сдвинуть вниз. Не получалось; седой точно виверну съел на связываниях.
Не знаю, сколько я так просидела. У обоза слышался чей-то тихий разговор. Должно быть, ко мне приставили охрану, а может, неизвестные мужики просто не нашли лучшего места для посиделок, как у моего воза. Я даже прислушиваться не стала и потихоньку начала дремать — постоянно вливаемые в меня отвары давали о себе знать.
— Больше пятидесяти не дам, — отчетливо прозвучал бас Грома где-то снаружи.
Ему упрямо ответили, но что именно, я не расслышала.
— Пятьдесят. Это мое последнее слово.
Голоса стихли, а шаги были все ближе…
Я чуть не заскулила от страха. В предчувствии беды внутри все сжалось. С удвоенным рвением я попыталась как-то ослабить веревку на руках, вырваться из пут. Но все было тщетно.
В обоз заглянул седой. В руках у него были плотный мешок и моя кружка.
— Выпьешь — тебе же лучше будет, — сказал седой и, посадив меня, начал развязывать кляп.
Избавиться от кляпа у него получилось на удивление быстро, до этого с веревками на руках и ногах он возился гораздо дольше. Едва вонючая тряпка упала на шею, седой поднес к моему рту кружку, больной ударив по зубам.
— Пей давай, лекарка, — со вздохом сказал он.
Я послушно проглотила кисло-сладкую жидкость, которой в кружке оказалось совсем немного, на дне. Седой вовсе не выглядел таким уж злым типом, он никогда меня не бил и вообще обращался со мной очень хорошо.
— Помогите, — прохрипела я, когда он убрал кружку.
Но оборотень быстро завязал мне рот и покачал головой.
— Не дурите, госпожа.
Я проводила его умоляющим взглядом, но седой даже не обернулся. Мешок он оставил на полу рядом. Наверняка тот скоро окажется у меня на голове.
Через несколько мгновений пара оборотней — Тумш и еще какой-то молодой парень, на которого до этого я не обращала внимания, выволокли меня из обоза. Я пыталась вырываться, но мои телодвижения никому особо не мешали, даже наоборот, развеселили. Чертов рыжий ухитрился больно ущипнуть меня за задницу и что-то тихо шепнуть в ухо. Наверняка что-то нехорошее, только вот что именно, я не расслышала. Уши будто залило водой, а сознание затуманилось. Я догадалась, что это началось действие сладкого отвара.
Меня кинули на землю, как мешок с картошкой. Грудь, живот, колени и правая щека, которой я повернулась, тут же почувствовали удар. Хорошо хоть, что здесь росла редкая чахлая трава, которая немного смягчила приземление. Впрочем, пара-тройка ссадин и синяков мне все равно обеспечена.
— Переверни, — раздался надо мной голос вожака.
Переворачивать меня решили почему-то ногами. Даже сквозь кляп я умудрилась заверещать, такой сильной оказалась боль в боку, куда меня пнул некий особо одаренный. Этим особо одаренным оказался Тумш. Плюхнувшись на спину, я увидела его первым.
Еще около меня стоял Гром и какой-то неизвестный мне мужчина. По виду он совсем не был похож на оборотня — хотя кто их, оборотней, знает. Остальные стояли в стороне, недосягаемые моему взору, но я слышала их тихие разговоры между собой.
— Эй, не порть товар, — недовольно сказал Тумшу неизвестный. — Попортишь, цена ниже будет!
— Это не считается, она здорова, — возразил Гром.
— А вдруг?
— Аз, мы можем найти другого посредника, если ты не берешь.
— Нет-нет, беру!
Он сел передо мной на корточки и стянул кляп до подбородка. Я с наслаждением, полными легкими вдохнула воздух и попыталась крикнуть, но не смогла. Мне словно заморозили голос.
— Щека чистая! — угрюмо сказал Аз. — Что еще за шутки, Гром?
— Присмотрись, пятна есть. Девчонка их замазала.
Мужик стал уперто скрести мою щеку пальцем. Я брезгливо поморщилась. Подозреваю, руки у него не слишком чистые, а уж под ногтями-то…
— Не стирается. Хотя пятна… ну, есть вроде. Чем это она их замазала?
— Не знаю. Раствор у нее в сумке скорее всего, но в нее не залезешь.
— Сумка тоже пойдет стражникам?
— Там весь ее некромантский хабар, во втором еда была. Хочешь присвоить, Аз?
— Да не, — поежился мужик. — Некромантское брать — себе дороже выйдет!
Он грубо схватил меня за подбородок и повернул сначала влево, потом вправо, рассматривая со всех сторон. Приятного было мало. Я ощущала себя лошадью, которую покупают на рынке. Ладно хоть в зубы не смотрит.
— Ну, с виду цела, — задумчиво сказал мужчина. — Но если стражников что-то не устроит…
— Я знаю правила. Так по рукам?
— По рукам, — немного помедлив, согласился Аз и встал. Кляп он, слава всем богам, так и оставил на подбородке.
Они отошли куда-то, пропав из моего поля видимости. Я лежала, смотрела в небо и молилась Темной Стражнице — пусть она заберет Грома и Тумша к себе, а перед этим хорошенько помучает. На седого и остальных обиды не было. В конце концов, они делали то, что им приказали.
— До свидания, госпожа Итиль, — мило улыбнувшись, сказал подошедший Гром.
Я в ответ посмотрела на него со всей ненавистью, которая во мне успела скопиться.
— Ну-ну, не стоит. Одевай.
Последнее было сказано не мне. Стоящий рядом седой присел на корточки.
— Всего доброго, госпожа, — сказал оборотень, посадил меня и натянул на голову мешок.
Ну надо же, какие мы воспитанные. Прямо до тошноты.
Меня снова положили на землю. В мешке было душно, хотя дышать можно. Через ткань пробивалось немного света. Сердце, до этого колотящееся как бешеное, понемногу входило в привычный ритм. На меня все больше наваливалась сонливость — начал действовать отвар. Через несколько мгновений я сдалась и закрыла глаза. Будь что будет.
В кабинете было прохладно — ставни большого арочного окна были распахнуты настежь. Панорама, открывающаяся с четвертого, самого верхнего этажа, не отличалась красотой. Окна выходили прямо на промышленный квартал с серыми, однотипными зданиями. Низкие облака, нависающие над Леввой, вот- вот должны были разразиться снегом.
Господин Тарвин смотрел в окно, напряженно барабаня пальцами по столу. Сидящий в углу помощник, Гарбен, тоскливо взглянул на настенные часы.
— Наверное, не стоило вызывать к нам госпожу Трэт повесткой, — озвучил Гарбен давно висевшую в воздухе мысль.
Тарвин откинулся в кресле и кивнул. Леди Амия опаздывала уже на сорок минут. За это время господин успел пересмотреть и подписать все давно ждущие подписей и просмотра документы, выпить три чашечки фруктового чая и пару раз пройтись от окна к столу и обратно.
Наконец на столе загорелся синим большой хрустальный шар внутренней связи Управления Тайной Службы, покоящийся на четырех кованых львиных лапках. Из него глухо прозвучал голос Аньетты, секретарши:
— Господин Тарвин, к Вам леди Квиз.
— Впускайте, — облегченно сказал он.
Через пару мгновений дверь распахнулась и в кабинет в сопровождении Аньетты вошла госпожа Трэт Квиз. Благоухающая последним творением самого модного в Левве парфюмера, Амия прошла к столу и без разрешения села в кресло для посетителей. Суетящаяся секретарша на фоне леди казалась серой мышкой, хотя Тарвин взял ее на работу исключительно из-за внешности.
