Новогороду и посла своего, а зоучи себе князем великим да просил еси у них собе помочи, а введя то слово, что татарове изневолили нашу отчину Москву, и вы ми дайте на них помочь». Иерархи возражали на это: «…татарове во християньстве живут, а то ся чинит все твоего же деля с твоим братом старейшим с великим князем неуправленья, и те слезы християнские вси на тобе же»[673] .
Положение новгородцев было трудным. Зимой 1446/47 г. псковичи прислали к ним своих послов и «мир взяша по старине и крест целоваша»[674]. Назревало продолжение войны с Ливонским орденом и союзными с ним Швецией и Пруссией[675], и псковичи заинтересованы были в союзе с Новгородом.
Сразу же после победы под Угличем и взятия Борисом Александровичем Ржевы новгородцы поспешили послать своих послов в Тверь для заключения мирного договора. При этом они «поруб тферскои весь отдаша, а что воеводы тферскиа, ходив, повоевали землю их и что иное у них поймали, и тому всему погреб»[676]. В тексте дохончания, предложенном новгородцами, говорилось, что Борис Александрович «дал рубежь земли и воде промежи своего великого княженья Тфери и Кашина, и промежи Новгорочкои отцине, и Новоторжскои земли и воде, и Бежичкои по великого князя грамоте Ивана Даниловичя». Предусматривалась, как бывало обычно в подобных случаях, посылка тверского боярина на рубеж для разбора спорных дел. Тверскому князю, княгине и боярам запрещалось покупать новгородскую и новоторжскую земли. Устанавливался порядок суда тверичей и кашинцев с новгородцами и новоторжцами. Гостям обещался «путь чист», т. е. свобода поездок для совершения торговых операций[677].
Для организации обороны от ливонцев в июне 1447 г. из Пскова в Новгород был приглашен князь А.В. Чарторыйский, имевший уже опыт борьбы с Орденом[678].
Осада Ливонцами Ямы, продолжавшаяся 13 дней, успеха не имела [679]. Решительное сражение с орденскими войсками произошло 3 июля 1447 г. на реке Нарове. Новгородские войска, возглавленные князем А.В. Чарторыйским, одержали полную победу[680]. Орден вынужден был уже 27 февраля 1448 г. заключить с новгородцами перемирие на пять лет[681], а 25 июля — и 25-летний мир. В последнем случае Новгород выступал совместно с Псковом[682]. Словом, в 1447 и 1448 гг. Новгороду было не до Шемяки.
Победы великокняжеских войск в 1446–1447 гг. привели к изменению характера отношений в треугольнике Василий II — Дмитрий Шемяка — Мамутяк. Казанский царь понял, какой опасностью для него стал московский великий князь, получивший престол из татарских рук. Верный традиционной ордынской политике, Мамутяк решил теперь поддерживать Дмитрия Шемяку, т. е. слабейшего, и тем самым не допускать дальнейшего усиления власти Москвы.
После ряда неудач князь Дмитрий Шемяка пришел к мысли о необходимости расширить фронт своих союзников. Видоизменив свою старую, антиордынскую программу, он охотно откликнулся на предложение Мамутяка о союзе против Василия II. Еще в 1445 г. Дмитрий Юрьевич не послал своих войск против ордынских царевичей (в первую очередь против Мамутяка), и поэтому уже в то время царь склонялся к тому, чтобы именно ему передать ярлык на великое княжение. Досадное стечение обстоятельств не позволило этим планам осуществиться. Теперь же Мамутяк решил попытаться снова вернуться к планам 1445 г.
Наряду с Мамутяком наследниками былого величия Большой Орды во второй половине 40-х годов XV в. были Сеид-Ахмед, кочевавший преимущественно в Подолии и упорно враждовавший с Казимиром IV, Кичи-Мухаммед, господствовавший в «Поле», и ставленник литовского великого князя Хаджи-Гирей[683].
В непростой обстановке, сложившейся в «Поле», Дмитрий Шемяка, пытаясь упрочить свои позиции в Среднем Поволжье, сделал ставку на Мамутяка.
