пускали. Она попетляла там и вывела проводника во двор. Через первый подъезд. И легла. Дальше — ни шагу. Гильзы на чердаке не нашли. И, судя по раневому отверстию, стреляли из дома. Или снизу, со двора.
— А личность убитого?
— Надежды на идентификацию мало. Ни документов ни личных вещей в карманах. Покажем портрет по телевидению в передаче «Петровка 38». Но, сами понимаете… Кстати, не хотите взглянуть? — Следователь протянул Фризе фотографию.
Широкое простоватое лицо, большой рот и маленький, с глубоко вырезанными ноздрями, нос. Зачесанные назад прямые волосы. Убитому, наверное, не было и тридцати. Внешне он никак не подходил под категорию «быков», из которых мафия вербует наемных убийц. Так, ничем не примечательная серенькая личность.
Владимир поймал себя на мысли, что лицо убитого совсем не согласуется с общим обликом человека, которого он увидел в прибор ночного видения на своей даче. Быстрого, эластичного, с мягкой кошачьей повадкой.
— Его лицо мне не знакомо.
— Есть еще одна деталь. — Колобов достал вторую карточку.
Это была фотография правой руки с небольшой аккуратной татуировкой на тыльной стороне ладони. В щите — крест. В центре креста — круг в обрамлении двух восьмиугольников. Над щитом три буквы: «SOL». И над ним корона.
— В зоне таких татуировок не найдешь. Если только я не упустил чего-то. Нынче там столько новшеств — не уследишь!
— Вы правы, наколка не похожа на воровскую, — подтвердил Фризе, внимательно разглядывая рисунок. Вернув его следователю, он спросил:
— А эти жучки не могут подсказать, откуда ветер дует?
— Что вы имеете в виду?
— Человек или организация, задумавшая установить жучки в квартире конкурента, наверное, должны быть очень богатыми?
— Организация?
Я имею в виду крупную финансово-промышленную компанию, банк, завод. Какой-нибудь «Логоваз», например. Или «МММ»… Или органы правопорядка.
— «МММ» лопнул! — сообщил Колобов. Как будто в России еще остался хоть один человек, не знавший про это.
Фризе рассмеялся:
— Мало ли у нас в Москве богатых учреждений? Я однажды был на выставке охранной техники, видел много подслушивающих устройств. Дорогие штучки.
— Да, дорогие, — согласился Юрий Борисович. — Не так дорога техника, как организация прослушивания. Но все дело в том, что Сорин никакими особыми секретами, которые бы интересовали конкурентов, не обладает. Конкурентам незачем на него тратиться.
— Как утверждает господин Сорин.
— Да. Да! Как утверждает господин Сорин.
Прежде всего следовало вывести из опасной зоны Юлю. И как можно скорее. Неудача с жучками не остановит людей, проявивших такой пристальный интерес к его персоне.
«Если они лишились возможности слушать мои разговоры, — подумал Фризе — не взбредет ли им в голову дурная идея заткнуть мне рот навечно? Ну уж, дудки! Бог не выдаст, свинья не съест. Вот только отправлю Юльку к матери».
Владимир чувствовал, что его все больше и больше охватывает состояние охотничьего азарта. Так бывало в минуты опасности — он ощущал необыкновенный прилив энергии, голова становилась ясной, восприятие обостренным. Одна всепоглощающая мысль овладевала им — действовать. Действовать немедленно. Иногда ему казалось, что погасить этот порыв можно лишь одним способом: вскочить на коня и скакать, скакать… коня у Фризе не было. Да если бы и был — по Садовому кольцу далеко не ускачешь.
— Володя, мы останемся в городе? — прервала его галопирующие мысли Юля. — Или съездим на дачу? Выкупаемся. — В глазах девушки застыл вопрос: «Неужели тебе меня не жаль? Совсем забыл свою любимую».
Фризе рассмеялся.
— Я такая смешная?
Он притянул Юлю к себе. Обнял. Подумал: «И угораздило же вас, Владимир Петрович, закрутить роман с такой сыроежкой?!»
— Поедем на дачу? Да?
— Хоть на Багамские острова.
— Хорошо бы! — серьезно отозвалась Юля и вздохнула. — Только у некоторых пай-девочек экзамены.
— Багамы и Гаваи отменяются. Едем на дачу.
— Прямо сейчас? — Юля решила ковать железо, пока горячо.
— Как только соберешься. Хорошим ужином угостишь?
— Еще каким хорошим!
Пока Юля готовила ужин, Фризе решил позвонить Таиске. Наверно, она уже дома. Вот только не занята ли на кухне, как Юля? У заведующей, наверное, семья, дети, сердитый муж, вернувшийся с работы голодным».
«А, была не была!» — решил Владимир и набрал номер.
Голос мужчины, поднявшего трубку, оказался и в правду, неласковым. Не ответив на приветствие, мужчина спросил:
— Вам кого?
— Таисию Игнатьевну.
— Кто спрашивает?
«Наверняка муж, — решил Владимир. — И очень ревнивый».
В трубке раздался грохот — так бывает, когда ее не слишком осторожно кладут на стол. Фризе услышал, как мужчина крикнул:
— Таиска! Тебя какой-то Фризе.
Оказывается, дома Таисию Игнатьевну величали так же, как звала ее Генриетта. Только брюнетка осмеливалась делать это лишь за глаза.
— Добрый вечер, Владимир Петрович. — Голос у заведующей был чуточку хрипловатый. — Что-то вас сегодня не было было. Не захворали?
— Отвлекли личные дела. Я вам не помешал?
— Не беспокойтесь. Я еще не села за свою диссертацию. Вы что-то выясняли со своими девушками?
— Я бы не стал из-за них вас тревожить. — Фризе с удивлением подумал о том, что в наше дурацкое время находятся люди, пишущие диссертации. Добиваться ученого звания, чтобы получать зарплату ниже прожиточного минимума, казалось ему сюрреализмом. Но, оказывается, сохранились люди, которые жили не только днем текущим.
— Вчера, просматривая Опись решений Синода за 1912 год, я обнаружил вырванный лист…
— К сожалению, и такое у нас бывает.
— А месяц назад, когда в читальном зале работал Леонид Павлов, этот лист был целехонек. Павлов нашел в Описи ссылку на Никифора Антонова. Теперь она отсутствует. Вывод очевиден, Таисия Игнатьевна — вырвали именно тот лист, на котором была ссылка.
