Сладкозвонное лесного ручейка —Или (музыка сердцем страстного)Радости голос тихонько так ускользающий,Что, словно ропот в раковине,Отзвук его длится и будет длиться —О! ничто из наших прахов —Но вся красота — все цветы,Что слушают Любовь нашу, и красят наши рощи —Расцвечивает тот мир дальний, дальний —Звезду бродячую.То было сладостное время для Нэзасэ — ибо тамМир ее лежал, раскинувшись на золотом воздухе,Близ четырех сверкающих солнц — покой на времяОазис в пустыне благословенных.Далеко-далеко — в морях лучей, что кружатГорный свой блеск над безоковной душойДушой, что едва лишь (волны столь сцепленны)Прорваться может к ее предуказанной верховности —К отдаленным сферам, время от времени, она мчалась,И к нашей наконец, единой Богом возлюбленной —Но, ныне, владычица царства, что на якоре,Она взглянула в Бесконечность — и преклонила колени,И, среди воскурений и вышне-осененных псалмовОмывает в светах четвертичных свои ангельские члены.Счастливейшая теперь, очаровательнейшая на тойдальней, чарующей земле,Где «Помысл Красоты» родился,(Прядями ниспадая средь множеств дрогнувших звезд,Словно женские волосы средь жемчугов, доколе, вдалиНе зажглась она над холмами Ахейскими, и там пребыла)Она взглянула в Бесконечность — и преклонила колени,Пышные облака, сводами, над нею свивались —Знаменья соответствующие прообразу мира ее —Зримые лишь в Красоте — не нарушая созерцанияДругой красоты, искрящейся сквозь свет —Прядь, что вилась вокруг каждой звездной формы,И весь опаловый воздух красками окаймлен.Торопливая бросилась она на колени на ложеИз цветов: — были там лилии, как те, что вздымали главуНа красивом Мысе Дэукато [6], и устремлялисьТак ревниво кругом, чтобы прильнутьК летящим шагам той — гордость глубокаяЧто любила смертного — и так умерла [7]Сефалика, зацветающая юными пчелами,Обвивала багряный свой стебель вокруг ее колен: —И цветок-жемчужина — Требизондой прозванный [8] Жилица высочайших звезд, где некогда пред ней поблеклиВсе другие обольстительности: — медвяная роса того цветка(Сказочный нектар, язычниками ведомый)Дурманно-сладкий, падал каплями с Небес,И пал на сады непрощенныхВ Требизонд — и на один солнечный цветокСтоль подобный ей, вышней, что, и в этот час,Все пребывает он, терзая пчелу,Безумием и непривычной грезой: —В Небесах, и по всей их округе, листИ венчик волшебного растения в скорбиБезутешной томится — в скорби, что клонит главу его,И безумьях раскаиваясь, что уж давно улетели,Вздымая свою белую грудь к благовонному воздуху,Как провинившаяся красота, которую пожурили, и онастала еще более прекрасна: —И Никтансии тоже, священные как свет,Она боится овеять благовонием, делая благовонной ночь. —И Клития была там самоуглубленная средь множествасолнц, [9]Меж тем как упрямые слезы бегут по ее лепесткам. —И этот цветок возжелавший, что вырос на Земле [10] —И умер, прежде чем едва в рожденьи взнесся,Пронзив свое сердце душистое дабы воспаритьДорогой своей к Небесам из королевского сада: —И лотосом Валиснерия, сюда заплывший [11] В ратоборстве с водами Роны: —И самый чарующий твой, пурпурный аромат, о, Занте! [12] Isola d'oro — Fior di Levante!И цвет Нелюмбо, что вечно и вечно колышется,С Индусским богом любви уплывая вниз по священнойреке [13] —Красивые цветы, и волшебные! которым довереноВознести песни Богини, благоуханиями, до самыхНебес. [14] —«Дух! чья обитель — там,В небе глубоком,Где чудовищное и красивоеВ красоте состязаются!За чертой голубою —Предел звезды,Что отвращается при видеТвоей преграды и границы —Преграды пройденной
