окровавленным лицом уже ослеп, кровь заливала глаза, но он нащупал под ногами «ФАМАС», уже тянулся к спусковому крючку… Да пропади ты пропадом! Он всадил ему катран в живот, давил, вращал, распарывал, проделывая в человеческом теле дыру размером с родную Ленинградскую область…
«Русалка» в ужасе окаменела – прижала руки к груди. А что она рассчитывала увидеть – дуэль на мясорубках по всем правилам джентльменского этикета? А Глеб под «интимным» светом фонаря уже колдовал над телами – освобождал их от гнета оружия и боеприпасов, складировал трофеи под бортом, тащил пиратов к ограждению, переваливал в воду – еще живых, стонущих, истекающих кровью – ничего, гарантия, что не всплывут. Опомнившись, Ева спрыгнула с полуюта, бросилась ему помогать, но больше путалась под ногами, чем оказывала содействие. Он шикнул на нее:
– Мешаешься, дурочка. Оденься лучше.
– Да ладно, – она отмахнулась, – так удобнее. Я свои лохмотья под водой снимала – туда же и выбросила, ну, куда я с ними?
– Оденься… – шипел он, – ты отвлекаешь меня… Бегом в каюту, на столе бюстгальтер – надень и не мозоль мне глаза. И чтобы никакой самодеятельности больше…
– То есть я сделала что-то неправильно? – Она обиделась, опустила руки.
Вот только обид ему и не хватало в ответственный момент.
– Прости, Ева, – он бросился к ней, обнял, поцеловал в потный висок – сердце забилось, как паровой молот. – Все хорошо, ты просто испугала меня – не ждал от тебя такого лихачества. Нет, правда, ты молодец… – Он прижал ее к себе и резко отпустил. – Всё, топай. Будем уводить красавицу из бухты и куда- нибудь перепрятывать. Ты идеями по этому поводу не богата? Может, на южную сторону пойдем?
– Ладно, заводись, что-нибудь придумаем. – Она сменила обиду на милость, глянула на него кокетливо и, покачивая бедрами, стала спускаться на нижнюю палубу. Нарочно дразнила! Он чуть не побежал за ней, высунув язык, – боевое возбуждение плавно перетекало в сексуальное. Голова надулась, как аэростат, дурная энергия бурлила, словно ведьмино варево в котле. Он уже боялся самого себя! Не думай об этом, уведи «Гамбринус» подальше, спрячь, отдышись, а уж потом… Кончил дело – гуляй смело! Он перевалил через борт последнего пирата – того самого, белобрысого. Что за привычка – самую трудную работу оставлять на потом? Руки уже отнимались, сердце выскакивало из груди. Пират еще подрагивал, кровь толчками выдавливалась из располосованного горла – он бухнулся на воду с зычным шлепком. Глеб в изнеможении присел на минутку, ладно, на том свете будем отдыхать! Бросился на мостик, возвышающийся над надстройкой, запустил двигатель – тот завелся как-то неохотно, но главное, что завелся! Рычаг подъема якоря – забренчала цепь, втягиваясь в отверстие в клюзе. Медленно, на самом малом ходу, он задом выводил «Гамбринус» из Бычьей бухты – вот корма уже выступила из пещеры, вот выбрался весь корпус, еще немного, и можно разворачиваться. Главное, чтобы не было досадных сюрпризов…
– Глеб! – вдруг ахнула снаружи Ева – ее голос звучал испуганно. – Что это такое, посмотри!
Ну, не надо досадных сюрпризов! Чертыхнувшись, он заглушил двигатель – ладно, лишь бы не были фатальными эти сюрпризы… Проклиная себя, что в суете все оружие оставил на палубе, он слетел с мостика на борт, вприпрыжку помчался на корму.
– Что тут у тебя?
И как холодным душем окатили после ночи на морозе! Какой же отвратительный психолог из прямолинейного майора спецназа! Ева стояла, отвернувшись, под фонарем – она успела надеть бюстгальтер, а также безразмерные трико Гурьянова, закатав их выше колен. Она смотрела куда-то в темноту. И вдруг повернулась, резко, почти по-строевому, выбросив руку с короткоствольным «бульдогом». Холодные глаза уперлись Глебу в переносицу…
Какие же мы переменчивые!
Вероятно, она сразу хотела выстрелить, чтобы не вести душещипательных бесед, не озвучивать свою позицию по данному вопросу. Хочешь убивать – так убивай! Но дрогнул палец на спусковом крючке, задержался, она не выстрелила. Но решимости в глазах не убыло. Выстрелит! – ужаснулся Глеб. Еще как выстрелит, вот только полюбуется еще немного этим ладным мужчиной… И лучше не подходить, не пытаться отобрать оружие, этим он только ускорит конец – она уже сделала свой выбор…
– Ты уверена, что этого хочешь? – Он все еще не мог поверить, разноцветные лошадки вертелись в голове, пересохло в горле. Какой же он конкретный и реальный идиот!
