В нежданном свете предстает поройИ глубиной своею изумляет.Лишь звон разбитой арфы душу такПронзает. — Это символ, это знак4Того, что нам сулят миры другиеИ в красоте дает провидеть тутСоздатель лишь таким сердцам, какие,Не будь ее, — от неба отпадут,Поскольку бой в себе они, слепые,Не с верою, но с божеством ведут,Чтобы себя, его низринув с трона,Венчать своей же страстью, как короной.
В ночи отрадной грезил я,Не помня о разлуке,Но сон дневной настиг меняИ пробудил — для муки!Ах, что мне в том, что видно днем? —Не все ли это сонТому, чей взор всегда в былом,Печалью освещен?Но тот, родной — тот сон святойНазло судьбе жестокойБыл мне звездою золотойВ дороге одинокой.Откуда он мерцал — Бог весть! —Сквозь шторм, в ночах глухих…Но что у правды ярче естьСредь звезд ее дневных?
Счастливейший мой час — счастливейший мой день,что сердце бедное, разбитое знавало,надежда Гордости и Силы — точно тень —давно все это миновало.Что говорю я — Силы? Да! но только той,что в грезах юности блестит надежд огнями,исчезло все давно с угасшею мечтой —но пусть идет вослед за днями.А Гордость, ты, что сделаю с тобой?Наследья твоего достало бы на двух —владела полновластно ты моей душой —
