Андроиды, галдя, двигались вдоль берега пруда, пинали лодки, прикованные цепями, кинули камень в гусей и потихоньку выбрались на футбольное поле.
За футбольным полем начиналась станция.
Вот тут–то навстречу андроидам и вышли повстанцы. Их было немного, человек десять, — самый первый заградительный отряд. Герои.
– Эй, мужики!… — развязно крикнул столяр Куприянов, упирая руки в бока. — Ну–ка стой, козлы!
– «Козлы»! «Козлы»! Он назвал нас козлами!… — оживленно зашумели новомыквинские андроиды.
– Эй, ерепень крачовый!… — ответил один из андроидов. — Ты, падла, иди сюда!…
Повстанцы разделились на редкую цепочку. Куприянов сделал три шага вперед, особо не отдаляясь от своих.
– Ну, чего? — глумливо спросил он. — В ухо хочешь?…
– А ты чего? — ответил андроид. — Тоже в ухо хочешь?
– Ну, ты, иди сюда!… — нагло подзывал его Куприянов.
– И ты иди, — ответил андроид, и все андроиды грудой придвинулись вперед.
– Уерепенивай, пока живы, — посоветовал Куприянов.
– Мужики, он ругается!… — жалобно закричал андроид и стал хватать соседей за одежду. — Мужики, пустите, я ему морду набью!…
– Ну, давай, давай!… — радостно завопил Куприянов. — Я тебе все ноги переломаю!…
Растерзанный андроид–заводила выбился вперед и подбежал к Куприянову. Он приседал и выставлял кулаки, примеряясь к удару.
Куприянов тоже присел и вдруг откуда–то снизу съездил андроиду в глаз. Андроид отлетел и упал.
– Он меня ударил!… — удивленно сказал он и пополз по земле к своим. — Мужики, он меня замочил!…
Андроиды загудели, расходясь перед повстанцами. Куприянов отскочил. В руках андроидов показались палки, камни, велосипедные цепи. Повстанцы напружинились. Спектакль необходимых церемоний земной драки был завершен.
Миг — и они кинулись друг на друга. Упруго зазвучали удары, и многократно разнеслись вопли. Началась свалка, и тут громче грома прозвучал условный крик–сигнал повстанцев:
– Наших бью–у–ут!…
Вокруг футбольного поля мгновенно встали отряды мятежников. Андроиды вскочили, оставив на земле несколько корчившихся тел. Одним взглядом они оценили положение и всей толпой ринулись на прорыв к станции.
Мятежники со всех сторон стремительно бросились на андроидов. Пустое дотоле пространство футбольного поля закипело и забурлило.
Это шла справедливая галактическая война. Я видел все это, и сердце мое вдруг преисполнилось торжества и величия. Да, и я причастен к этой титанической битве миров! На моих глазах вершится история Галактики! Передо мной рождаются свобода и независимость множества планет! Я почувствовал вселенский масштаб своей личности. От меня зависит история. Рядом, совсем рядом рождается наше общее будущее!… Гордость и восторг охватили меня, потому что я необычайно ярко понял, что наши дела и дороги какое–никакое, а отражение космических свершений и звездных трасс!
А сражение на стадионе было в разгаре. Началась жестокая рукопашная. Мужики вскакивали, падали, катались, пинались, молотили и месили друг друга, таскали за волосья, хлестали цепями, крошили кастетами и свинчатками, метелили палками и метали кирпичи. Я в этот миг не мог не вспомнить слова великого русского поэта:
Швед, русский, колет, рубит, режет,
Бой барабанный, крики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть, и ад со всех сторон!
Только на футбольном поле русскими как бы были повстанцы, а шведами — андроиды диктатора.
Я не уловил момента, когда андроиды начали убегать. Но вот из этого варева они хлынули лавиной, и оставшиеся на ногах повстанцы погнались за ними.
