опубликованная в Голландии, была украшена множеством изящных гравюр. Спустя всего час после появления этой книги в витринах книжных лавок, в 1737 году Монжерон был арестован и заключен в Бастилию. Он умер в тюрьме в Валенсе, проведя в заточении семнадцать лет. Но его дело продолжили другие влиятельные особы, в том числе шевалье Фолар и королевский секретарь Фонтен. Более того, массовая истерия охватила еще несколько городов — факт, редко упоминавшийся в исследованиях. Особенного размаха «чудеса» достигли в Валенсе, где содержался в заточении Монжерон.
Кладбище Сен-Медар закрыли и строго охраняли. Сектанты пытались устраивать чудесные исцеления в других местах. Но Людовик XV не терпел приватных сборищ такого рода. Полиция его не сидела сложа руки ни минуты; были арестованы сотни янсенистов. Но несмотря на все гонения, движение ширилось. Впрочем, чудеса теперь случались нечасто. Зато распространились явления массовых самоистязаний. Некто Кондамен описал один из таких сеансов, очевидцем которого стал в 1759 году на квартире сестры Франсуазы, старшей из группы сектантов. Сестра Франсуаза была жертвой религиозной истерии на протяжении двадцати семи лет. Ее дважды распинали, как сообщает Кондамен. Двойное распятие должно было состояться и в тот день, когда он посетил сестру Франсуазу. Двадцатилетняя сестра Мария стояла на коленях посреди комнаты, дожидаясь, пока наступит агония. При этом присутствовали еще около двадцати сектантов, среди которых были советник Парижского суда де Меренвиль, бригадир королевской армии де Лятур-Дюпен, офицер мушкетеров Янсен и другие особы не столь высокого положения.
Сначала Франсуаза лежала на полу, и ее били цепями. В семь часов она легла на большой крест, к которому начальник церемонии пригвоздил ее ладони и ступни. В четверть восьмого крест подняли. Увидев это, сестра Мария начала биться в конвульсиях. Франсуаза оставалась на кресте до половины одиннадцатого. Тем временем Марию прибили ко второму кресту, но через три четверти часа она воскликнула: «Снимите меня скорее, я умираю». Испуганные ассистенты повиновались. Сестру Марию отвели в соседнюю комнату и умыли «чудотворной водой блаженного Пари». Вскоре Мария вернулась, чтобы посмотреть, как будут снимать с креста Франсуазу. «Обе женщины, — добавляет Кондамен, — труженицы, и зарабатывают себе на жизнь руками. На следующий день им предстояло работать израненными членами».
Какими причудливыми путями странствовали идеи Янсения, прежде чем добраться до квартиры сестры Франсуазы на улице Филиппо?! Но к тому времени славная эпоха чудес была позади. Вместо избавления от мук святые теперь сеяли страдания и боль. Даже терпеливая Франсуаза в конце концов устала от своих мучителей. Когда отец Тимофей пожелал сжечь на ней одежду, заверяя, что больно не будет, Франсуаза взбунтовалась. Священник продолжал настаивать на своем, и она подчинилась. Но когда огонь занялся, Франсуаза вскрикнула, и один из братьев плеснул на нее воды. «Что ты делаешь! — воскликнул Тимофей с возмущением. — Ты испортил наше чудо! Еще немного, и оно свершилось бы!»
Но чудо все равно свершилось, без помощи отца Тимофея. Пламя янсенизма угасло: жалкие отрепья Франсуазы потушили его. Оно еще слабо тлело до 1787 года, но последние угольки остыли за год до того, как вспыхнуло пожарище взятия Бастилия.
2. Вампиры
«Если и была когда-нибудь на свете непреложно доказанная и подтвержденная история, то это — история вампиров. Она ни в чем не испытывает недостатка — ни в официальных отчетах, ни в свидетельствах высокопоставленных особ, хирургов, священников, судей; все законные доказательства налицо»
Познакомившись с событиями на кладбище Сен-Медар, мы уже поняли, что так называемый «период скептицизма», наступивший в XVIII веке, был гораздо менее скептичным, чем могло бы показаться. Публикации на оккультные темы не только не иссякли, но стали еще многочисленнее. Ожили старые пророчества и заняли достойное место рядом с новыми. Аудитория читателей становилась все шире. Тайные общества без труда находили себе духовных вождей и росли как на дрожжах. Маги и ясновидцы вошли в моду; магические снадобья, алхимия, жезлы лозоходцев, физиогномия и мистические секты были у всех на устах. Баронесса д'Оберкирх писала в своих мемуарах: «Никогда еще розенкрейцеры, адепты, пророки не были столь многочисленны, как в эти дни; никогда еще к ним не прислушивались с таким слепым доверием. Беседа постоянно обращалась к этим материям; они занимали умы и будоражили воображение всех и вся, даже самых серьезных людей…». Людовик XV с увлечением трудился в алхимической лаборатории; королевскому примеру следовали многие придворные и парижане.
