не сомневался, что в случае чего Крысы попросту разорвут его на части. И так они поступят с любым, кто окажется у них на пути'.
Но на каком пути?
Зеркальный маг постоянно прикрывал собой выход из подземелья к лестнице, что вела наверх. В сердце Башни. Быть может, там есть что-то, к чему сейчас и стремятся проснувшиеся исчадия тьмы?
– Спокойно, парень, – громко произнес Нектарий, напряженно вглядываясь в Крыс. – Они не причинят тебе вреда! А наверх, к Именам мы их не пропустим.
Злобное рычание пятерых монстров было ему ответом. И вряд ли такой ответ можно было считать согласием!
Нектарий попытался вновь восстановить невидимый порог магической защиты. Но Крысы-маги, уже набиравшие силу, тут же взломали его, с размаху ударив лапами в кажущуюся пустоту. Они точно оттолкнули от себя чужую магию как котенка.
Тогда Нектарий швырнул целый веер огненных стрелок-дартс, которые Денис видел у чародея дома.
В воздухе сверкнули ослепительные искры, запахло паленой шерстью – порождения черной магии все-таки тоже не обошлись без потерь.
'Значит, действительно Старшим Крысам нужно что-то наверху башни. Какие-то имена. Может быть, это какие-то их жуткие боги, которым положено принести жертву сразу после пробуждения? И для этого воспитанники как раз и схватили Петера! Но кто же их этому научил?'
А следующая мысль заставила Денис похолодеть.
Он внезапно понял, почему Старшие Крысы не растерзали его, а оставили в заложниках. Если его догадка насчет жертвы верна, живой Денис Котик нужен черным магам только для одной цели. Разделить судьбу Петера, если одной жертвы окажется недостаточно. Потому что в основе всякой черной магии чаще всего лежит некромантия. А это – магия крови и смерти!
Тем временем зеркальный маг Нектарий вовсе не выжидал. Он также не готовил Крысам никакого неприятного сюрприза из своего боевого арсенала, и не собирался использовать заветный приемчик. Лишь пылающие огнем деревянные стрелки, которых Крысы почему-то боялись, еще позволяли молодому чародею держать порождения тьмы на почтительном расстоянии.
Среди всех многочисленных воплощений чародейства лишь зеркальные маги способны с успехом противостоять черному искусству, отражая его от себя и тем самым обороняясь. Используй силу твоего врага, обращая ее против него же – это одно из основополагающих правил, между прочим, и некоторых видов восточных единоборств.
Не случайно на Дальнем Востоке так много зеркальных магов. Китайские и японские чародеи за годы многолетних упражнений достигли в этом искусстве почти филигранного искусства и точности движений, как тела, так и души.
Нектарий не принадлежал к синклиту восточных чародеев. Но он свято верил в то, что удел зеркального мага – это, прежде всего, оборона. Потому что светлая магия Архипелага, чуждая коварству, подлости и предательству, зачастую бессильна против тьмы в прямом столкновении. Так уж устроен мир, наверное.
И свету приходится искать более мудрые пути в извечной борьбе со злом, нежели кровавые битвы и опустошительные войны.
Нектарий отлично понимал, благо в свое время познал на собственном опыте: защититься от черной магии возможно, отражая ее зеркальной душой чародея. Но победить можно лишь ее собственным оружием, самому став черным магом!
Когда-то Нектарий уже пытался ступить на шаткую ступеньку между светом и тьмой. Тогда потеря лучшего друга, перешедшего на сторону тьмы, заставила его обезуметь от горя и отчаяния.
Нектарий попытался вернуть товарища, он отправился за ним на выручку. Только своевременная помощь одного мудрого волшебника, как ни странно – тоже черного мага, позволила ему свернуть с пути, на котором Нектария ждала бы неизбежная тьма. И еще бывший друг, по собственному желанию уже сменивший теплый свет своей души, разменяв его на холодные цвета ночи и забвения.
Именно тогда молодой чародей Никита Кожемякович раз и навсегда решил стать боевым чародеем, истребителем черной магии.
Но природа его врожденной волшебной силы, полученной по наследству еще от славного предка, победителя Змия, была зеркальной. Победить, не нападая первым, выиграть – остановив, излечить – не разрушая. Таковы отныне были принципы чародея Нектария.
И даже само это имя – Нектарий – зеркальный маг взял в честь лучшего на свете лекарства – пчелиного меда. Мед лечит, но не горчит при этом, как иные лекарства. Да и в отличие от большинства целительных снадобий, которые по известной поговорке что-то лечат, а что-то наоборот – калечат, мед врачует все и ничему не приносит вреда.
Потому что он – универсальный эликсир жизни, дарованный нам природой.
Разумеется, Нектарию приходилось впоследствии лишать жизни чародейские существа, как это случилось в саду возле флигеля лицеистов. Для пользы дела – а у боевого чародея дело превыше всего – Нектарию иногда приходилось выбирать из двух зол меньшее. Но он твердо знал: однажды судьба все же заставит его расплачиваться за темные стороны своей профессии, и всегда был к этому готов. Оттого и редко появлялся Нектарий в Лицее, преподавая основы боевой магии.
То были сокровенные и строго секретные знания, которые ни один старшекурсник ни из одного посада не имел права разглашать за стенами школы волшебства. Выпускник Лицея имел право применить их лишь для защиты собственной жизни. Да и то – в исключительных случаях, которые все были подробно оговорены в правилах изучения предмета.
Поэтому сейчас, когда Крысы окончательно сломали все волшебные барьеры зеркал и окружили Нектария и ребят, зеркальный чародей попал в затруднительное положение.
В общем-то, для него это было привычно – нужно было только в очередной раз найти выход из тупика смертельной опасности.
И этот выход у Нектария был.
Правда, ни Денис, которого охраняли все так же бдительно, ни Максим с Антоном, ни даже Старшие братья, не говоря уже о Крысенышах, об этом даже и не подозревали.
Нектарий в последний раз протянутыми руками оттолкнул от себя последнюю трехметровую преграду сгустившегося, дрожащего воздуха, за которым к нему рвались рычащие черные маги. И звонко крикнул:
– Ректор!
Голос зеркального чародея прокатился под сводами подземелья, словно хрустальный дождь. Он вернулся от стены, где стоял связанный Петер, гулким эхом и осыпался зеркальными осколками.
Веревки на руках Петера неожиданно вспыхнули дымным пламенем и тут же осыпались ему под ноги невесомым ноздреватым пеплом.
– Нет! – закричал кто-то с ненавистью и страхом.
Это был Людвиг. Он простирал руку к Петеру, точно норовил защититься от него все еще человеческой ладонью. Крысиная морда Людвига была перекошена от злобы и ужаса, точно большая крыса только что увидела еще большего кота. И – перед самым своим носом.
Все в подземелье – люди, маги, оборотни – замерли, не дыша. Как будто тонкая фигурка мальчика, прижавшегося к стене подвала, неудержимо приковала к себе внимание каждого, связав волю и остановив дыхание десятков людей и нелюдей.
Маленький воспитанник медленно поднял глаза.
Двое державших его Крысенышей в страхе попятились в стороны. Одежда Петера вдруг ожила, затрепетала, заиграла всеми цветами радуги.
Старшие Крысы минуту назад тоже остановились, дружно обернулись и теперь недоверчиво взирали на воспитанника, нервно подрагивая усами и голыми хвостищами.