Я отбежал с их дороги и околицами помчался на станцию. Повстанцы собирались уходить, и я хотел увидеть их эвакуацию.
Только поравнявшись с перронами, я понял, что почему–то не встретил ни единого человека. Задыхаясь, я замедлил шаг. Тут слева от меня вдруг тронулся грузовой состав, и в просветах между вагонами я наконец–то заметил людей.
Повстанцы группами и врассыпную неподвижно стояли вокруг водонапорной башни. Я сперва ни фига не понял. Вагоны плыли передо мной, заслоняя вид. Но вот последний из них пронесся мимо, и я узрел всю картину.
Напротив кирпичной водонапорки, по–вратарски расставив ноги, стояла корова Бунька. Стояла не дрожа, набычившись, тяжело и злорадно. Из правого ее глаза в кирпичи утыкался лазерный луч. Но это еще не все!…
Припав спиной к корове и разметав по ней руки, то есть заслоняя ее своим телом от пистолетов повстанцев, около Буньки стоял дядя Толя. Его искаженное лицо говорило о крайней решимости.
– Ни с места, мятежники!… — разинув рот, заревела Бунька. — Бросайте оружие, или я спалю ваш Информаторий!…
– Сдавайтесь… — прохрипел дядя Толя. — Все равно вам ерепец…
– Собратья!… — неверным голосом произнес уже подоспевший на станцию товарищ Палкин. — Собратья!… — И голос его сорвался.
– Бросайте оружие, ха–ха–ха! — заорала Бунька снова. — Вы просчитались! Вам больше нечего защищать! Вы плохо замаскировали свой Информаторий, и теперь все живо — руки вверх!…
Я в панике оглянулся. Помощи ждать было неоткуда. Я не верил! Я не мог поверить! Как так, ерепена крача, как так?!
Небо предзакатно синело. Шумели липы в скверике. Поскрипывая, катился мимо нас товарняк. Как так? Не может быть!…
И тут я увидел стремительно летящий над асфальтом перрона серый комочек. Вслед за ним несся бешеный лай. Да–да, это был котенок Васька, неуловимый контрразведчик ВАСКА, со всех лап мчавшийся прямо на рогатую корову. А следом за ним, вдвое распухнув от ярости, ощетинившись, окутавшись бурлящим облаком лая, изо всех сил рвался Байконур, снова превратившийся в мужчину.
Васька порхнул между ног у коровы, как в подворотню. Байконур же, увидев нового врага, к тому же старого и заклятого, от ненависти взвился в воздух. Он вьюном закрутился вокруг Буньки, как некая летающая истерика. Бунька, превозмогая сидевшего в себе инопланетянина, отпрянула, отпихнув дядю Толю. Она мотнула головой и выдавила:
– К–кабысдох–х–х… М–му–у–у–у!…
– Не сдавайся!… — завопил дядя Толя, хватая ее за рога и нацеливая глазом на водонапорку.
Бунька боднула воздух, сваливая его с ног, дернула шеей и перебросила его на спину. Ударив ногой, как олень Серебряное Копытце, она со всадником на спине грузно поскакала всей тушей как–то боком, вывернула башку и загнула хвост крючком, вломилась в кусты, шарахнулась, наткнулась на бетонную урну и задом, как ученый слон, села на скамейку. Дядя Толя отцепился от ее рогов и, словно тореадор, павший в бою, шлепнулся на асфальт.
Бунька поглядела на повстанцев трепетным коровьим взглядом без лазерных лучей и в нечеловеческом напряжении произнесла:
– С–см–мерть му–у–тежу–у–у!…
Ветвящаяся молния с оглушительным треском вспыхнула между ее рогов. Белая инопланетная душа дымком скользнула из ноздри. Бунька в обмороке рухнула спиной на скамейку и задрала ноги.
А Байконур взлетел на спинку скамьи и тонко, как щенок, не переводя дыхания, испустил целую
