понижающую подстанцию возвели во Франкфурте.
25 августа 1891 года на выставке впервые загорелось около тысячи электрических ламп накаливания, а 12 сентября был включен и асинхронный двигатель трехфазного тока, приводивший в действие насос для подачи воды к декоративному водопаду.
В октябре 1891 года международная комиссия начала испытания линии передачи и всей системы. Результаты оказались ошеломляющими — при напряжении в 15 тысяч вольт коэффициент полезного действия достигал 75,2 процента. Когда же провели испытание на повышенное напряжение, достигавшее 28 тысяч вольт, коэффициент полезного действия составил 78,9 процента.
Это был решающий прорыв в деле электрификации всей планеты.
— Пустяки! — заявил несносный старик. — Лучше послушайте, как я выступил в Колумбийском колледже.
Это было слишком даже для несносного старика. Разговор зашел о нашем соотечественнике, и я, представляя делегацию потомков, включающую читателей и самого автора, поинтересовался:
— В вас говорит уязвленное самолюбие?!
Старик разгневался:
— Не говорите чепухи! Моя система могла пропустить 100 000 вольт и отправлять их на сотни миль почти без потери энергии, в то время как эти ваши «первооткрыватели» передали всего лишь несколько сотен вольт, да и то на расстояние в несколько десятков миль. Я никогда бы не стал протестовать против применения более совершенной системы передачи и распределения электрической энергии, тем более что в моих патентах зафиксированы все частные случаи применения любой многофазной системы переменного тока, в том числе и трехфазного, если бы при этом мои заслуги были четко и бесспорно зафиксированы. Я готов допустить, что Доливо-Добровольский самостоятельно разработал свою систему, однако ее технические характеристики полностью подпадали под действие моих патентов № 381968 и 382280, полученных в США 1 мая 1888 года, патента № 47885, полученного в Германии, и № 6481, полученного в Англии. Но никто из них словом не обмолвился об этом…
После паузы, по-видимому, чтобы сгладить возникшее напряжение, он признался:
— Кстати, мы встречались. Нас познакомили на Всемирной электрической выставке в Чикаго в 1893 году, устроенной в честь 300-летия открытия Америки Колумбом.
Старик сделал паузу, затем поинтересовался:
— Вы из России?
Я подтвердил родство.
— Поэтому, — ворчливо заметил Тесла, — я не стану комментировать, какое впечатление произвел на меня ваш соотечественник. Единственное, что я помню, это ощущение — борьба будет долгой. Так оно и случилось. Как ни старались АЕG и ваш Добровольский, к каким экспертам ни обращались, Вестингауз выиграл все двадцать шесть процессов.
Что касается вашего соотечественника, могу сказать — он заявил о своих претензиях в самый неподходящий момент, когда я вплотную занялся волнами, открытыми Генрихом Герцем. В моих глазах ваш протеже — один из тех, кто камнем лег на пути технического прогресса. Вдобавок я открыл другие электромагнитные волны — продольные.
— Простите, — возразил я, — «других» электромагнитных волн, кроме тех, что были впервые зафиксированы Герцем, не существует. Те, что вы называете «волнами Теслы», отличаются от них только длиной волны. Герц обнаружил короткие, а вы — длинные и сверхдлинные волны, так что с точки зрения приоритета ваши претензии к Герцу выглядят спорно, как и в случае с Доливо-Добровольским.
— То есть как?!
На это раз потомки решили проявить твердость.
— Система производства, передачи и распределения электроэнергии с помощью переменного тока, изобретенная Доливо-Добровольским, включала такие конструктивные решения, о которых в ваших патентах не было сказано ни слова. В ваших патентах отображены общие принципы, но сами вы в ту пору доказывали преимущества двухфазного тока, а Доливо-Добровольский и Браун использовали трехфазный переменный ток с частотой 60 герц. Они впервые в мире применили соединения проводников звездой и треугольником, что позволяло сократить количество проводов с шести, как вы предлагали в своих патентах, до трех. Согласитесь, это не только значительная экономия металла, но и новаторский шаг. Кроме того, КПД его системы составил 75,2 %, а по результатам последующих испытаний — 78,9 %. По тем временам это было выдающееся достижение. Так что…
Старик перебил меня:
— Вон!!!
Перед тем как раствориться в воздухе, психонавты отважились возразить:
— От будущего не спрячешься. Тем более что в вашем распоряжении осталось два дня, а вы до сих пор пиарите нас сказками о происках конкурентов, пытавшихся украсть ваши изобретения, и ни слова о том, о чем вы несколько раз так таинственно намекнули.
— Я не пиарю, сыну звезд это ни к чему. Прежде чем перейдем к делу, мне хотелось объяснить вам трудности, с которыми каждый инопланетянин сталкивается, пытаясь помочь аборигенам. Знали бы вы, в каких условиях мне приходилось работать! Самыми несносными моими противниками, помимо Эдисона, оказались… — Он сделал паузу и пристально глянул в мою сторону. — Догадываетесь, кто?
— Нет.
— Сотрудники компании «Вестингауз электрик»! Они всеми силами пытались убедить шефа, что в изобретениях иммигранта с планеты Балканы — это недалеко от Марса — нет новизны, а все технические вопросы, а также споры о приоритете можно решить внутри компании.
Среди главных противников были Оливер Шалленбергер — создатель счетчика переменного тока — и его помощник Льюис Б. Стилвел, сконструировавший ускоритель-инжектор, который действовал подобно моей высокочастотной катушке. Позже к ним присоединился Эндрю Робертсон — главный специалист по технике (в России его назвали бы главным инженером).
Но самым докучливым оппонентом оказался некий Уильям Стэнли, настолько уверовавший в собственную гениальность, что в 1893 году покинул корпорацию Вестингауза, чтобы изготавливать и продавать собственные многофазные моторы. Когда суд определил, что такого рода предприимчивость является прямым нарушением патентных прав Теслы, Стэнли пришлось перекупать его моторы у прежнего хозяина. Понятно, что любви к пришлому сербу это не добавило.
Чтобы измерить глубину отчуждения, окружавшего Теслу со стороны сотрудников Вестингауза, достаточно познакомиться со страницами официальной биографии основателя компании. В книге Льюиса Стилвела «В память о Джордже Вестингаузе», написанной сорок лет спустя и, кстати, переизданной в 1985 году, рассказывается о чем и о ком угодно, только не о Тесле. Это замалчивание имени великого изобретателя характерно не только для сотрудников «Вестингауз электрик компани». Исследуя этот вопрос, автор сначала не мог отделаться от мысли, что в происках и кознях оппонентов прямо присутствует расовый мотив — какой-то серб изобрел то, что должен был изобрести англосакс или по крайней мере еврей, однако проблема оказалась куда глубже и загадочней, чем мелкие национальные предрассудки. Например, в недавно опубликованном панегирике, посвященном профессору Элайхью Томсону, имя Теслы даже не упоминается, а соотечественник Теслы Майкл Пьюпин, создавший популярный в Соединенных Штатах труд по переменному току, вскользь касаясь вклада Теслы в создание нового электрического мира, утверждал, что тот не был первопроходцем и даже не был первооткрывателем. Что уж говорить о Стилвеле, который утверждает в официальном — подчеркиваю, в официальном! — издании, что именно «Вестингауз привез в Америку систему Голара Гиббса[23] по передаче энергии на расстояние с использованием переменного тока», именно там она была усовершенствована, а затем на практике продемонстрирована Стэнли.
Судите сами.