Постоянно издавались компиляции древних магических текстов. В то, что это делалось исключительно в интересах науки, трудно поверить. Дословное воспроизведение магических стихов и заклинаний, описания ритуалов и обширные сонники привлекали читателя куда сильнее, чем скептические предисловия составителей, и практичные издатели не упускали этого из виду. Множество старинных документов такого рода опубликовал Никола Ленгле-Дюфренуа (1674 — 1755). Этот прелат воздержался от излишних проявлений скептицизма, и сочинения его расходились с поразительной быстротой. Впрочем, с годами ему стало труднее сдерживать накопившееся раздражение, и в трактате, посвященном Жанне д'Арк, он наконец дал волю чувствам: «В то, что эту девицу посещали какие-то видения и призраки, в то, что у нее были какие-то откровения, я не верю ни на йоту!» Как и Жанна, Дюфренуа погиб от огня: читая перед камином, он задремал и упал прямо на горящие поленья.
Бенедиктинец дом Огюстен Кальме (1672 — 1757), знаменитый комментатор Библии, также обратился к оккультизму. Он взялся трактовать о столь необычном предмете как вампиры, злобные мертвецы, выходящие из могил, чтобы пить кровь живых людей. Ему без труда удалось найти и материалы на эту тему, и увлеченную аудиторию. Ни в одну эпоху вампиры не были столь многочисленны, как в восемнадцатом веке. Поскольку во Франции встречи с вампирами случались редко, рассказы о них собирали в России, Силезии, Моравии, Словакии, Венгрии. В Польше вампиров именовали «упырями», в Греции — «бруколаками», в Аравии — «гулами». Приведем несколько таких историй, в свое время воспринимавшихся вполне серьезно. Петер Плогойовиц из венгерской деревни Кишилова (близ Градиша) стал после смерти вампиром и охотился на людей. В конце концов односельчане раскопали его могилу и обнаружили, что он преспокойно лежит там, свежий и румяный, хотя похоронили его недель шесть тому назад. У него выросли длинные ногти, а рот был полон свежей крови. Те, у кого он высасывал кровь, умирали через восемь дней. Труп вытащили из могилы и сожгли. Только так удалось избавиться от вампира.
Вампиры не всегда сосут кровь. В той же злополучной деревне Кишилова умер шестидесятидвухлетний старик. Через три дня после похорон он явился к своему сыну и потребовал пищи. Его накормили, и он вернулся в могилу, но через два дня появился снова и опять попросил поесть. Вероятно, еда ему не понравилась, поскольку на следующий день сын умер, а еще пять человек в селе тяжело заболели и вскоре скончались. Сельчане выкопали трупы старика, его сына и еще пятерых жертв и сожгли их все, так как было известно, что человек, погибший от вампира, сам становится вампиром. Эту историю опубликовали в газете «Доблестный Меркурий» в 1732 году. В тот период повсеместно верили, что мертвые тоже испытывают чувство голода. Немецкие профессора с присущей им тщательностью изучили этот вопрос, и один из них, Михель Ранффт, опубликовал «Трактат о мертвецах, жующих снедь в своих могилах». Похоже, он испытывал к этой теме нездоровое влечение, а потому мы воздержимся от пересказа его воззрений.
Герои еще одной истории о вампирах — два пристава Белградского суда, которым помогали представители правительства — врач и граф Кабрерас. Приехав в некое селение, они с ужасом услышали от некоего солдата следующий рассказ. Солдата пригласил на ужин один местный крестьянин. Пока они ели, какой-то незнакомец вошел в дом и без приглашения сел с ними за стол. Все домочадцы затряслись от страха, но солдат не решился спросить, в чем дело, сочтя, что это было бы невежливо. На следующий день хозяин дома умер, а солдату сообщили, что гость, приходивший вчера, был дедом хозяина. Дед этот умер десять лет назад и стал вампиром. Конец этой истории следователи изложили в своем протоколе. Судебные
