Наташа закричала:
– Осторожней! Ты чуть не раздавил его. Второй раз, между прочим. – Она подняла котенка с пола, посадила себе на колени и заплакала.
Стас сидел напротив и молча ковырял ногтем узорчатую салфетку. У него не было слов для утешения. Да и что можно сказать? Ведь теперь он знает, что она преступница.
– Знаешь, за что я люблю животных? – сказала Наташа проплакавшись, подняв на Стаса свои грустные глаза.
Стасу сейчас было совсем неинтересно это знать. Разве о том нужно ей думать? Но сам не зная, почему, он спросил:
– За что?
– Они не умеют лгать.
– А ты? Ты всегда говоришь правду? – Наверное, не стоило мучить ее этим вопросом. Да и какая, собственно, разница, теперь уже?
– Не всегда. Но я хочу быть искренней. Вот как, например, с тобой. Можешь мне не верить, но рядом с тобой, мне всегда хотелось быть хорошей девочкой. Я забывала про все плохое, – она кисло улыбнулась.
Но Стас как будто не заметил этой улыбки. Услышав про искренность, спросил:
– Значит, ты была у Зотова?
– Была. И не только у него. Что еще ты хочешь знать? То, чем я с ними занималась?
– Об этом я догадываюсь. Но мне хотелось узнать и другое. Неужели тебе нравилось смотреть, как убивают людей? Надеюсь ты сама не убивала?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Нет, не убивала.
– Но зачем? Зачем ты влезла во все это? – воскликнул Стас запальчиво, потому что действительно не понимал. Красивая девушка и вдруг опуститься до такого.
Наташа посмотрела на Стаса с жалостью. И протяжно вздохнула.
– А ты разве не догадываешься? Стас. А еще – опер.
Он не ответил. И тогда ответила Наташа:
– Деньги. Много денег. У этих людей много денег, – она произнесла это с презрительной ухмылкой и добавила: – А раз так, всегда найдутся те, кто хочет у них эти деньги отобрать.
– И ты, конечно, принадлежишь к ним? Надеюсь, ты хотя бы понимаешь, что являешься соучастницей убийств? Догадываешься, что тебя за это по головке не погладят? Или думаешь, все сойдет с рук?
На этот раз она не подняла на него своих печальных глаз. Сказала, как человек давно готовый к расплате:
– Что ж. Значит, буду отвечать. – Помолчала, потом спросила: – Ты меня сейчас повезешь в тюрьму?..
– Дура! – Стас схватил себя обеими руками за волосы. – Самая настоящая. И зачем ты только влезла в мою жизнь.
– Ты найдешь себе другую девушку. Капитан Кручинин.
– Замолчи. Немедленно! Ты даже не догадываешься, какой срок тебе «светит».
– Жить буду. Сейчас расстрел отменен, – она поймала на себе его укоризненный взгляд и с обидой заговорила: – А что, что мне делать? Если я влезла в это дерьмо.
Стас подвинул свой стул к ней и сжал ее холодные руки своими ладонями.
– Наташа, ты должна мне все рассказать. Понимаешь?
Она посмотрела ему в глаза. Так хотелось как прежде, прикоснуться к нему губами, но она боялась. Боялась, он не захочет, оттолкнет. Хотя чего уж бояться теперь. Она всегда боялась, что когда-нибудь он узнает. И вот теперь это случилось. Но что он не может запретить ей, это смотреть на него. Потому что скоро они расстанутся и Наташа знает, что уже никогда не увидит его.
– Тебе, расскажу. Только не думаю, что тебе будет это все приятно слушать. В подробностях.
– Ничего. Я потерплю.
Ей не надо было задавать вопросы. Даже не пришлось ни в чем поправлять. Наташа сама рассказала и про бывшего своего любовника Кирилла, про Коваля и Толяна боксера. Назвала адреса, где Коваль и Толян жили. Единственное, что осталось не выясненным – это фамилия человека в отделе уголовного розыска. Человека, которого она не знала. С ним встречался только Кирилл и всегда один на один без свидетелей. Ей лишь было известно, что однажды тот человек здорово помог Котову, когда того привлекли по подозрению в совершении убийства. Тогда дело замяли.
