разному.
— Как думаешь, далеко они? — повернулся он к шоферу.
— Судя по тому, как пыль осела, километр между нами, — ответил шофер.
— Где ты пыль увидел?
Шофер щербато улыбнулся, его лицо стало похоже на печеное яблоко:
— Двадцать лет кручу руль по этим дорогам.
— Помнишь, конечно, где поворот на город?
— А то.
— Тогда так… — Лопес повернул голову к окну. Справа от машины уходил вниз склон, поросший кустарником. — Сбавь скорость. Когда до поворота останется километра два, выжимай из машины все. Развилку наши обязаны перекрыть. Там мы этих ублюдков зажмем с двух сторон.
— Сделаем. — В голосе шофера можно было распознать одобрительное согласие.
Из-под откинутого полиэтилена шибануло рыбьим духом. Различим был и душок — рыба, несмотря на заморозку, начинала тухнуть. Заиндевевшие рыбины с открытыми в последнем изумлении ртами таращились на людей безумными, выпученными глазами.
— Достаем вот этот, крайний. Вовик, берись. Да скинь пока автомат, так твою. — Упираясь одной ногой в борт, другой в рыбу, Леха взялся за первый ящик.
— У меня задница замерзла, — известил всех Вова.
Ящики были аккуратно сложены в два ряда — главное, вытащить первый. Дальше доставать будет легче. В ящике, который моряк дергал и тряс, елозили тунцы. «Вкусная рыба», — подумал Алексей, и в животе у него заурчало. Моряк в одиночку выковырял синий пластмассовый ящик и поставил его поверх остальных. Подобрался Вовик, перемещавшийся по грузу в кузове по-паучьи. Они взялись за пластмассовые края. «Тянет кило на десять», — прикинул Леха. На «и-раз» первая партия улова полетела за борт. Ящик вломился в кусты, ломая мелкие ветки. «Вкусные тунцы» при ударе об землю посыпались из тары как деревяшки.
Тем временем и Борисыч избавил грузовик от еще одного ящика — со своей стороны кузова. Летисия в разбазаривании участия не принимала: на потуги русских смотрела философски, не протестовала.
— Эй, там, на голову мне не забубень! — снизу предупредил Михаил. Он что-то высматривал и перекладывал в зазоре между кабиной и кузовом.
— Надо бы рыбки заныкать, — предложил Вова. — Вдруг опять лесом уходить будем — зажарим.
— Дело, — согласился Алексей.
Татьяна вышла из машины, прошла чуть вперед по дороге, куда не доставал запах рыбы и бензина, опустилась на обочину и принялась дышать глубоко, всей грудью.
— Когда поедем? — высунулась из водительской дверцы Люба.
Уезжать понадобилось скоро. Через минуту после Любкиного вопроса — к тому времени успели выкинуть два ящика Леха с Вовиком и один Борисыч — со стороны покинутой деревни послышалось знакомое тарахтение.
— Погоня, да что ж это такое, сколько ж можно… — устало проговорил Борисыч и подышал на озябшие пальцы.
— Линяем! — закричал Алексей, хватая автомат. — Танька, дуй в машину! Миха, заводи!
— Ни минуты покоя, ни секунды покоя, ну, и кто мне ответит, что же это такое, — пропел Вовик.
— Автомат дай сюда, Киркоров хренов! — гаркнул моряк.
— Вот ведь блин… — Мишка поспешно запрыгнул в кабину. Звучно хлопнула дверца.
— Эх, колумбийская дорожка, не страшна нам любая бомбежка, — поменял песню Володя, устраиваясь поудобнее в углублении, образовавшемся теперь в ящиках.
Заговорил мотор. Грузовик затрясся мелко, выкинул сиреневое облако выхлопа и поехал. Но через пять метров двигатель поперхнулся и заглох. Прошла серия чвоханий, в нормальный звук не перешедших.
— Леха! А если не заведется? — оторвав взгляд суженных глаз от просматривающегося метрах в ста поворота, перевел его на морячка Миша.
Алексей в ответ пожал плечами. Он тоже тревожно глядел поверх заднего борта. Вова же выбрасывал по одной твердобокую рыбу из ящика, на котором сидел, чтобы освободить место под ноги.
— Селянка должна знать, это все ж таки ее тачка! — крикнул наконец Алексей. — Татьяна, ну-ка спроси…
Но тут грузовик завелся и поехал.
На этот раз его хватило метров на тридцать. Примолкнувший двигатель позволил расслышать чужой мотор совсем неподалеку.
— Приплыли! Борисыч! — взревел Алексей, бросил автомат на деревянный пол кузова и кинулся по рыбе и пластмассовой таре к заднему борту: — Вовка! Селянка! Сюда!
Старик понял, что хочет сделать моряк, и хоть и не так шустро, как его молодой товарищ по оружию, но последовал за ним. Леха откидывал полиэтилен со всех ящиков. Откинув, сбросил его вниз. Белая пленка закрыла зад грузовика до самой земли.
В кабине Мишка все еще пытался завести машину.
— Все! — кричала на него Любовь. — Нас так и так достанут! Понимаешь? Так и так придется отбиваться! Таня, пропусти меня!
Татьяна вышла, и Любка выскочила из грузовика, обежала кабину с другой стороны… Мишка бесился, изрыгал исключительно мат, грузовик отвечал худосочным «тыр-тыр-тыр» и стоял на месте. Мишка вошел в раж и продолжал битву с мотором, Летисия наблюдала за беготней внимательно и спокойно, будто ученый за потугами мышки выбраться из лабиринта.
Леха вырвал из плотных рядов и поставил один ящик поверх других у самого заднего борта, второй — уже вместе с Борисычем. Еще два ящика, набитых мороженой рыбой, довершили оборонительную конструкцию. Получились две бойницы в наспех сооруженной защитной стенке из рыбы и пластмассы. Леха и Борисыч залегли у отверстий, просунули в них дула автоматов.
— Целимся, Леша, в водителя. — Борисыч откинул несколько рыбин из ящика, оказавшегося под магазином автомата, чтобы удобнее поместить в нем рожок. И вытер о брюки руку, испачканную рыбьей чешуей.
— Где же мне быть, северяне? — подобрался к ним безоружный Вовик. Неширокий кузов третьему лечь в ряд не позволял.
— Давай на землю, в кусты, — не оборачиваясь, не отрывая взгляд от дороги, откликнулся Алексей.
— Сюда, Вовка! — закричала Люба, ее голова появилась над правым бортом.
Вовик послушно стал подбираться к краю кузова. Из-за поворота медленно выполз ненавистный «мерседес».
— Атас!!! — Леха не пожалел легких. — Атас!!!
— Вниз, Вовка, быстро! — Крик возлюбленного застал Любу у приоткрытой водительской дверцы, погони она не видела со своей позиции, но сразу поняла, что это она и появилась.
— Мишка, вылезай, мы ложимся за колеса! За колеса, понял? Вовка! Ложись за колесо! — И снова водителю: — Мишка, заведешь, подавишь нас! Понял?
— Понял, понял, — донеслось из кабины.
Любка бросилась к Вовику, опускавшемуся на дорогу за правым задним колесом.
— Погоди, погоди, Алешенька, — шептал в кузове Борисыч. — Дай ему подойти поближе…
— Да чего годить-то? — тоже шепотом отвечал Леха, но пока «годил».
Снизу, из-под колеса, бухнул одиночный выстрел. Палец Алексея, дрожавший на спуске, тут же вдавил его до упора. Очередь Борисыча опоздала на доли секунды.
