пытался подсоединить свой передатчик к источнику энергии и провести пробный запуск.
Успех должен решить все проблемы.
Я не сомневался в успехе!
В начале 1903 года я провел множество измерений сопротивления земли и изоляционной устойчивости башни. Я не терял из виду ни одной мелочи. Я обращал внимание на суточные изменения температуры, на влияние соленой воды, которой была пропитана почва вокруг базы, на погодные условия, на время суток.
Полгода я пытался оттянуть время расчета с кредиторами и подгонял оставшихся рабочих.
Между тем на подоконнике продолжалось безжалостное голубиное побоище. Шум, хлопанье крыльев вернули хозяина в реальность. Он аккуратно выпроводил крылатых гостей из комнаты и опустил окно.
Голубиная стая начала описывать круги вокруг «Нью-йоркер». Набрав высоту, птицы то и дело пикировали на подоконник. Волнуясь и отталкивая друг друга, притаптывая вездесущих воробьев, они нетерпеливо заглядывали в комнату, словно тоже хотели дослушать невероятную историю, случившуюся с пытавшимся взлететь двуногим.
— Я горжусь тем, что в конце концов мне удалось проверить свою идею. Пусть это случилось позже, но я успел поразить цель. Я научился бомбить небеса. К сожалению, мой успех погубил Марию.
Старик вернулся в комнату, наклонился, попытался поднять пачку.
Не получилось — подрагивающие руки не сумели удержать ее. На лице старика отразилась обида — неужели пачка сигарет стала для него неподъемным грузом? Он с надеждой огляделся, рассчитывая на благодарных потомков, которым должно было быть в радость помочь знаменитому изобретателю.
Как бы не так! Если бы психонавты обладали способностью перемещать материальные тела, мы давным-давно изменили прошлое и позволили бы Тесле довести до конца его эксперименты, пусть даже этого гордого и необузданного старика ждал плачевный конец.
Его усилия были напрасны. По крайней мере у всех здравомыслящих специалистов возможность передачи электроэнергии без проводов до сих пор вызывает большие сомнения. С таким же недоверием они относятся и к использованию подземной толщи в качестве эффективного проводника.
Старик с ненавистью оглядел пространство, затем решительно направился в спальню. Там улегся на кровать и только после напоминания потомков, что ему вредно волноваться, смирился.
Но ненадолго.
— В первую неделю июня я нашел способ увеличить размеры своего колосса и снабдить его энергией. Когда напряжение достигло пика и купол оказался заряженным полностью, в недрах башни родился глухой рокот, затем гудение стреноженного электричества вырвалось наружу, как бы предупреждая округу — готовьтесь, сейчас грянет Армагеддон.
Это случилось 15 июня 1903 года. Как только я подал напряжение, вершина башни окуталась зловещим изжелта-апельсиновым сиянием. Затем над куполом вспыхнул свет. Ничего не скажешь, это была яркая вспышка. Вокруг медного оголовка запылал шар света диаметром метров в тридцать. Раскаты высвобождаемой энергии люди слышали за двадцать пять километров.
Пешеходы в Шорхеме и других прибрежных поселках, обнаружив искры, скачущие между ногами и землей, начали подпрыгивать на месте. Жители в домах, открывая водопроводные краны, отскакивали от раковины — оттуда вылетали электрические огоньки. Лошадей в сбруе через металлические подковы и металлические предметы привязи на стойлах начало бить током. Досталось также насекомым — у бабочек наэлектризовались крылья, и они беспомощно кружили, изрыгая струйки синих ореолов, напоминающих «огни святого Эльма».
И наконец — небо над Атлантикой засветилось!
Так повторялось несколько ночей подряд. Местная газета написала, что это событие, напугавшее местных жителей, вызвало у них любопытство, однако я как владелец Уорденклифа и повелитель молний отказался от всяких объяснений.
