– Я влиятелен, чтобы вытащить вас из кутузки. – В голосе чиновника прорезалась злость. – Во всем остальном моя влиятельность – это мыльный пузырь. Я в панике, Андрей Николаевич. Готов отдать последние деньги. На официальные структуры надежды нет. Я прошу вас съездить на Эстрему и без шума провести расследование. Фотографию возьмите с собой. Я должен знать, что случилось. Деньги значения не имеют. Если моя дочь… мертва, я должен знать об этом точно… и сам ее похороню. – Андрей не выдержал, отвел глаза – своих слезоточивых драм с избытком.
– Но почему именно я, Павел Федорович? Существуют и более уместные кандидатуры.
– Вы лучший, – отмахнулся Ракитин, – я навел о вас справки. Вы не супермен, не супергерой, у вас имеется масса недостатков, но… вы лучший. Умение драться и стрелять – не определяющее. Кто раскрыл окопавшегося в штабе 34-го полка осведомителя Басаева в 2000 году? Блестящее расследование, Эркюль Пуаро и мисс Марпл сохнут от зависти. Кто по следам на тропе в Горном Бадахшане вычислил прохождение каравана с наркотиками и устроил засаду в том месте, где никто ее не ждал?.. Обвинений не будет, Андрей Николаевич, я обо всем договорился. Вас освободят часа через три – со всеми, так сказать, почестями и потрохами. Вернут документы, телефон и все изъятые деньги. Времени нет, я устрою вам горящую путевку, вылет послезавтра, билеты электронные – с ними без проблем, отель «Парадизус Гольфо»… хотелось бы раньше, но раньше, увы, не получится. За сутки вы должны стать тем, кем были раньше. Связь по телефону. Ближе к делу я перезвоню и дам координаты людей, на которых вы сможете положиться в Аллеридо, и номер человека в посольстве, который… не последняя сволочь. Понимаю, что одному работать сложно, нужны помощники, нужно прикрытие. Если хотите, наберите команду – рекомендаций не будет, сами знаете, как это делается. Никаких советов, контроля – работайте так, как считаете нужным. Аэропорт Лас-Америкас в Санто-Доминго – неплохое местечко, но вы полетите в Пунта-Кана – это на востоке Доминиканской Республики. Компания «Эр-Франс». Из Пунта-Кана самолетом местных линий – в аэропорт Саргона на Эстреме. Вы турист, у вас своя группа, будет трансфер до отеля. Летите один. Если соберете своих – пусть добираются своим ходом, я могу забронировать несколько мест на другие рейсы…
«А ведь назревает Карибский кризис», – вдруг подумал Андрей. Просыпался азарт. Грядущая поездка – что угодно, только не развлечение. А вдруг он сможет что-то изменить в своей жизни… если остров Эстрема его не похоронит? Но тоже неплохо, он согласен умереть в пальмовом раю.
– Напомните, Павел Федорович, какое сегодня число? – Зачесался лоб, он принялся усердно его растирать. Что творится в его голове?
Ракитин посмотрел на него как-то странно:
– 17 августа, среда. Не хотелось бы думать, Андрей Николаевич, что я совершаю ошибку…
– Мне бы тоже не хотелось так думать… все в порядке, Павел Федорович, бывает. Старость, знаете ли, не за горами… Несколько условий, – сменил он тон на деловой, – Очень жаль, но они не обсуждаются. Двести тысяч. С учетом того, что делить придется на несколько голодных ртов, это немного. На билеты – отдельно. Отдельные карточки «Виза» – на расходы. Никаких авансов – вся сумма поступает на счет сразу, и по выходе на свободу с чистой совестью я должен иметь возможность ею полюбоваться. Не смотрите – если вы наводили обо мне справки, то знаете, что майор Куприн – партнер надежный, деньги отработает… правда, результат никто не гарантирует. Запишите реквизиты счета.
Чиновник выхватил телефон, выжидающе уставился на собеседника. Андрей продиктовал вереницу цифр.
– Как вам удается это запоминать? – поразился чиновник.
– Пустяки, – усмехнулся Андрей, – здесь всего семьдесят три цифры. Давайте свой номер… – Он впитал с закрытыми глазами несложную комбинацию. – Сеанс окончен, Павел Федорович?
– Окончен, – шумно вздохнул «влиятельный» столоначальник. – Я буду молиться, Андрей Николаевич, что вы найдете Юленьку живой…
Родина не балует своих защитников – он многократно в этом убеждался. Судьба разбросала, одни остались в Российской армии, другие ушли на гражданку и отнюдь не процветали, третьи закончили свое бренное существование… Он прекрасно понимал, что звонить с городского или сотового неразумно, вооружился записной книжкой, купил несколько карточек, распахнул память и уединился на три часа в кабинке таксофона на Павелецком вокзале. А на следующее утро были радостные слезы, веселые матерки, объятия до хруста в костях, поток сознания с элементами «соплей» и воспоминаний. А потом вдруг стало тихо – угомонились разгоряченные сердца. Четверо мужчин сидели в дальнем уголке малопосещаемого кафе на Нагорной улице и недоверчиво, с сомнением, даже с некоторой угрюмостью разглядывали друг друга. Деньги на счету уже лежали, но это не было основанием для душевного спокойствия.
