запахами.
– Думаешь, стоит признать его официально? - король ещё сомневался.
– Вам виднее здешние подводные течения, ваше величество. Но связь меж вами и сыном очень крепкая. Не только кровная, но и духом. Вряд ли в следующие разы получится так же.
Взгляд короля стоило в эти мгновения видеть. Неожиданно смягчившийся, просветлённый. И даже какая-то столь неуместная во дворцах нежность проскользнула в нём. Неужели такие чувства бывают гостьями в этих стенах, пропитанных расчётом и выгодой?
– Что ж, ведун, такого совета нашему величеству не рискнул бы дать никто. Мы крепко подумаем, даём в том слово.
И это оказалось последним словом короля, которое с достоинством поклонившийся на прощание Лен услыхал. Забегая далеко вперёд, стоило бы сказать - вообще последним, что он слышал от короля.
Ибо этим двоим, которые при других условиях могли бы и стать друзьями, встретиться вскоре оказалось не суждено…
Посреди коридора к лестнице угревшаяся в рукаве змея предупреждающе напряглась. Ага, понятно - и спасибо, малышка!
Тычок навершием посоха в поддых. Затем, с полуразворота, подрубывающий удар другим концом под колено. И снова навершием, с хрустом сломав задумавшую было своевольничать правую руку противника. Да уж, хотя покойный Мечеслав тут наверняка покривился бы - ну не давалось Лаену оружие - но здесь и этого хватило с лихвой.
– Офицера ко мне! - распорядился Лен, присев над скорчившимся от боли, синюшным с задухи лакеем.
В самое время. Ибо всполошившиеся стражники нацелились в дерзкого ведуна в простой одежде пиками, мечами, арбалетами и прочими устройствами, отнюдь не добавляющими здоровьечка. Во дворце тут же поднялся маленький, еле заметный переполох.
– Голой рукой не берись, поостерегись, - заметил парень, осторожно извлекая из-под одежды поверженного слуги маленький пакетик. - Высушенный яд пустынной кобры.
Сопровождавший его по коридорам дворца Архимаг осуждающе покачал головой и погасил в своей ладони разгоревшийся шар злого пламени.
– В допросную голубчика, - распорядился он примчавшемуся офицеру, который с переменившимся выражением на лице спешно натягивал на ладонь перчатку. - Пусть выведают, кому это злодей собирался посолить-поперчить блюдо. Уж не его ли величеству?
Стоило отметить, гвардейцы сообразили быстро и верно. Лен подивился, с какой быстротой и сноровкой лакея запаковали и уволокли прочь. С ними поспешил и офицер, предупреждающе помахивая клинком и демонстративно подальше от себя держа крохотный и обманчиво-безобидный клочок конвертиком сложенной бумаги.
– Положительно, тебя надо держать подальше отсюда, - вполголоса заметил Архимаг, когда они вдвоём уже миновали все посты и лестницы да подошли к неприметному заднему крыльцу. - Неприятности так и притягиваешь…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. НА КРАЙ СВЕТА
В тишине снова родился звук. Даже не сам звук - а один лишь отголосок его прилетел из темноты, чтобы бессилным эхом развеяться в закоулках подземного лабиринта. Но и это было хоть каким-то разнообразием. Иногда где-то в углу капала с каменного свода вода, но слишком редко, чтобы сложиться в капель с тем ритмом, который бы мог хоть как-то отвлекать или служить отсчётом.
Бывало, что где-то во тьме шуршала или что-то грызла шальная, невесть с какой дури забравшаяся в тюремные подвалы крыса. Но грызуны словно чуяли что, и именно от этого прикованного цепями узника держались подальше.
А больше ничего. Ни света факелов, ни дважды в день прихода надзирателей, чтобы принести заключённому кусок затхлого хлеба и полгоршка бурды. Этот не нуждался в подачках. Даже массивные кандалы особого гномьего сплава, не боявшиеся ни ржавчины, ни магии, не могли заставить потухнуть иногда проявлявшийся розоватый, волчий свет в глазах. Тянул он силу прямо из окружавшей его темноты, иногда настолько сильно, что выступала на невидимых стенах изморозь, и тогда постороннему наблюдателю могло бы показаться, что сюда ненароком заглянула сама Зима.
Да только вот, не было никакого постороннего наблюдателя. Вообще никого. Лишь узник - и Тьма.
И всё же, скрежещущий звук повторился. Невидимый во мраке человек поднял голову со свесившимися на лицо слипшимися прядями и прислушался. Неужели? Всё же не забыли, королевские палачи, вернулись - хотя прошло не так уж и много. Решили всё же поразвлечься по-полной? В тот раз, когда схватили, на станки свои всё же не потянули. Били? Да, но так, несерьёзно, крепкому адепту клана друидов не в убыток. Потом странно звенящими голосами зачитали приговор, из которого ни единого слова запомнить так и не удалось.
