я понимаю, «кидронийскими кальмарами» здесь принято называть представителей
– Вы совершенно правы, баронесса, – подтвердил один из офицеров, судя по нашивкам, военный биолог. – Это разновидность так называемых примитивных бесчерепных псевдокефалоподий, которых школа Гельфанда-Оссиновского определяет как «элазмомуллии Лангра». В Океане Нелли, как мы теперь знаем, водятся животные, более похожие на земных кальмаров, чем элазмомуллии. И более близкие по организации. Тут обычная терминологическая неувязка. Но вы, баронесса, блестяще с ней справились.
– Спасибо, коллега, – поблагодарила Гвен.
– Как бы они не назывались, они весьма вкусные, – заметил Марков, пережёвывая мясо элазмомуллии. – Напоминают наших съедобных улиток. На Тирронии это был бы офигенный деликатес.
– Вы гурман? – спросила его Тенна.
– Все тирронийцы немного гурманы, а я тиррониец.
– И все тирронийские гурманы носят браслеты с детекторами токсинов? – Дочь судьи кивнула на керамический браслет, выглядывавший из-под манжеты следователя.
– Определитель ядов? – встрепенулся её отец. – Зачем? Мы в приличном доме.
– Вот именно, – поддакнул сидевший рядом с Вольском офицер с петлицами капитан-лейтенанта.
– Представьте себе, это традиция моего мира, – невозмутимо ответил Марков, отправляя в рот очередную порцию «кидронийских кальмаров». – У нас высокоизбирательный детектор считается лучшим подарком для новорождённого.
– У вас на Тирронии принято подсыпать друг другу отраву? – удивилась супруга правителя. Она сидела достаточно далеко от Маркова и семьи Ферфаксов, но внимательно прислушивалась к их словесным пикировкам.
– Это связано с историей моей планеты, высокочтимая леди, – объяснил Марков. – У нас много химических заводов. Неважная экология. Жилые зоны расположены совсем рядом с производственными площадками и хранилищами продукции. Случалось, что в пищу попадали ядовитые вещества, а в воздух – токсичные газы. У нас также, в известную вам эпоху, были периоды жестоких междоусобиц?[23]. В те времена тирронийские биохимики считались лучшими в Империи. И не просто считались, а безусловно были лидерами в передовых технологиях. К сожалению, они поставили свои достижения на службу политикам. Много людей погибло в те годы от боевых токсинов. До сих пор тогдашние разработки используются армией и террористами.
– Вы полагаете, детектив, что и здесь, на Кидронии, могут использоваться тирронийские яды? – улыбнулась Тенна.
– Мой детектор сейчас показывает, что не используются, – в свою очередь улыбнулся полицейский. Если, конечно, его оскал можно было назвать улыбкой.
– Здесь нет никаких ядов, – возмущённо заявила первая леди Кидронии. – У нас в пищевых лабораториях всё тщательно проверяется.
– А у нас на Арпикране, – вставил Вольск, – пищевые лаборатории называют кухнями.
– Это неудачная шутка. Здесь база Флота, молодой человек, – осадил его судья. – А на военных базах, чтобы вы знали, пищу готовят и проверяют в пищевых лабораториях.
– И правильно делают, – одобрил детектив. – Террористы не дремлют. Насколько мне известно, одного из здешних губернаторов отрав…
– Мы эту тему за столом обсуждать не будем, – прервал Маркова правитель, одновременно жестом останавливая супругу, приготовившую, судя по выражению её лица, новую гневную тираду. – Обратите внимание на то, что сейчас ставится на стол. Это совершенно новое блюдо: «Великосиртский острый суп», названный в честь нашей высокородной гостьи. Вы, господа, будете первыми, кто его попробует.
– Я польщена, лорд Джилин, – сказала Гвен Вей. – Но не стану в ответ произносить общих вежливых слов. Скажу лишь, что в тяжёлые для нашей великой Империи времена брат моего деда был командиром боевой части корабля, которым командовал ваш отец Нордекс Атлопатек. И в нашей семье об этом всегда помнили, помнят и будут помнить.
– Это честь, высокая честь для нашего Дома, баронесса, – глаза контр-адмирала увлажнились, он поцеловал руку Гвен Вей. – Предлагаю тост за процветание славного и древнего Дома Веев Великосиртских.
После второго бокала вкус вина показался арпикранцу ещё более благородным.
Перед Вольском поставили серебряный ковшик с «Великосиртским острым супом» и гренки. Суп оказался густым, с привкусом горгонзолы и водорослей.
– Великолепный суп. Густой, сытный. А в нём тоже сварили какое-то океанское животное? – спросил Марков.
– Да, – подтвердил правитель. – Этот суп приготовлен из щупальца прибрежного спрута.
–
– Его гигантская благородная разновидность, – подтвердил офицер-биолог. – Это головоногое устрашающее на вид, но его мясо съедобно даже после простой термической обработки.
– И пряности тоже местные, – заметила адмиральша. – Это такая чёрная водоросль.
– Очень специфический вкус, – оценил Вольск. – Напоминает земного кальмара, тушённого в белом вине со специями.
– Гораздо вкуснее! – не согласился тиррониец. – У этого щупальца очень интересный пряный привкус. Вроде бы ненавязчивый и в то же время такой, который ни с чем не спутаешь. Я знаю нескольких тирронийцев, которые отдали бы пару лет жизни за участие в такой вот дегустации.
– Послушав вас, начинаешь представлять Тирронию неким раем для жизнелюбов, – покачал головой капитан-лейтенант. – А ведь, на самом-то деле, эта ваша Тиррония – ужасное мусорное захолустье. Планета-завод с дешёвой рабочей силой. Даже в ресторанах там подают безвкусную синтетику.
– Подают, не спорю. Зато люди у нас душевные, – подмигнул археологу Марков.
– Второй тост за мной, – объявила ксенобиолог и подняла бокал. – Господа, выпьем за победы величайшего охотника Галактики лорда Джилина, за великодушие его прекрасной супруги, высокородной леди Саманты, за здоровье их детей и за вечное процветание великого Дома Атлопатеков!
Присутствующие сопроводили тост здравицами в адрес адмиральской четы и всех благородных потомков старшей наложницы Сиорана Третьего.
– А это что за растение? – Марков поддел ложкой плававшую в супе луковицу.
– Лук. На Тирронии не едят лука? – удивился археолог.
Капитан-лейтенант многозначительно хмыкнул.
– Мы едим синтетические луковые палочки. Но они выглядят иначе. Они почти квадратные в сечении и длинные. Вот такие, – следователь развёл пальцы, показывая длину луковых палочек.
– Лучше есть кальмаров и спрутов, чем синтетику, – убеждённо сказал Вольск. – Квадратный лук!
– Это только ваши, Алекс, арпикранские предрассудки. Кстати о спрутах, – Марков обернулся к офицеру-биологу. – Адмирал сказал, что это прибрежное животное. Оно что, всё время сидит в прибрежной воде или время от времени вылазит на берег?
– Спруты семейства
– Значит, это здешние земноводные?
– Да, можно сказать и так, хотя мы и не используем такого определения применительно к местным существам.
Пока в средней части стола вели увлекательную беседу о спрутах, к правителю подошёл один из младших офицеров и что-то тихо сказал. Адмирал посмотрел на изящный монитор, прикреплённый к обшлагу мундира. Лицо его омрачилось. Джилин странно глянул на Маркова, извинился перед Гвен Вей и вышел из зала. Его жена выглядела растерянной.
– У тебя включён коммуникатор? – спросил детектив археолога.
– Нет.
– А ты включи. На всякий случай.