По словам русских иерархов (декабрь 1447 г.), Дмитрий Шемяка посылал в Казань своего посланца настраивать царевича Мамутяка «на все лихо» против Василия II. В ответ на это, писали иерархи Шемяке, «посол его к тобе пришел, у собе его и ныне держиш». Вслед за тем Мамутяк «поймал да сковал и ныне держит» киличея Василия II «у себе, в железех скованого». Василий II посылал к Шемяке сначала своего боярина, потом своих детей боярских, с тем чтобы галицкий князь отпустил к нему посла Мамутяка. Но Шемяка этого не сделал и даже не позволил послу Мамутяка встретиться с великокняжеским боярином и детьми боярскими. Не отдал князь Дмитрий «все лутшее» из награбленного добра великого князя, и в частности ничего не вернул из казны Марии Голтяевой. Не вернул Шемяка и захваченных ярлыков, дефтерей и докончальных грамот[684]. Дмитрий Юрьевич решительно отказывался платить дань Сеид-Ахмеду: «От царя Седи-Яхмата пришли к брату твоему старейшему великому, князю его послы, и он к тобе посылал просити, что ся тобе имает дати с своей отчины в те в татарские просторы; и ты не дал ничего, а не зоучи царя Седи-Яхмата царем».
Были далеко идущие планы не только у Дмитрия Шемяки, но и у князя Ивана Андреевича. Он начинал все более отчетливо понимать, что без опоры на Литву победить Василия II не удастся. Поэтому в конце 1447 — начале 1448 г. у него возник план овладеть престолом Москвы, используя поддержку Казимира IV. В феврале 1448 г. князь Ф.Л. Воротынский составил от своего имени и от имени князя Ивана Андреевича (его зятя) докончальные грамоты с Казимиром IV. Можайский князь обещал Казимиру IV Ржеву и Медынь и «не вступатися» в Козельск. А «коли его господарь мой, король, посадить на великом княженьи на Московском», то он согласен быть ему вассалом[685].
Закончив подготовку к выступлению против Дмитрия Шемяки, Василий II решает предпринять последний демарш, используя для этой цели авторитет церкви. 29 декабря 1447 г. высшие иерархи русской церкви (включая рязанского епископа Иону), явно по прямому указанию Василия II и его окружения, составляют послание Дмитрию Шемяке. В нем они перечисляют «вины» и «неисправлсния» мятежного князя, в первую очередь нарушение галицким князем последнего докончания с Василием Васильевичем. Прежде всего, пишут они, обращаясь к Шемяке, «ты на него (Василия II. — А.З.) добываяся, а христианьство православное до конца губя, съсылаешся с иноверци, с поганьством и с иными со многими землями, а хотя его и самого конечно погубити и его детки, и все православное христианьство раздрушити». Иерархи утверждают, что Дмитрий Шемяка пытается «подбить» на выступление против великого князя соседей: «…всюды во християнство, так и в бесерменство, к Новугороду к Великому посылаешь, ко князю Ивану Андреевичи посылаешь, к вятчаном посылаешь».
Касаясь деликатного вопроса о татарах на Руси, иерархи от имени великого князя обещали, что, как только Шемяка «управится… во всем чисто по крестному целованию», Василий II тотчас «татар из земли вон отошлет».
После заключения договора с великим князем, по словам иерархов, бояре и дети боярские галицкого князя «били челом» служить Василию II. Шемяка же их «пограбил, села их и домы их еси у них поотъимал, и животы, и състаткы все, и животину еси у них поймал». В довершение всего князь Дмитрий к своему тиуну Ватазину грамоты на Москву посылал, велев ему «отзывати от своего брата старейшего… людей, а… звати людей к собе». Грамоты у Ватазина были перехвачены («выиманы у твоего тиуна у Ватазина»). В конце послания иерархи призывали Шемяку подчиниться воле великого князя и покаяться. Они-де били челом перед великим князем, и Василий II готов «жаловати… по старине» Шемяку, если тот «о всем… управливатися срок, по Крещеньи две недели». Срок дан был сжатый. Если же Шемяка не выполнит предъявленное ему требование, то иерархи угрожали галицкому князю отлучением от церкви: «…ино то не мы тобе учиним, но сам на себе наложит тягость церковную духовную» [686].
Пока иерархи писали послание Шемяке, события приняли иной поворот. Мамутяк в Филиппово заговенье (15 ноября — 25 декабря) 1447 г. выступил воевать Владимир и Муром и иные города. Но Василий II послал против него войска, и набег татарского царевича окончился ничем [687].
Той же зимой Василий II выслал войска на Галич. Войска дошли до Костромы. Начались переговоры между сторонами. Снова повторилось старое. Дмитрий Юрьевич «начат мира просити и крест на том целовати и грамоты проклятые на себя дал, что по та места не хотети ему никоего лиха великому князю и его детем, и всему великому княжению, и отчине его». Был заключен мир, и Василий II 21 марта 1448 г.
