кроме бесконечного счастья…
Так они мечтали!
Никогда так радостно не сияло для Новикова солнце, как в этот чудесный летний день, когда он ехал рядом с Гертой впереди своего маленького отряда.
Рыцарь бежал у самого стремени Герты, а Ганс, с которым уже познакомился Новиков, ехал за ней.
Рядом с Новиковым ехал и д'Обрейль. Юноша был счастлив и весел. Он не находил слов благодарности своему молодому спасителю господину Гардеру и без умолку рассказывал о себе и о своем императоре. Он еще не кончил Бриенской школы, той, в которой учился сам император. У него есть мать и отец, сенатор, и маленькая сестра Люсьена. Отец и мать сами благословили его на войну для защиты императора и Франции! Слова юного д'Обрейля дышали страстным обожанием своего императора. За дело при Бауцене 14–й полк причислен к молодой гвардии, но он не успел еще поставить на каску императорского орла.
Русских все любят и считают ошибкой императора его поход в Россию. Сам император любит русских и царя Александра, но зато все они ненавидят немцев, таких наглых в случае успеха и таких лакеев при неудаче. В своем увлечении юный француз забыл, что его спаситель тоже немец, но Новиков рассеянно слушал его, а Герта, не знавшая французского языка, не понимала его слов, да едва ли и замечала его, смотря сияющими глазами на Новикова. Не все ли ей равно!
Забежавший вперед Рыцарь вдруг остановился на середине дороги, залаял, зарычал и с опущенным хвостом и ощетинившейся спиной остановился.
– Он чует врага, – сказала Герта.
Но не успела она сказать этих слов, как на дорогу, через канаву, отделяющую ее от леса, перескочили несколько всадников и стали поперек дороги…
Впереди на огромной рыжей лошади сидел молодой офицер в темно – зеленом мундире с шитым золотом воротником. Он держал в руке обнаженную саблю.
– Но это баварские кирасиры! – воскликнул д'Обрейль.
– Стой! Кто идет? – крикнул офицер, поднимая саблю.
– Русский отряд, – подъезжая, ответил Новиков.
Д'Обрейль подъехал с ним рядом.
– Как вы могли очутиться по эту сторону Эльбы? – резким голосом продолжал офицер, злобно поглядывая на русских. Его худощавое лицо с большим хищным носом имело угрюмое и дерзкое выражение.
Новикова раздражал этот тон. Герта испуганно глядела на его побледневшее лицо. Д'Обрейль настолько знал немецкий язык, чтобы понять, о чем говорил офицер.
– Мы только ночью узнали, что заключено перемирие, – сдерживаясь, спокойно ответил Новиков.
– Прошу вас не задерживать отряда, – на ломаном немецком языке произнес несколько высокомерным тоном д'Обрейль.
Этим тоном офицеры непобедимого императора привыкли говорить с немецкими офицерами.
– А как вы попали сюда? – спросил баварец на скверном французском языке, смягчая тон при виде формы французского офицера.
– Мне кажется, это не может интересовать вас, – холодно ответил д'Обрейль, – и надеюсь, что вы не задержите нас.
– Вас – нет, но не этих господ, – сказал баварец, указывая рукой на Новикова.
– Что это значит! – закричал Новиков. – Вы не смеете задерживать меня с отрядом!
– Вы, по – видимому, партизан? – спросил офицер, не отвечая.
– Да, я партизан! Довольны ли вы? Теперь посторонитесь, – наезжая на офицера, сказал Новиков.
Д'Обрейль не отставал от него.
– Оставьте этот отряд, я предупреждаю вас, вы свободны, – обратился к нему баварец.
– Я не позволю вам мешать им, – закричал д'Обрейль.
– Тем хуже для вас, я по крайней мере предупреждал, я исполняю приказ императора Наполеона, – произнес баварец, – а вам, – повернулся он к Новикову, – я должен сказать, что перемирие существует для всех, кроме вас, и что вы и все вам подобные разбойничьи шайки, вместе с майором Люцовым, объявлены, по повелению императора Наполеона, вне закона! Вы мой арестант.
– Это ложь! – крикнул д'Обрейль.
– Вы шутите, мой милый, – со сдержанной яростью ответил Новиков, – я даю вам одну минуту сроку очистить дорогу.
– Слишком много, – насмешливо ответил баварец и, быстро вынув свисток, пронзительно свистнул.
В ту же минуту лес словно ожил, – и справа, и слева, и спереди, и сзади, вдоль канав и по опушке леса, преграждая и отрезая пути, показались кавалеристы.
Новиков огляделся. Потом перевел взгляд на мрачно – суровые лица своих казаков, опустивших страшные пики, наконец остановил глаза на бледном лице Герты.
Она была очень бледна, но улыбалась ему и глядела на него любящими, покорными глазами. Если д'Обрейль сомневался раньше, то теперь, взглянув на ее лицо, убедился, что перед ним женщина. Он тронул лошадь и закрыл Герту. Два его солдата, словно поняв его, стали за ней, а Ганс – справа.
– Сдаваться нельзя, – прошептала Герта, – они все равно расстреляют вас…
– Я останусь с вами во что бы то ни было, – быстро сказал д'Обрейль.
– Я буду защищаться, – спокойно сказал Новиков, – я не дамся живым этому мерзавцу.
– Сдаетесь? – нетерпеливо крикнул баварец.
Новиков крепко пожал руку Герте, словно прощаясь с ней.
– Я с тобой всюду, хоть на смерть, – едва слышно проговорила она.
– Одну минутку! – вдруг крикнул Новиков баварцу и, обратившись к удивленному д'Обрейлю, быстро начал:
– Милостивый государь, теперь я попрошу у вас помощи.
– Я весь ваш, располагайте моей жизнью, – ответил д'Обрейль.
– Я прошу вас, – продолжал Новиков, – воспользоваться предлагаемой свободой, взять эту… этого ландштурмиста, – он указал на Герту, – и позаботиться проводить его до безопасного места. Хорошо? Да? – лихорадочно спрашивал он.
Д'Обрейль колебался. Ему было жаль бросить этого великодушного человека, но он сам поступил бы так же и потому после мгновенного колебания кивнул головой и ответил:
– Я не хотел оставлять вас, но… – он взглянул на Герту, – я понимаю вас. Господин Гардер спас мою жизнь и может распоряжаться ею.
Герта напряженно слушала, почувствовав, что говорят о ней.
– В чем дело? – спросила она.
– Ничего, дорогая, – тихо ответил Данила Иваныч, – ты свободна и сейчас уедешь с д'Обрейлем. Он проводит тебя до безопасного места, а там я присоединюсь к тебе… немного погодя.
Глаза Герты засверкали. С упреком, почти с негодованием взглянула она на Новикова и, отвернувшись, резко сказала:
– Я остаюсь.
– Но, Герта, умоляю… – начал Новиков.
– Господин офицер! – звонко крикнула Герта, – мы не сдаемся.
Д'Обрейль с изумлением и восторгом глядел на нее. Баварец, казалось, ждал подтверждения ее слов, глядя на Новикова. Их лошади чуть не касались мордами.
– Вы слышали, – сказал Новиков, вынимая шашку. – Посторонитесь!
Одновременно раздались две команды:.
– Вперед!
