Корецкий полагал даже, что на соборе «стал предметом обсуждения» вопрос о секуляризации земель. Дело дошло до ликвидации тарханных (податных) привилегий монастырей. Однако С. М. Каштанов выяснил, что при Симеоне Бекбулатовиче никакой официальной отмены тарханов не произошло. Позднее соображение о «секуляризации» В. И. Корецкий снял. Гипотеза Корецкого была основана на неверном переводе сочинения Горсея. По мнению английского исследователя Хэлберта, приведенный выше текст должен звучать так: «Было созвано собрание высшего и провинциального духовенства». Лучше перевод А. А. Севастьяновой: «Высокий областной собор был созван в великой консистории св. Духа». Она считает, что «терминология записок Горсея не может использоваться в исследованиях для отыскания характерных признаков Земских соборов»[120].
Итак, ни о каком «Земском соборе» Горсей не говорил. Если принимать 1575 год как дату созыва собора, то речь могла идти только о церковном соборе, который мог вторично осудить новгородского архиепископа Леонида[121].
Но ларчик, вероятно, открывается проще, если взять сведения Горсея в контексте. Непосредственно перед приведенным выше рассказом Горсей сообщает, что Иван IV «потребовал к себе главное духовенство, аббатов, архимандритов и игуменов всех наиболее влиятельных, богатых и известных монастырей» и сообщил им, что ввиду истощения государевой казны он просит их пополнить ее своими средствами. Вот после этого-то и сообщается о новом «собрании» духовенства. Грозный обратился с упреками к высшим церковным сановникам: они «захватили все богатства», в частности «третью часть всех городов, аренд, деревень», ведут праздную жизнь и т. п. Но если так, то тогда скорее всего речь идет о церковном соборе 1580 г., запретившем земельные вклады в монастыри. В его приговоре встречаем те же мотивы: села из-за «пьянственного жития» монахов «в пустошь изнуряхуся паче потребы, а воинственному чину от сего оскудение приходит велие»[122]. В. И. Корецкий датировал рассказ о «Земском соборе» на том основании, что после него Горсей сообщает сразу о казнях 1575 г. Но в «Записках» Горсея вообще нет строгой хронологической последовательности.
Третий довод В. И. Корецкого — известие о казни новгородского архиепископа Леонида в 1575 г. По его мнению, она «последовала 20 октября в связи с его приездом на Земский собор»[123]. Вопрос об обстоятельствах и времени гибели Леонида остается не вполне ясным. По одной из новгородских летописей, Леонид прислан был в Новгород в 7079 (1571) г., после заточения Пимена, «и бысть на владычестве два года и приеха к Москве на собор и повелением благочестиваго царя… удавлен бысть кзенью у Пречистой на площади». Получается, что Леонид был казнен в 1573 г. Так и понял этот текст С. Б. Веселовский, который писал, что Леонид «пробыл в Новгороде два года, в 1573 г. приехал на собор и по приказу царя удавлен». При этом он погребен в Новоспасском монастыре в октябре 1575 г. Противоречие явное. Мало того, достоверно известно, что Леонид был жив еще в мае 1574 — августе 1575 г.[124]
В Кратком новгородском летописце говорится, что Леонид «был на владычестве четыре года без полутора месяца и взят бысть к Москве в государьской опале да тамо и преставился октября в 20 день». Итак, умер Леонид «в опале» 20 октября 1575 г. Что это была за «опала», разъясняется в псковской летописи. В ней под 7083 (1574/75) г. сообщается, что «опалися царь Иван Васильевичь на архиепископа новгородцкаго Леонида и, взя к Москве, и сан на нем оборвал, и, в медведно ошив, собаками затравил»[125]. Гибель Леонида находилась в несомненной связи с другими осенними казнями 1575 г. В частности, Протасий Юрьев был казнен 24 октября 1575 г., т. е. через четыре дня после гибели Леонида. Пискаревский летописец, связывая оба этих события, датирует их 1573 г.: «Того же году (7081 г. — А. З.).. повелеша казнити на площади у Пречистыя… Протасия Юрьева, владыку наугородцкого… и иных многих»[126].
