l:href='#n962' type='note'>[962] По сравнению со всеми предыдущими отрядами послов это была действительно значительная армия, возглавляемая Федорчуком, Туралыком, Сюгой и пятью темниками.[963] Действия ее не ограничились взятием и сожжением Твери, взят был также Кашин, «а прочия грады и волости пусты сътвориша». Конкретно в летописном рассказе упоминается лишь одна Новоторжская волость.[964] Избиение отряда Чолхана и спешная организация карательной экспедиции 1328 г. как бы подвели итоговую черту целому периоду золотоордынской политики по отношению к Руси. Кочевая аристократия на конкретном примере почувствовала резкий скачок в антиордынских настроениях русского населения, перешедшего от пассивной обороны к активной борьбе. Правительство Золотой Орды вынуждено было искать и вырабатывать новые основы поддержания своего властвования на Руси. Произошедший перелом был настолько четок и практически ощутим, что летописцы с полным правом отметили его записью о том, что с 1328 г. «бысть оттоле тишина велика на 40 лет, и престаша погании воевати русскую землю».[965]
Конечно, сама суть монгольского властвования на Руси — «клятого ига» — зиждилась исключительно на военной силе, на постоянно довлевшей угрозе вторжения и жестокого разгрома. Это прекрасно понимал и великий князь Иван Данилович, деятельность которого немало способствовала сохранению «тишины великой». При этом было бы неправильно истолковывать это понятие в буквальном смысле. Золотоордынские послы и военные отряды продолжали появляться на русской земле, но по сравнению с предыдущим периодом они приходили значительно реже и цели их появления порой даже носили действительно характер дипломатических переговоров по каким-то вопросам.
Первое появление золотоордынских войск после 1328 г. в летописях зафиксировано под 1333 г., когда монгольский отряд под предводительством Калантая и Чирича совместно с силами брянского князя ходил на Смоленск.[966] В 1338 г. в Твери появились вместе с вернувшимся из Орды князем Александром «послы силны Киндяк и Авдул». В чём конкретно состояли их действия и на какой территории, летопись не сообщает, но в результате ее «много сътворишеться тягости христианом».[967]
Через семь лет, в 1340 г., повторился поход на Смоленск, [206] для чего из Орды пришел посол Товлубий. Возглавляемый им отряд прибыл в Переяславль Рязанский, а оттуда уже направился к Смоленску.[968] Результаты похода были более чем скромные: простояв под городом несколько дней, объединенные русско-ордынские силы удалились прочь, не взяв его.
В 1342 г. в Переяславль Рязанский направляется посол Киндяк с отрядом. Перед ним была поставлена конкретная цель: посадить на рязанском княжении Ярослава Пронского. Сопротивление этому приказу хана оказал князь Иван Коротопол, который «затворися в граде и бися весь день». Ночью ему удалось бежать из осады, а ворвавшиеся воины Киндяка, как всегда в подобных случаях рассматривая захваченный город наградой за свои труды, часть жителей перебили, а большое число увели в плен.[969]
На конец 40-х годов приходится появление в Москве двух послов: Коги в 1347 г. и Тотуя в 1349 г. О каких-либо конкретных действиях Коги летопись ничего не сообщает, что позволяет предполагать чисто дипломатический характер его миссии.[970] Появление Тотуя в резиденции великого князя Семёна Ивановича было связано с выдачей ему на суд по решению Джанибека литовской дружины во главе с Корьядом. Арестованных литовцев, виновных в опустошении великокняжеских владений, в Москву доставил конвой под командованием Тотуя.[971]
С 1349 до 1357 г. в летописях не содержится каких-либо сообщений о появлении на Руси золотоордынских военных отрядов или просто послов. Зато в 1357 г. сообщается о прибытии четырех послов, каждый из которых имел отдельное поручение. Наиболее безобидное и мирное исходило от ханши Тайдулы к митрополиту Алексию с просьбой об излечении ее.[972] Появившийся тогда же в Москве Ирынчей охарактеризован как «посол силен», т. е. прибывший в сопровождении значительного военного отряда.