– А я всё Родине служу, как преданный пес, – заявил самый молодой в компании, 29-летний Генка Тимашевский – остроносый, улыбчивый, чертовски обаятельный. На такого посмотришь и не скажешь, что офицер спецназа – рисковый, дерзкий, но, что характерно, с мозгами и всеми необходимыми предохранителями в лохматой голове. – Всё там же служу – в Войсках Дяди Васи. 45-й гвардейский отдельный полк специального назначения ВДВ. В Кубинке стоим – в Одинцовском районе. В прошлом месяце старлея дали – перешел на тренерскую… в смысле, на инструкторскую работу. Учим салаг всему – даже ломом плац подметать. Можешь рассчитывать на меня, Андрей Николаевич. Числюсь в двухнедельном отпуске, а у Ленки все равно месячные… – Генка без напряга хохотнул. – Ей-богу, это не месячные, а квартальные какие-то. Стоило выбить долгожданный отпуск – как у нее и разверзлось… Такая вот миниатюра, блин.
– Счастливчик ты, Генка. Женщина под боком, работа любимая, – усмехнулся хорошо одетый, но сильно изменившийся не в лучшую сторону Рома Проценко. Был когда-то подтянутым, атлетически скроенным, а теперь отяжелел, мешки под глазами. Куда подевался элегантный капитан спецназа, плевавший на опасности и умудрявшийся выглядеть модным денди даже в трудном бою? Тридцать шесть лет – моложе Андрея! – А у меня дела хреновые, мужики, – пожаловался Проценко, отхлебывая пиво из кружки. – Уже два года строем не хожу, на холодец пускать пора. – Он выразительно оттянул жировую складку на животе. – С армейки уволился, жена ушла, денег нету ни хрена – последние капли, сволочь, вытянула, так еще и должен остался…
– Терзает болезненное чувство долга, Ромка? – остроумно подметил Генка.
– Большого долга, – кивнул Проценко. – Как говорится, дайте мне три тысячи рублей, и я переверну мир… Не могу никак привыкнуть. Как штыком в самоуважение. Квартиру отсудила, снимаю комнату в подмосковном захолустье, удобств никаких, кроме одного – кладбище под боком, тружусь сторожем в тамошнем гараже… А-а, махнул на себя давно. – Он ударил кружкой по столу. – Даже пить не хочется…
– Но одет ты неплохо, – осторожно заметил Генка.
– А с этим все в порядке, – засмеялся Проценко. – Отрыжка старой натуры. Тресни, но держи фасон, называется. Я ведь только перед вами в жилетку плачу. А для остальных у меня все хорошо – современная квартира, красивая жена, денег куры не клюют. Вроде и смысл в жизни есть – показывать другим, насколько я преуспевающий чел и как выиграл, покинув ряды несокрушимой и легендарной.
– Дела-а… – почесал небритую щеку четвертый присутствующий, тридцатипятилетний Алексей Крикун, похожий на рано состарившегося бычка. – Стыдно признаться, мужики, но я тоже ушел со службы. Как зацепило в 2008-м у Цхинвала, отлежался в госпитале, нога практически не гнулась. Плюнул на все, завязал военную карьеру. Меня бы в любом случае в ВДВ не оставили. А идти в обычную часть – противно, разве это армия? Работаю охранником в каком-то фонде, хрюкаем помаленьку. Посещаю спортзал – в отличие от тебя, Ромка. Нога в норме, год уже не болит…
– Ты, кстати, похудел, – подметил Куприн. – Был размером со средний танк, а теперь так – с легкий.
– Это да, – засмеялся Генка. – Леху и свои, и чужие боялись. Кулаки пудовые, харя страшная, интеллект – ниже плинтуса. С таким если встретишься в темном коридоре, а еще не дай бог в окопе – преждевременная дефекация обеспечена.
– У самого у тебя харя страшная, – обиделся Крикун. – Мне подруга, наоборот, говорит, что я посимпатичнее стал, похорошел; можно теперь и замуж за меня без страха.
– Ну, если учесть, что было раньше… – задумчиво протянул Генка, и все расслабленно засмеялись, и Крикун в том числе, а потом дружно выпили.
– Налегать не надо на это дело, мужики, – предупредил Андрей. – Еще по пиву, и достаточно.
– Кстати, только я это заметил? – сказал Генка. – За столом во вшивой кафешке собрались те, кто