Есть третий источник, независимый от первых двух, по которому смерть Леонида как будто может быть отнесена к 1573 г. Это «История о великом князе Московском» князя Андрея Курбского. Сообщив о гибели Пимена, Курбский добавляет: «Потом поставлена другаго архиепископа в того место, мужа, яко слышахом, нарочита и кротка; но, аки по дву летех, и того повелел убити со двема она ты, сиречь игумены». Совпадение с сообщением первого из приведенных новгородских летописцев несомненно («по дву летех»). Правда, если быть придирчивым, то надо признать, что Курбский прямо о смерти Леонида не говорит, а сообщает лишь о том, что Грозный «повелел» его казнить. Р. Г. Скрынников считает сообщение новгородской летописи и Курбского недостоверным, ибо оно якобы основано на слухах. О дате Пискаревского летописца, совпадающей с датой Курбского и новгородской летописи, он в этой связи ничего не говорит. Но совпадение известий трех независимых друг от друга источников случайностью объяснить трудно. Р. Г. Скрынников ссылается на «Записки» Д. Горсея. Иван Грозный, по словам Горсея, «был сильно озабочен разбирательством измены Элизиуса Бомелиуса, епископа новгородского и некоторых других… Епископ признал все под пыткой». В конце концов епископ новгородский был приговорен к смерти за измену. Но казнь его не состоялась, а «все его многочисленное добро, лошади, деньги, сокровища были взяты в царскую казну. Его заключили пожизненно в тюрьму, он жил в темнице»[127].
Как видим, никакого противоречия у Горсея с Курбским нет: автор «Записок», как и князь Андрей, говорит, что Иван Грозный только приговорил Леонида к смерти. Следовательно, к 1573 г. можно отнести только опалу Леонида, а не саму казнь, которая состоялась позднее, в октябре 1575 г.[128] Все это согласуется и с датой написания «Истории» Курбского — 1573 г.[129] Если наши наблюдения верны, то тогда и сообщение Новгородского летописца о «соборе» над Леонидом будет иметь в виду не земский, а церковный собор типа, скажем, собора, осудившего митрополита Филиппа или Сильвестра[130]. Возможно, именно на нем вторично (т. е. в 1575 г.) решалась судьба архиепископа Леонида.
Ссылаясь на Краткий новгородский летописец, Р. Г. Скрынников вообще сомневается, что Леонид был казнен[131]. Между тем совпадение новгородской и псковской летописей с Пискаревским летописцем делает вывод о трагической гибели Леонида трудно оспоримым фактом, а сближение дат смертей Леонида и Протасия Юрьева говорит за то, что казнь Леонида произошла в связи с волной репрессий, относящихся к концу 1575 г. Рассказ же Горсея имеет в виду события 1573, а не 1575 г.: в нем не говорится о связи дела Леонида с боярской изменой, а о казни кн. Б. Д. Тулупова — одного из главных лиц, пострадавших в 1575 г., — Горсей упоминает в другом месте своих «Записок». Сообщив о том, что архиепископ новгородский был присужден к вечному заключению, Горсей не упоминает о его смерти. Но вот у того же Горсея после сообщения о церковном соборе 1575 г. есть сведение о том, что епископы и аббаты «старались придумать вместе с опальными, как бы повернуть дело и начать мятеж». Царь объявил высших иерархов («всех возглавлявших обители») изменниками, а 20 главнейших из них просто преступниками, что было признано «всеми сословиями». В этой связи Горсей и рассказывает, как семь монахов были загрызены медведями[132]. Не имел ли он в виду в данном случае трагическую гибель Леонида, которого, «в медведно ошив», затравили собаками?
В синодиках Ивана IV о казни Леонида не упоминается. Но там же нет ни слова и о митрополите Филиппе, которого задушил Малюта Скуратов. Окончательно вопрос решается находкой Московского летописца XVII в., в котором прямо говорится о казни Леонида в связи с его сопротивлением поставлению Симеона Бекбулатовича на великое княжение[133].
Четвертый довод В. И. Корецкого в пользу созыва Земского собора в 1575 г. — запись 30 декабря 1575 г. в расходной памяти волоколамского старца Гурия Ступишина, который «жил на Москве с ыгуменом в соборе». Слабость этого довода подметил Н. И. Павленко, писавший, что, «может быть, речь идет о содержании представительства монастырей в Москве». Но скорее всего речь шла о церковном соборе, занимавшемся делом Леонида[134].
Таковы основные доводы В. И. Корецкого в пользу гипотезы о созыве в 1575 г. Земского собора, связанном, по его мнению, с поставлением Симеона. Однако никаких надежных показаний источников, которые подтвердили бы эту гипотезу, нет.
Эпизод с «вокняжением» Симеона Бекбулатовича привлекал внимание многих исследователей. Для В. О. Ключевского это отчасти «политический маскарад» Ивана IV. С. Ф. Платонов, не умея объяснить смысл этой «игры или причуды» Грозного, разводил руками. С. М. Каштанов высказывал мысль о сходстве положения Симеона Бекбулатовича с положением других соправителей при великих князьях, в частности Ивана Ивановича Молодого при Иване III. В. И. Корецкий не видел сходства с этими случаями, так как при
