держащимся на ногах воинам Руни, и те с видимой неохотой подчинились, завистливо поглядывая на товарищей, продолжавших возиться с развороченным стальным чудом.
Рунгерд доплелась до кухни. На углу в тени стояла бочка и лежало на скамье несколько ковшей, чтобы работавшие могли утолить жажду. Вода была ледяная. Видимо, кто-то из тех, кто согласился работать при кухне, только что наполнил бочку. И догадался взять воду не из реки, а дойти до одного из трех лесных колодцев. Руни зачерпнула полный ковш и вылила себе на голову. Часа два назад это помогло, но сейчас лежащая на плечах усталость не желала отступать. Рунгерд зачерпнула еще воды, плеснула на лицо и грудь. Рубашка тотчас пропиталась ледяной влагой, и это немного привело девушку в чувство. Она в третий раз потянулась к бочке, но подошедший Рихвин вынул из ее рук ковш и погрозил пальцем, словно ребенку.
— Не смей, — буркнул он, зачерпывая воду и жадно приникая к ковшу. Оставшуюся воду Рихвин плеснул на лицо. — Не хватало еще, чтоб ты завтра в горячке слегла. Лечить тебя нынче некому.
Рунгерд виновато подняла глаза на альва.
— Как они? — спросила девушка.
— Чужаки? — брезгливо ответил Рихвин, растирая ладонями виски. — Почти все спят.
— Ты знаешь, Рих, о ком я, — оборвала его Руни. — Как братья?
Рихвин старался держаться, но беспокойство за родных мучило его. Мучило почти так же, как досада: самого его купол почти не тронул. Превосходный воин, Рихвин был слишком мало одарен силой, чтобы почувствовать, когда ее отнимают. Но только благодаря тому, что Рих оставался на ногах, Рунгерд сумела справиться с заботами этого безумного дня. Она постаралась не сердиться на резкий тон альва и примирительно улыбнулась ему.
— Велунд уже на ногах, бледный как смерть, — ответил тот, — и есть не может, но сидит с гномами в мастерской. Плащи делают. А Дирка мы пока спать оставили. Толку от него все равно нет, без силы-то. Но… главное, жив. А как Старик?
Рунгерд никак не могла привыкнуть к тому, что альвы называют Хрофта Стариком. Но одернуть усталого до остервенения товарища не решилась. Просто пожала плечами: не знаю, мол.
— Эймунд прибегал. Сказал, конь поправляется. Встал, — не купившись на ее деланое равнодушие, успокоил Рихвин. — Так что иди и ты отдохни. И не смей больше воду лить. Ледяная. Скрутит тебя лихоманкой завтра, и весь этот сброд мигом разбежится. А своих осталось три десятка. А без магии Дирка, Вела и Старика мы считай что мертвецы. Одно утешает, теперь никто нас из могил не повытаскивает…
— Не надо, — отмахнулась девушка, — я в порядке. И сделано не все.
— Сделано-сделано, — грозно отозвался Рихвин, — а теперь марш спать. Я сам все проверю. И чтоб глаза мои тебя не видели до утра.
Руни слабо запротестовала, но альв повернул ее за плечи и легонько подтолкнул, давая понять, что разговор окончен и непослушания он не потерпит.
Девушка еще немного постояла, не зная, довериться ли умелому помощнику и все-таки сделать передышку или еще раз обойти свою новую армию, проверив, все ли хорошо у воинов, устроены ли на ночь свои и чужие.
Хотя чужих для нее здесь уже не было. Хрофт остаток дня провел на конюшне со Слейпниром, не слишком интересуясь тем, что происходит в лагере. Наверное, явись сейчас враги и вырежи всех, Владыка Асгарда и не заметил бы этого. Единственным, кому позволялось заглядывать в конюшню проведать Слейпнира, был юный Эймунд. Он и приносил новости, прибегая за водой.
Хрофт, бог, которого она обещала воинам, не появлялся, и растерянные и измученные люди стали тянуться к ней. И Руни ничего не оставалось, как вернуться к обычным своим обязанностям. Сделать так, чтобы в муравейнике лагеря был порядок, для каждого нашлось дело по силам и отдых по надобности. И надеяться, что Новым Богам понадобится время, чтобы разобраться в случившемся и накопить силы для удара. А значит, пестрому сброду, собравшемуся в ее лагере, придется успеть стать воинством.
Рунгерд оглядела лагерь, высматривая часовых. Все были на местах и казались бодрыми. На часы поставили тех, кто выспался днем. Охотники добыли немного, но достаточно, чтобы никто не остался голодным, хотя о сытости говорить было смешно. Среди нежданного пополнения нашелся хороший повар, и ужин впервые за несколько месяцев не напоминал смесь глины, травы и полусырого мяса. Хотя, призналась себе Руни, трава там все-таки была в достатке.