– Не хочу, Глеб, но надо. Я это сделаю, прости… – Отрывистые слова слетали с женских губ. Он видел, что курок взведен, а в том, что барабан набит до отказа, можно не сомневаться. Девушка умная, она все просчитала и взвесила.
– Ты хороший парень, ты мне даже где-то дорог… – Огонек заблестел в прохладных зеленых глазах. – Но так уж звезды над нами сошлись – судьба такая. Таких, как ты, Глеб Андреевич, много… прости, а золото одно, и с ним нужно срочно что-то делать…
И как он сразу не догадался? Вот она, извечная причина для подлости, коварства, предательства, вероломства! Он попятился к борту, прижался к нему копчиком. Броситься на Еву не успеет, а вот кульбит назад – и камнем в темные воды… нужно лишь отвлечь ее на пару мгновений.
Но Ева не отвлекалась, следила за каждым его движением, прищурив глаз – необычайно эффектная в брызгах мутного света, красивая, до сей поры притягательная… «Гамбринус» уже не двигался – вышел из бухты через скалистые «ворота» и покачивался на легкой волне, медленно разворачиваясь носом к морю.
– Можешь считать меня сукой, – прохладно сказала Ева, – уж какая есть. Женщины коварны, ты же слышал об этом? Ладно, Глеб, мне нужно было, чтобы ты справился с охраной и вывел судно из бухты. Сама бы я не управилась, не такой уж я специалист по судовождению. Но увести эту каракатицу в море смогу. Спасибо, ты сделал все, что мог.
– Кто еще знал о золоте? – прохрипел он, лихорадочно перебирая варианты.
– О золоте? – Ева задумалась. – Ну, я знала. – Она рассмеялась. – Папуля доверял мне – как самой здравомыслящей и рассудительной в этой безумной семейке. Знал Зеленский, знает Фаткин – еще бы, он проделал такую титаническую работу, чтобы перевести активы отца в это благолепие. Анна и Леонид не знали – первая, если откровенно, так и не стала частью семейства, незачем ей много знать. А почему не посвятили Леонида – ты и сам можешь догадаться. Это то же самое, что лошадь тащить за хвост…
– Ты уверена, что хочешь от меня избавиться?
Побелел палец на спусковом крючке.
– Это часть плана, я должна…
– Зачем тебе мой труп?
– Я обязана оградить себя от дальнейших неприятностей. Без тебя твои подчиненные не справятся с поставленной задачей. А если справятся, то что ж… Противоборствующие стороны будут уничтожать друг друга до полной ликвидации одной из сторон. Те, кто уцелеет, просто физически не успеют поднять золото. Если одолеете вы, то процесс растянется на долгие недели – пока спецслужбы спланируют операцию, пока провернется бюрократическая машина, согласуют вопросы, договорятся с правительством Индонезии, подтянут все необходимое… У пиратов намного проще, но они не знают, где «Виктория», хотя, конечно, догадываются. Цена их ставки – несколько дней. Поэтому я спешу. Мне нужно судно, к утру я буду у Талауда, где кишат суда, мне требуется лишь один телефонный звонок. Надеюсь, капитан какой-нибудь посудины не откажет одинокой девушке с автоматом? Австралия недалеко, Глеб, в Дарвине у отца доверенные люди, здесь всего две тысячи миль, они примчатся уже послезавтра – с группой высококлассных специалистов, – у пиратов, если они еще останутся здесь, просто не будет шансов… У ваших людей, кстати, тоже. Надеюсь, я еще смогу найти отца.
– Ты не хочешь взять меня с собой? – пробормотал Глеб, цепляясь за последнюю соломинку.
– Нет, – холодно засмеялась Ева. – У тебя в глазах написано, что ты до конца будешь выполнять свой долг по заказу партии и правительства. С этой минуты нам не по пути, Глеб.
– Может, еще поговорим?
– Давай, – подумав, согласилась Ева. – Только недолго. Знаешь… – Она запнулась. – Не хотела тебе об этом рассказывать, чтобы лишний раз не травмировать тебя перед… ну, ты понимаешь. Но, с другой стороны, это было бы нечестно перед тобой. Ты ведь так много сделал для нашей семьи. Как ты отнесешься к плохой новости, что двое подчиненных из твоей группы работают на другую контору?
– Плохо отнесусь к плохой новости… – буркнул Глеб… и вдруг вскинул голову. – Что это ты несешь?
