Глава 18
Старший следователь по особо важным делам Дмитрий Михайлович Заславский выглядел вполне довольным. Можно было как говорится потирать руки и докладывать наверх об успешном завершение дела.
Ровно четыре месяца возглавляемая им бригада следователей из Москвы работала в Новокасимовске, распутывая сложное уголовное дело о крупномасштабном хищение золота с местного предприятия. За это время на скамью подсудимых попали шестнадцать человек: от рядового рабочего до администраторов высокого ранга. Были среди осужденных и представители местного криминала. Механизм воровства был отработан до мелочей и роли в этом сообществе были четко распределены. Как удалось выяснить, мастера смен по указке с выше добавляли в плавку золота медь. И все бы ничего, если бы речь шла о килограммах, но когда количество исчисляется в тоннах. Так или иначе, но в конце каждой смены в цехе оставалось неучтенное золото.
Начальника цеха, мастеров – отправили за решетку. Не удалось только добраться до организатора этого преступного синдиката – директора предприятия. Не дожидаясь, пока на него наденут наручники, тот застрелился. Сделал ли он это сам, или же кто-то помог ему в этом, Заславскому поначалу выяснить не удавалось. Но смерть директора оказалась подследственным только на руку. Они все как один всю вину перекладывали на него. Дескать директор имел обширные связи в криминальном мире, водил дружбу с уголовными авторитетами, поэтому подчиненные не могли не исполнять его преступные замыслы.
Внедренному перед началом следствия на предприятие агенту удалось узнать, что директор имел тайник, в котором хранил наворованное с предприятия золото. Сведения были верные, и получены агентом не от кого-то, а от личной секретарши директора с которой у того были близкие отношения до той поры, пока директор не спутался с молодой любовницей. Агенту удалось соблазнить секретаршу и вот однажды в постели, когда она была пьяненькой, от вина и секса, язык у нее развязался.
Не верить агенту, Заславский не мог. Это был его человек, Георгий Стрельцов, причем ни единожды проверенный. Он еще перед началом следствия позвонил Заславскому и обрисовал ситуацию, не забыв упомянуть про личный тайник директора.
– Сам директор в воровстве не замечен. Да это и понятно. Не того уровня человек. Золото ему привозит его личный водитель, по фамилии Курепин, – доложил Стрельцов в телефонном разговоре Заславскому и словно заметив появившуюся у старшего следователя заинтересованность, как бы между прочим добавил со смешком: – Не худо бы с ним побеседовать. Узнать, где директорский тайник находится.
На этом тогда тот разговор и закончился. Вернулся к нему Заславский после того, как узнал, что директор был найден в своей квартире мертвым.
– Только этого нам еще и не хватало, – сказал он Стрельцову.
Внешне все выглядело, как самоубийство. Накануне директор затребовал план экономического развития предприятия. Что-то в этом плане его не устраивало и он взял документы домой, чтобы там просмотреть. И вот после того как пуля вошла ему в висок, он уронил свою окровавленную голову на этот план, залив его весь кровью.
Утром домработница пришла как обычно до того, как директор уезжал на работу, долго звонила в дверь, а потом открыв ее своим ключом, вошла и увидела страшную картину. О случившемся она немедленно позвонила в милицию.
Ее подозревать в убийстве не имело смысла. Старушке было уже под семьдесят. К тому же у нее безупречная репутация. Всю свою жизнь она проработала воспитательницей в детском садике и считалась только на хорошем счету. По этим двум причинам Заславский сразу ее исключил из числа подозреваемых.
С женой директор разошелся полтора года назад. Она была моложе его на целых десять лет, но жизнь у них не заладилась. То ли она загуляла от директора, то ли он от нее. Заславский решил не вдаваться в эти подробности, считая их бесполезными. В его понимании, вряд ли жена могла пойти на убийство своего бывшего мужа. Не было смысла. Он ей оставил коттедж и денег отвалил. И теперь она жила в шикарном загородном доме и как видно недостатка ни в чем не испытывала. Поэтому месть с ее стороны Заславский исключил сразу. Хотя кой, какие сомнения насчет самоубийства у него были.