И с тех пор лишь темнота, сырой холод и спёртый воздух. Да кружащее вокруг безумие, то и дело приближавшееся, чтобы жадно засосать тщедушный разум в свою пустоту. Лишь боги и демоны знали, сколько прошло времени. Да и цена ему разная - наверху и здесь. Но судя по тому, что мысли в голове ещё не особо путались, да и самой головой узник не бился о стену в тщетных попытках размозжить её, не так уж и много он тут провёл. Во всяком случае, не века…
Два удара, а затем похожий на скрип звук повторился вновь. Нет, определённо сбили приржавевший засов и таки открыли разбухшую от сырости и ржавчины дверь. Во всё истосковавшееся по ощущениям тело еле заметно пахнуло толчком воздуха. Голоса. Ох боги, никогда не думалось, что ненавистные голоса королевских прихвостней будут звучать так сладостно и желанно!
Прикованный узник не выдержал. Его тело выгнулось, дёрнулось туда, в темноту, в тщетной попытке прыгнуть и побежать навстречу. Затряслось мелко с еле слышным позвякиванием напрягшихся цепей. И всё же, с хриплым воем, в котором не так-то уж и много оставалось человеческого, он обуздал свой порыв. Ах, если б ещё не этот проклятый ошейник из особого, препятствующего волшбе сплава! Хорошего друида ни цепи, ни камень не удержат. А уж темнота и вовсе не враг, скорее, помощница…
– Осторожнее ваше магичество! Тут ступени каким камнем только ни выкладывали, завсегда склизкие, - грубый голос тюремщика вырвал узника из мрачной пелены забытья и окончательно уверил.
Это не сон.
И не бред…
Лен смотрел на распластанного по стене грязного заросшего человека и прислушивался к себе. С одной стороны, сострадание молодому ведуну никак не было чуждо. Но с другой… не хуже других он знал, какое это гнилое дело - чародей с весьма расплывчатыми моральными соображениями. А у друидов с их верованиями, если верить записям в архивах, вообще полный завал. Представьте себе, сами понятия добро и зло они вообще отвергали. Дальнейшее можно вообразить! Но лучше не надо. Во всяком случае, не перед едой или сном…
– Ты меня понимаешь? - голос Архимага, а пуще его озарившееся светом лицо вырвали из задумчивости и стоявшего рядом молодого ведуна, и пленного друида.
Тот медленно поднял голову. Блеснули ненавистью глаза из-под спутавшихся волос, еле слышное рычание поначалу вырвалось из покрытых коростой губ. И всё же, в каменном мешке сначало неуверенно, затем сильнее прозвучали слова.
– Да, враг. Я не сдаюсь так скоро.
– Это хорошо, это очень хорошо, - с какими-то ласковыми, чуть ли не отеческими интонациями проворковал старый волшебник. - Его величество разрешил нам поговорить с тобой… желаешь ли обрести свободу? Небезвозмездно, конечно.
Если ценой не будет предательство, пришедшие могут говорить дальше - как оказалось, заключённый ещё не расстался ни со своим разумом, ни со своей гордостью.
– Вышло так, что этот вот парень остался без учителя, - Архимаг кивнул на обретавшегося рядом молодого ведуна, не сводя с узника пристального взгляда. - Но тот как-то упоминал вашу мерзкую братию в связи со способностями своего ученика.
Лен ощутил, как по нём полоснул острый, пристальный взгляд. А затем в лица двоих, только и осмелившихся войти в эту камеру на самом глубоком уровне, ударил смех.
– Никогда друиды не станут учить чужаков!
Поморщившись, парень коснулся рукой плеча своего спутника.
– Позвольте мне, господин Архимаг… - выдохнул он и шагнул вперёд. - Послушай. Я уже почти закончил обучение, знаний и умений в меня напихано достаточно. Но вот сложиться всё это в единую систему, оформиться не успело. Это мог сделать мой наставник, обучавший меня много лет и знавший меня как облупленного. Так что, мне без надобности ваши тайны. Только последние штрихи воспитания мага.
На этот раз прикованный к стене друид молчал долго. Равномерно и чуть заметно дышал. Иногда в такт каким-то мыслям разгорались огоньки глаз, и тогда Лен ощущал себя как-то неуютно. Хороший волшебник из королевства никогда не допустит вот такого. Но эти, дикие и страшные…
– Мне нужно знать три вещи, - узник прокашлялся, легонько сотрясаясь в своих оковах. Но поскольку никто не спешил возразить, он продолжил. - Каков твой путь, щенок?
Лен не обиделся. Как не обижался, когда его за способности к силе Леса иногда поддразнивали зеленщиком. А за умение выходить на Тропу Отчаяния и, что немаловажно - возвращаться оттуда - мертвячником. Друид слушал молча, внимательно. И странно, хриплый голос его чуть смягчился.
– Что ж, если так - это близко нашему учению. Второе. Как ты потерял своего наставника? Приложил ли руку или Силу сам?
Голос парня дрогнул, когда он сообщил, что волшебник погиб в бою. А сам он в это время, как недоучка, занимался в тылу ранеными и больными. Друид покачал головой, отчего его грязные волосы качнулись невпопад пляшущим по мокрым стенам теням.
– Всё воюете… однажды это