Я отказался, потому что опасался конкурентов. Ведь не чем иным, как успехом моих экспериментов, можно было объяснить громовые удары и мощные разряды, сотрясавшие окрестности. Их увидали даже на той стороне залива, в Коннектикуте. К тому же меня охватил ни с чем не сравнимый азарт, победное чувство уже ничем нельзя было приглушить. Даже предупреждение, за несколько дней до эксперимента посланное с Марией, не остудило голову.
Неожиданно всю крылатую живность за окном гостиничного номера будто ветром сдуло. Потомки ощутили нервозность, исподволь овладевавшую Нью-Йорком.
Только что ясный, морозный день неожиданно потускнел. Поблекло солнце, до сих пор весело катившееся по небосводу, стремительно помчалось к горизонту.
Или присмирело?
Конденсировавшаяся молочная взвесь начала смазывать зубчатые оголовки небоскребов, лишая их четкости геометрических фигур. Электромагнитный эфир заполнило томительное ожидание беды. Убыстрилась морзянка, на повышенных тонах заиграл телетайпный писк. Психонавтам как виртуальным сущностям было дано разглядеть, как спектр светового излучения неумолимо смещался в фиолетовую область. Воздушный океан, нависший над Нью-Йорком, начал затуманиваться.
Звенящая звуковая тишина придавила уличные звуки. Следом в тишине и безветрии на высотах не ниже пятидесятых этажей небоскребов начали возникать тускло-белые прослойки, которые на глазах целенаправленно принялись сливаться в толстоватые слои.
— Мария влетела в окно в поздних сумерках. Моя голова тогда была занята решением проблемы увеличения мощности трансформатора, с помощью которого я собирался поджечь небо.
Это была замечательная идея — пусть небеса засветятся!
Пусть ночь превратится в день!
Я был на полпути к решению этой задачи, когда услышал ее комканное призывное воркование. Она молила о помощи, и страх за Марию рывком поднял меня с кровати.
Пусть мне померещилось, но я сердцем ощутил — она хочет сообщить мне что-то очень важное. Мария изо всех сил спешила предупредить меня. Я подбежал к столу. Взгляд ее изумительных глаз подсказал, что жить ей осталось недолго. Внезапно в глубине бусинок родился удивительный свет, скорее сильный луч света.
Старик на мгновение замер, затем вскрикнул:
— Свет был реален! Это было что-то похожее на луч удивительно мощного фонаря. Ее глаза излучали свет когерентно, и этот свет сиял ярче самой сильной лампочки в мире. Этот свет был сродни тем вспышкам, которые преследовали меня в детстве. Все остальное — пейзажи, картины, редкие, доносившиеся ниоткуда крики, огни и рокотание небесных разрядов — мимоходом отражалось в сознании.
Я, как и в детстве, шагнул вслед за лучом, вспыхнувшим в ее глазах, и оказался в стране, где мы могли говорить друг с другом. Мы общались на понятном только нам языке. Она поведала, что в воздушном океане есть грозный повелитель, способный двигать ветры, нагнетать силу вихрей, повелевать грозами. Ему также была подвластна атмосферная влага, в его силах было отверзнуть хляби небесные.
Если я не отступлюсь!
Эту мысль я уловил точно, без всяких ссылок на недопонимание.
Если я не покину Уорденклиф и не оставлю в покое то, что люди называют молниями, мне будет скверно.
Мария с горечью рассказала, как эта злая сила походя сбивает с курса стаи птиц, летящих на зимовку, направляет в сторону суши китов и те выбрасываются на берег, тучами гонит на поля саранчу, а в дома посылает неисчислимые полчища мух.
Эта сила готова разрешить нашим летательным аппаратам перемещаться в воздушном пространстве, но посягать на электрический потенциал верхних слоев атмосферы она никому не позволит.
Мария предупредила — оставь надежду подсоединить землю к небесам. Не пытайся пробить диэлектрическую воздушную массу усилиями даже сотен громадных трансформаторов.
Между тем туман отчетливо наращивал толщину слоев. Чудовищная хмарь все настойчивее