Девушка прошла между лачугами и навесами. Везде спали. Где-то недалеко застонал во сне один из воинов. Кажется, тот, с бритым черепом, что защищал своего железного клопа. Но Рунгерд слишком устала, чтобы будить и успокаивать парня. Она просто прошла мимо, по дороге снимая куртку и подаренный Хрофтом нагрудник.
У самой воды на кустах сохло несколько застиранных рубах и пара плащей. И девушка не глядя взяла одну, бросив на траву свою одежду. Медленно пошла к воде, стащила через голову свою старую, пропитавшуюся потом и кровью рубашку, сорвала, поморщившись, присохшую повязку, закрывавшую рану. Вошла в воду и принялась зло и устало, почти до крови царапая кожу плеч, оттирать с себя прошедший день, ад битвы и мучительный страх грядущего, повторяя: «Все будет хорошо».
Там, в самом сердце битвы, она в какой-то момент была готова поверить в то, что говорил Хрофт. Она почти вспомнила. Вспомнила бой. Другой бой. Много огня. Казалось, все вокруг горело и плавилось от мощных заклинаний. Зеленые, алые, голубые вспышки. Сияющие мечи, посохи. И там был Хрофт. Нет, Один, сам Владыка Асгарда. Тот, в ком не осталось и капли Хрофта. Сильный, страшный, громадный как утес, прекрасный как море. И она вспомнила, как сражалась с ним плечом к плечу. И Голубой меч, вошедший под ребро.
А потом внезапно нахлынувшее воспоминание погасло. И рядом был Хрофт. И Руни показалось, что все это не могло быть правдой. Она никогда не чувствовала в себе ничего божественного. Она не могла быть тем, кого искал Отец Дружин. Но она хотела. Так хотела, что, наверное, выдумала все это. Страшные воспоминания, смутное ощущение боли и потери, что оставалось после этих вспышек чужой памяти.
Рунгерд выбралась из воды, надела чистую рубашку, набросила на плечи плащ.
— Все образуется. А как иначе, — прошептала она себе в последний раз и с горькой усмешкой добавила: — С нами бог.
Бог сидел в конюшне возле ослабевшего, но явно идущего на поправку Слейпнира. И больше не был богом.
Холодный ветер, налетевший с воды, заставил Рунгерд запахнуть плащ. Хрофт ненавидел холод. Теперь и Руни его ненавидела.
Она сомневалась до последнего. Хотелось остановиться, повернуть назад. Но Руни никогда не поворачивала. Не повернула и теперь. Только остановилась у самой двери конюшни.
Нужно было лишь открыть дверь и попросить прощения. И девушка мучительно подбирала слова, чтобы успеть произнести их до того, как разгневанный Отец Дружин прикажет ей убираться.
Однако собраться с мыслями ей не дали. Руни услышала шорох шагов, по привычке выхватила кинжал и приготовилась к драке. Светлокосая Ландхильд явно не ожидала встретить кого-то в таком месте. Она смерила злым и надменным взглядом худенькую фигурку Девчонки и кинжал в подрагивающей руке. Нетрудно было догадаться, зачем явилась ангханка. Светлые пряди золотым водопадом стекали по полуобнаженным плечам, загорелые стройные ноги едва прикрывала рубашка, опоясанная изящным крученым пояском с ножнами, в которых покоился кинжал. Незваная гостья молча положила пальцы на рукоять, готовая в любое мгновение пустить в ход оружие. Но Рунгерд гордо выпрямилась и спрятала свой клинок. Прямо и чуть удивленно посмотрела в лицо чужачке.
Мысль о том, что светловолосая дрянь может войти в дверь и остаться там, причиняла Руни почти физическую боль. Девушка упрямо задрала подбородок, выдерживая взгляд соперницы.
— Я хотела узнать, Рунгерд, дочь Торварда, — сквозь зубы заговорила дева-воин, — не нужна ли моя помощь нашему господину?
Рунгерд едва не рассмеялась, глядя, как тщательно воительница выбирает слова.
— Твоей помощи не требуется, — бросила она, не назвав девушку по имени. — Тебе следует отдохнуть и позаботиться о своих воинах. Возможно, что уже завтра нам предстоит бой.
Ландхильд бросила взгляд на Руни, ее мокрые волосы и чистую рубашку, видневшуюся из-под плаща. Огонек в глазах воительницы погас. Она склонила голову, прощаясь и признавая право Рунгерд.