На предприятие, которым директор руководил без мало уже восемнадцать лет, все отзывались о нем, как о человеке очень обязательном. Даже называли педантом. И вот именно это заставляло Заславского сомневаться в самоубийстве.
– Ну почему? – не понимал Стрельцов.
– А ты видел, когда-нибудь, чтобы педант так безалаберно относился к документам? Посмотри, ведь это важный документ, – указал Заславский на лежащие на столе листы бумаги, в которых директор кое-что успел поправить своей рукой. Его авторучка лежала рядом, а вместо нее в руке у директора был зажат пистолет.
– Но ведь домработница утверждает, что дверь она открыла своим ключом. А к окнам вообще не прикасалась. А когда мы осматривали квартиру, – окна и балконная дверь были заперты. Да и какому сумасшедшему взбредет в голову карабкаться по стене на девятый этаж, – привел Стрельцов веский аргумент в защиту версии о самоубийстве.
– Может ты и прав, – задумался Заславский. – Директор завел домработницу всего год назад…
– Ты это к чему? – спросил Стрельцов, пытаясь угадать мысли своего шефа, и понял, о чем Заславский подумал, сказал: – Если ты насчет ключей, то ключи от квартиры были только у директора и его домработницы. Надеюсь ты не собираешься мытарить бедную старушку.
Заславский улыбнулся, покачав головой.
– Старушку не собираюсь. И вообще, ну этого директора. Меня сейчас больше волнует его тайник. Не худо бы взглянуть на него. А? Как думаешь? – спросил Заславский у Стрельцова.
Тот как видно лелеял такую же надежду.
– Я не против.
– Тогда надо немедленно побеседовать с директорским шофером. И если все, что секретарша тебе наговорила подтвердится… – Заславский не договорил, опасаясь, что их могут случайно услышать, написал на листе бумаги единственное слово, – Пополам.
– Идет, – тихо ответил Стрельцов, слабым кивком подтвердив свое согласие.
Теперь они оба были намерены провести свое расследование, а точнее, выполнить дознание по поводу тайника. Тем более, что ни в одном из документов, фигурирующих в деле, стараниями Заславского, о нем не упоминалось.
– Государство не обеднеет. Мы и так по этому делу вернули немало денег в казну. А что за это получим? Благодарность в личное дело, с которой разве что в туалет сходить, – посетовал Заславский. В своих высказываниях не опасался Стрельцова. Доверял ему полностью. Да и чувствовал, что одному без помощника в этом деле не обойтись.
– Секретарша мне проболталась, будто директор ей похвалился, что у него припрятано около ста с лишним килограммов золота, – сказал Стрельцов, припоминая ту незабываемую ночь, после которой секретарша видно одумалась, что сболтнула лишнего и уже больше не возвращалась к тому. А когда Стрельцов однажды попытался заговорить с ней о тайнике директора, сказала, что все это она выдумала, с единственной целью – хотела очернить директора.
– Тогда она еще не знала, что ее шеф скоро умрет. Возможно боялась его.
– Но теперь-то ей бояться не кого, когда он мертв. Но все-таки, лучше давай начнем с шофера, – предложил Стрельцов.
Директорский водитель не выглядел отнюдь напуганным, хотя и сидел в камере предварительного заключения.
– О чем вы, гражданин начальник? – состроил он непонимающую физиономию. – Не знаю я ни о каком тайнике покойного Ивана Максимовича, – уважительно назвал он директора по имени отчеству.
– Стало быть, так и не знаете? – спросил Заславский, подозревая, что Курепин врет и делает это самым наглым образом. Но само то, что он спросил Курепина о тайнике, заставило того взволноваться. Это видно по его глазам.
– Да первый раз слышу, – воспротивился шофер напористому обвинению.
– Зря ты так со мной, Курепин, – предупредил Заславский. – Я ведь могу построить обвинение против
