пробоинах, с дырами выбитых иллюминаторов, торчали пеньки и остовы срезанных и спаленных антенн аут–связи, из–под заглушек двигательного блока валил дым, в бортовых генераторах, едва различимых сквозь обросшие сажей решетки охладительной системы, безостановочно стреляли голубые разряды. Одна турбина не работала, другая била длинной струей огня, то и дело прерывающейся и визжащей. Габаритные огни на кончиках коротких толстых крыльев и на верхушке длинного хвоста не горели. Ствол лучебоя был задран вверх в знак полного опустошения батарей.
Катер — один за другим — выбросил три тормозных парашюта, которые лопнули, словно хлопушки, разбросав стаи цветастых лоскутьев. Носовые сопла катера работали в полную мощь. Промчавшись над равниной несколько километров, катер вдруг переложил рули, соскользнул на грунт, поехал на днище, как на полозе, и, замерев, врезался в землю, швырнув в небо комья и какие–то обломки. Почти сразу же спекшийся фонарь пилотской кабины треснул. Подняв над собою крышку, пилот вылез на корпус. Был он совершенно закопчен. Сделав несколько шагов в пламени, которое побежало по корпусу и задранному вверх крылу, пилот тяжело спрыгнул в траву и хромающей трусцой устремился прочь от горящей машины.
Он деловито, точно на марафоне, бежал минуты полторы, а потом в корме катера бабахнуло раз, другой, и раздался настоящий взрыв — с иглами огня, брызнувшими из всех щелей, с фонтаном искореженных железяк и ленивой черной тучей, которая важно выбралась из вскрытых недр двигательного отсека и повисла над ним клубящимся бесформенным комом.
От толчка горячего воздуха в спину пилот споткнулся, но не упал. Он перешел на шаг, оглянулся на погибший катер и направился к девушке, которая с букетом невзрачных диких цветов стояла посреди луга, изумленно взирая на сцену драматического финиша.
Пилот стащил с головы шлем и оказался совсем молодым пареньком, чумазым и улыбающимся до ушей.
— Ловко? — спросил он у девушки, заговорщически подмигивая ей и кивая на дымящиеся развалины. — Едва успел!
Девушка молчала.
— Еще немного, и накрылся бы, — добавил пилот, разглядывая ее.
Она была в грубом сером комбинезоне, перехваченном на талии широким ремнем.
Широко расстегнутый ворот открывал загорелые ключицы. Лицо девушки — задорное и одновременно какое–то печальное — не было испуганным, что очень ободрило молодого аса. В губах девушки была соломинка. Серые, неуловимо раскосые глаза были сощурены, отчего казались почти черными. Огромная шапка золотых кудрей, растрепанная горячим ветром взрыва, сама собою словно светилась под солнцем.
Пилот довольно смелым и уже немного хамским движением вынул соломинку из губ девушки и сказал:
— Привет. Как тебя зовут?
— Дождилика, — ответила та, улыбаясь. — А почему ты летаешь на неисправном корабле?
— Да в общем–то, он был совершенно исправен, когда я позаимствовал его у одного механоида: Правда, после того, как псаи невежливо всадили мне в брюхо пять ракет, он почему–то и впрямь немного забарахлил.
— А почему тебя обстреливали? Ты преступник?
— Конечно, — согласился молодой человек. — Я же угнал катер.
— И все?
— По–твоему, этого мало?
— Мало, — сказала девушка. — Я бы не стала за это тебя убивать.
— Это делает честь твоему сердцу, но механоиды в данном вопросе придерживаются иного мнения, — уклончиво сказал пилот. — А это что за планета?
— Она называется Каланхое.
— Не слышал о такой. Что ты делаешь одна в такой глуши?
— А я не одна, — возразила девушка.
Пилот привстал на цыпочки и увидел, что недалеко от них проходит широкая дорога, вымощенная желто–песочными плитами, а за дорогой в траве сидит какой–то мужчина.
Молодой человек приветственно помахал ему рукой и спросил:
— А чего он там сидит?
Девушка не ответила.
— В какой стороне город? — не обратив на это внимания, спросил пилот. — Далеко до него? Есть ли в нем комендатура механоидов?
— Не знаю, — покачав головой, сказала девушка.
Вдвоем они направились к дороге и остановились на обочине. Мужчина, сидевший в траве, поднялся и подошел к ним. Только теперь пилот заметил, что он сидел у двух белых плит, лежащих на земле.
Мужчина выглядел лет на пятьдесят. Его темное лицо рассекали глубокие морщины, в виски и брови вплелись белые ниточки седины, на высоком лбу виднелся шрам. Глаза мужчины, глубоко запавшие, полуприкрытые тяжелыми веками, глядели устало, но пристально. Этот человек словно нес в себе какую–то боль, какую–то жестокую истину, другим еще недоступную, и пилоту стало немножко стыдно за свою лихую посадку посреди этой тишины.
— Здравствуйте, — сказал он.
— Папа, его только что сбили механоиды. Они всадили ему в брюхо пять ракет, — сказала девушка.
Мужчина улыбнулся, приобняв ее за плечи.
— А за что это они тебя так? — спросил он.
— Он угнал у них катер, папа.
— И за это механоиды теперь убивают?
— Ха! — воскликнул молодой человек. — Сейчас отправляют на рудники Помроя даже тех, у кого найдут штурманские карты тысячелетней давности!
Человек покачал головой.
— А зачем ты угнал катер? — спросил он.
— На прорыв к своим. Я из эскадрильи Перелетных Птиц.
— Что это такое?
— Вы ничего не знаете? — изумился пилот. — Да–а: Занесло же меня в глухомань: Вы хоть слыхали про запрет механоидов на полеты людей в космосе, про то, что мы сами научились строить корабли или угонять их, про войну, в конце концов?..
— Кое–что слышал, — ответил мужчина. — Краем уха:
— Ну, вы даете! — Молодой человек развел руками. — Вся Галактика бурлит, люди дерутся против механоидов, а вы тут цветочки собираете!
— Чего ты привязался к моим цветам? — сразу отреагировала девушка. — Залезай в свой тазик и лети обратно, если не нравится!..
— Ну, ты чего?.. — потрепал ее по кудрям отец. — Ведь и вправду идет Галактическая война: А кто такие Перелетные Птицы?
— Так мы назвали свою эскадрилью, состоящую из кораблей, отвоеванных у механоидов: В Галактике есть несколько таких эскадрилий — Вольные Летчики, Орден Силантов, Звездная Жемчужина, Парусники: Но мы отличаемся от них тем, что у нас другая цель.
— Какая? — спросила девушка.
— Ну, есть легенда, что когда взорвалась туманность в Мертвой Норе Скут–сектора, где–то там, наверное, в Рамадарии, родился человек, знающий секрет Вечного Корабля: Вот эти эскадрильи то ли этого человека ищут, то ли секрет Корабельных Крыльев: А мы в это не верим. Говорят, что и сами механоиды разыскивают этого человека. Но скорее всего. Корабельные Крылья — просто красивая сказка. Мы же, Перелетные Птицы, деремся сами за себя, просто громим механоидов, где только можем, чтобы люди летали в космосе.
— А что, сейчас никто не летает по Галактике?
— За полет в космосе — смерть. За строительство корабля — то же. Проклятые механоиды! Они