[973] Прибытие вместе с ним купцов-сурожан позволяет думать, что целью посольства было выяснение финансовых вопросов, скорее всего связанных с получением крупных кредитов под сборы на выплату «выхода». Приезд Ирынчея несколько напоминает появление посла Гаянчара в 1321 г., который требовал уплаты долгов жителями Кашина, о чём упоминалось выше. Следом за Ирынчеем появился посол Иткара «по запрос ко всем князем роуським».[974] И, наконец, осенью «прииде из Орды посол силен именем Кошак, и велика бысть истома князем русскым».[975] Снаряжение на Русь за очень короткий срок одного за другим нескольких посольств после столь длительного перерыва (с 1349 г.), свидетельствует об экстраординарных событиях. Скорее всего, они были связаны с организацией и проведением в это самое время крупного похода на Иран, во главе которого находился сам Джанибек. Для такого широкомасштабного предприятия требовалось немалое количество средств и людской силы, которые хан надеялся получить с Руси. Других причин для снаряжения одного за [207] другим трех посольств в данной политической ситуации просто не могло быть. Причем особо нужно обратить внимание на то, что ни один из послов не применял силы. Хотя два из них были подкреплены значительными вооруженными отрядами, все они имели характер дипломатических миссий и военных действий не вели. В данном случае воинский контингент позволял более категорично настаивать на требованиях, выдвинутых послами. В летописи это подчеркнуто словами о великой истоме, которую пришлось перенести русским князьям.
Последнее появление на Руси военных отрядов перед началом «великой замятни» в Золотой Орде относится к 1358 г., т. е. ко времени правления Бердибека. В этом году на рязанскую землю пришел «посол из Орды царев сын именем Мамат Хожа». Пребывание его здесь сопровождалось грабежами и бесчинствами, во время которых он обратился к великому князю Ивану Ивановичу с явно авантюрным предложением «о розъезде земля Рязаньскыя».[976] Однако великий князь не только не захотел вступать с Мамат Хожой в переговоры, но даже не впустил его на свою территорию. Видимо, он обладал определенными сведениями о персоне посла и его полномочиях, позволявшими относиться к нему с полным недоверием и без боязни. В самом скором времени это оправдалось, и Мамат Хожа по приказу собственного отца был убит.
С наступлением периода «великой замятни» (1359 г.) золотоордынским правителям фактически стало не до Руси, так как в государстве шла беспрерывная борьба за власть. В 60-е годы лишь отдельные феодалы, пытавшиеся обособиться и от Мамая, и от сарайских ханов,[977] совершали грабительские набеги с собственными небольшими дружинами. При этом русские князья успевали немедленно принять против них ответные меры.
Под 1361 г. летопись в самом спокойном тоне сообщает о приезде зимой в Тверь из Бездежа (Бельджамена) эмира Урузбуги.[978] Причины его появления в источнике не приводятся, поэтому можно с большой долей вероятности предположить, что оно не было связано с военными действиями.
В 1365 г. на рязанской земле появился Тагай из Наручади, один из сепаратистов, пытавшихся обосноваться на северной окраине государства. Ему удалось дойти из г. Мохши (русское название Наручадь) до Переяславля Рязанского и сжечь его. Однако Олег Рязанский с Владимиром Пронским сумели быстро организовать погоню, настигли Тагая и разбили его.[979] По сообщению Симеоновской летописи, это столкновение произошло «под Шишевским лесом, на Воине».[980] Судя по хорошо известным летописцу топонимам и их русскому звучанию, можно думать, что схватка состоялась еще на рязанской территории, где-то у юго-восточной ее окраины. Более точно идентифицировать эти названия пока не удается. [208]
Другой сепаратист, Булак-Темир, захвативший город Булгар и прилегавшие к нему улусы еще в 1361 г., предпринял с этого плацдарма в 1367 г. нападение на нижегородские владения.[981] Его отряды разграбили уезд вплоть до р. Сундовити, притока Волги, находящегося ниже Оки. Судя по летописному контексту, войско Булак-Темира появилось из-за Пьяны и туда же вынуждено было бежать от преследования нижегородской рати. При этом Булак-Темир направился почему- то не к себе в Булгар, а в Сарай, где его и убил хан Азиз. Скорее всего, после разгрома воинства Булак- Темира власть в Булгаре захватил другой феодал, не пустивший в город потерпевших поражение. Если с
