'О пророк!- призвал его я. – Будь ты даже сатаною,
Если что-нибудь святое живо в нас всему назло, -
Отвечай: узрю ли скоро образ умершей Леноры?
Может, там, в Эдеме, взору он откроется светло,
В звуках ангельского хора он придет ко мне светло?'
Ворон каркнул: 'Все прошло!'
'Хватит! Птица или бес ты – для тебя здесь нету места!-
Я вскричал. – В Аид спускайся, в вечно черное жерло!
Улетай! Лишь так, наверно, мир избавится от скверны,
Хватит этой лжи безмерной, зла, рождающего зло!
Перестань когтить мне сердце, глядя сумрачно и зло!'
Ворон каркнул: 'Все прошло!'
Вечно клювом перья гладя, вечно адским взором глядя,
Когти мраморной Палладе навсегда вонзив в чело,
Он застыл, и тень ложится, и душе не возродиться
В черной тени мрачной птицы, черной, как ее крыло;
И душе из тени – черной, как простертое крыло,
Не воспрянуть… Все прошло!
Перевод Н. Голя, 1988
Очень вольный перевод ВАДИМ ВЯЗЬМИН 'ЕГО ДОМ И ОН САМ' (Сказка для взрослых), Москва, 'Художественная литература', 1988
Ворон. Очень вольный перевод.
Раз под полночь дождик крапал,
Видно, черт погоду стряпал,
О, да так и не достряпал -
В стельку пьян лежит с тех пор.
Я корпел над старым томом…
Вдруг как будто нежно, томно
Зацарапал кто-то скромно,
Закорябал двери створ -
Только створ and nothing more* -
Только створ, ни на фиг мор.
Дверь открыл я – Черный Ворон,
Весь дверным пропитан створом,
Полуночный черный вор он,
Нагло начал разговор.
На наречье низкой черни
Подлый, злобный вран вечерний,
Каркнул гад, ругнувшись скверно,
Скрипнул, как ружья затвор:
'Фига с маслом, невермор!'
Я сказал: 'Мне странно это,
Я скажу вам по секрету,
У меня терпенья нету
Слушать этот пошлый вздор!
Я шутить с тобой не стану,
Шутки мне не по карману.
Неприлично это врану
Нагло врать во весь опор -
Невер-невер-невермор!'
Но, блеснув отважно задом,
Ворон сел на бюст Паллады
И – откуда спесь у гада? -
Важно, всем наперекор,
Гонишь в дверь – в окно взлетает,
Сел на бюст и продолжает,
С идиотским видом грает,
Зол, коварен и хитер:
'Фига с маслом, невермор!'
В этом грае воронячьем,
Иногда как будто в грачьем,
То как в тявканье собачьем -
Бред сплошной, мура и вздор.
Я спросил: 'Когда, паскуда,
Уберешься ты отсюда?'
И ответил мне иуда,
Полуночный черный вор.
Квакнул Ворон: 'Невермор!'
И захрюкал по-свинячьи,
Загундел по-лягушачьи,
Пялясь на меня по-рачьи,
Важен, как тореадор…
Но не знал он, гадкий, злобный,
Что уже ворчать утробно
Не на век ему способно:
От террора за террор
Не уйдет он – невермор!
Уж в засаде кот мой верный,
Кот мой, что умен безмерно,
Кот, что всякой твари скверной
Не замедлит дать отпор!