Зная, что бюрократия не обошла стороной и их доблестные органы, Стас понял, что отыскать списанное в архив дело, скорее всего не удастся. Для этого придется перевернуть половину архива. Тем более, что произошло это не вчера и не позавчера, а четыре года назад. И кто вообще даст гарантию, что списанное дело окажется там. Когда за последний год из-за прорыва в теплосистеме архив, располагающийся в подвале, уже два раза переезжал с места на место. И бережливости к списанным делам никто не проявлял, поэтому некоторые в прямом смысле, подмокли.
Наташа замолчала. Стас видел как она мучается, что-то не договаривает. Или не хочет договаривать. Спросил:
– Что-то еще?
Смахнув слезинку на щеке, Наташа улыбнулась.
– Даже не знаю, стоит ли тебе говорить?..
– Стоит, стоит. Договаривай, – голос его прозвучал грубовато.
– У меня будет ребенок… – тихо сказала Наташа.
Стас едва не выронил сигарету.
– Что? Что ты сказала?
– Это твой ребенок, Стас. Я собственно и приехала, чтобы сообщить тебе. Сегодня я была в поликлинике…
Кручинин почувствовал себя не хорошо. Он долго молчал, задумчиво глядел в окно, казалось, напрочь, забыв о присутствии Наташи. Потом вдруг встал и ушел в другую комнату, но скоро вернулся и положил на стол перед девушкой три тысячи долларов.
– Что это? – Наташа не понимала, для чего он принес деньги.
– Тебе нужно срочно уехать. Немедля. Понимаешь? Это тебе, – подвинул он деньги к Наташе. – Я копил на новую машину. Но знаешь, я как-то уже привык к своей старушке. Да и не накопить мне. Новые машины стоят дорого. А тебе деньги пригодятся. Уезжай отсюда куда-нибудь подальше. Это единственное, что я могу тебе посоветовать при сложившихся обстоятельствах.
Наташа смотрела на деньги, и слезы текли по щекам. Еще никто и никогда ради нее ничем не жертвовал. И дело не столько в этих бумажках. Ведь если узнают, что Стас отпустил ее, у него возникнут большие неприятности. И вряд ли дело обойдется одним увольнением.
Она обвила шею Стаса руками и долго целовала его солоноватыми от слез губами.
– Прости меня, Стас. Пожалуйста. Я виновата перед тобой. Искалечила тебе жизнь, – плача, шептала она, не выпуская его из своих объятий. Понимала, теперь она потеряет его навсегда.
– Нет. Я никуда не поеду. Я не хочу от тебя уезжать. Стас. Я хочу быть с тобой. Разреши. Пожалуйста. Хотя бы изредка видеть тебя. Иначе я не смогу жить. Можешь ты это понять? Как хочешь. Вот я такая плохая. Но я люблю тебя, Стас. И буду всегда любить. – Она предчувствовала, что скорее всего никогда не будет так, как ей этого хочется. И потому на душе было невыносимо горько. Если б сейчас ей предложили смерть вместе с ним, она бы не раздумывая, шагнула на эшафот. И пусть палач старается. Но уехать. Нет. Она не уедет. Что бы ни случилось, она останется тут.
– Наташа, ты пойми. Так нужно. Мне необходимо взять банду Котова. А потом, когда все утихнет, ты вернешься. Обещаю. Я что-нибудь придумаю за это время. Подготовлю тебе новые документы. А сейчас, уезжай. Я даю тебе шанс. Потом, мы встретимся, – говоря так, Стас сам плохо представлял, как это будет на самом деле. И будет ли вообще. Но он не мог допустить и мысли, что она окажется в тюрьме и там родит его ребенка. Это для нее равносильно смерти. Ведь доля ее участия в преступлениях неоспорима, а главное, легко доказуема. И судья не поскупится на приговор. Слишком много смертей. И тогда он ничем не сможет
