слезы, обнял жену и помог ей подняться, после чего подошел к Смелу Крошу.
— Известно, кто это сделал?
— И да, и нет, господин барон.
— Послушайте, Смел. Отставьте ваших баронов, по крайней мере, сейчас. Для вас я просто Ген. И не надо говорить загадками.
— Дело в том…, Ген, что мы знаем, что вашу мать и ее охранников убили люди из братства поклонников Кашны, но кто именно в этом замешан…, — он пожал плечами. — Они есть в любом городе любого королевства, но все убийства выполняются настолько чисто, что никто даже не смог бы им их приписать, если бы не оставляемые на теле жертв знаки.
— Какие еще знаки?
— Вырезанный на теле жертвы, чаще всего на лбу, символ богини — треугольник.
Кашна была в местном пантеоне богиней смерти и сестрой богини плодородия Лакриши. Одна из сестер даровала жизнь, вторая ее отнимала. Но, если культ Лакриши существовал во всех королевствах совершенно открыто, то последователей Кашны почти повсеместно преследовали, а все известные храмы были разрушены две сотни лет назад. Это было связано в первую очередь с тем, что ее последователи, помимо ритуальных убийств, занимались еще и заказными, причем, нарушая при этом как заветы остальных богов, так и все человеческие законы. Они широко использовали магию и для увеличения своих возможностей, и непосредственно для выполнения заказов.
Я подошел к телу Клары и, присмотревшись, обнаружил у нее на лбу небольшую полоску срезанной кожи в виде треугольника.
— Как именно ее убили?
— Скорее всего, просто нанесли сильный удар в одну из точек на груди. Обычно за этим следует мгновенная остановка сердца. А, может быть, просто ударили, много ли нужно пожилой женщине? После осмотра тела можно будет сказать точнее.
— Их кто-нибудь видел?
— Их — нет, соседи увидели во дворе тело одного из охранников и вызвали стражу.
— А собак пробовали пускать по следу?
— Это как? — не понял дознаватель.
— Обычно дают понюхать какую-нибудь вещь преступника или просто место преступления и приказывают вести по следу. У вас что, охотничьих собак нет?
— Охотничьи собаки у нас есть, но я ни разу не слышал, чтобы их использовали таким образом.
— Вы можете доставить сюда хоть одну? И учтите, Смел, что это нужно сделать быстро. Чем больше мы с вами будем терять время, тем сильнее выветрятся следы.
— У одного моего знакомого есть охотничий пес. Сейчас я распоряжусь, чтобы его сюда быстрей доставили.
Смел ушел за собакой, а я подошел к Маркусу.
— Вы сумеете объяснить собаке, что от нее требуется? — спросил я. — С ларшей вы, насколько я помню, общались.
— Ларши это разумные создания, Ген, — задумчиво ответил Маркус. — У них даже есть нечто вроде своего языка, крайне примитивного, правда. А у собак больше образное мышление, к тому же очень хаотичное. Некоторые могут после длительной тренировки понимать отдельные слова. Но для такого собаку надо развивать. На охоте срабатывают охотничьи инстинкты, но люди для собак добычей не являются.
— Это еще, как сказать, — мне вспомнились овчарки, которыми фашисты травили заключенных. — Собаку можно воспитать так, что она вообще ни на кого, кроме людей и охотиться не будет.
— Это такое в твоем мире практикуется?
— Не то, чтобы повсеместно, но кое-кто использовал. Нам с вами найти бы какую-нибудь вещь, принадлежащую убийцам.
— Я на эту тему со Смелом не разговаривал. Надо пойти, узнать у стражников, может быть, они что нашли.
Я вышел на крыльцо и рядом с телом охранника увидел знакомого стражника с наглой мордой. Впрочем, сейчас она была не наглая, а растерянная и бледная.
— Подойдите сюда! — приказал я ему. — Как именно убиты охранники?
— Один задушен, а другому перерезали горло, господин барон.
— Какие-нибудь вещи напавших найдены?
— Нет, они никогда ничего не оставляют.
— А посторонние следы? Надо внимательно здесь все осмотреть. Возможно найдем отпечатки чьих- то ног, которые не сойдутся с отпечатками обуви наемников. Только осторожно, чтобы самим не натоптать.
Он посмотрел на меня с недоумением, не понимая, чем нам могут помочь какие-то следы, но спорить не посмел. Некоторое время мы с ним и еще одним охранником осматривали все участки с мягкой землей. Наконец, поиски увенчались успехом: на заднем дворе на краю одной из грядок Клары мы нашли отпечаток узкой подошвы. Нога самой Клары была гораздо меньше, а подошвы погибших стражников — шире.
— Никому здесь пока не ходить! — предупредил я. — Будем ждать дознавателя. Вы не знали погибших?
— Знал, господин барон, один из них раньше служил в страже, а второй был его другом.
— У них остались семьи?
— Они редко создают семьи при такой профессии. У Гора, по-моему, где-то осталось мать, а про Гурда, извините, вообще не знаю.
— Скажите своему начальству, чтобы узнали, если можно. Они погибли у меня на службе, и я должен позаботиться об их близких.
— Сделаю, господин барон, — парень бросил на меня уважительный взгляд, при виде которого у меня мелькнула мысль, что, возможно, он не так уж и плох, как можно судить по лицу.
На улице уже совсем стемнело, когда к нашей калитке подъехал экипаж, из которого выбрался дознаватель и еще один мужчина средних лет с крупным псом на поводке. Я ждал их вместе с Маркусом у крыльца рядом с телом.
— Здравствуйте, господа! — обратился к нам человек с собакой. — Я чиновник магистрата Мал Халк, а это мой пес по кличке Нэш. Что мы должны сделать?
— Надо пройти за дом. Там мы нашли отпечаток ноги убийцы. Надо заставить пса взять след. Возможно, он приведет нас в их логово.
— Попробую, — неуверенно сказал хозяин пса, когда мы подошли к отпечатку. — Нюхай, Нэш, нюхай!
Пес обнюхал грядку и в недоумении уставился на хозяина, явно не понимая, что от него требуется.
— Попробуйте поработать с ним, Маркус, — попросил я мага. Надо передать ему, что необходимо найти человека, которому принадлежит отпечаток ноги и заставить стать на след.
Некоторое время у Маркуса ничего не получалось, затем пес, казалось, понял. Он опустил к земле нос, сделал несколько кругов по двору, таская за собой за поводок своего проводника, а потом устремился опять на задний двор, где остановился у высокого забора и начал громко лаять.
— Будем ломать забор? — спросил подошедший Смел.
— Скорее всего, они проникли на наш двор из соседнего, — предположил я. — Давайте пройдем с псом по параллельной улице, возможно, он там возьмет след.
Так и получилось. Едва мы прошли шагов двадцать, как пес учуял след и быстро повел нас вдоль улицы, никуда не сворачивая. Мы с Маркусом в темноте ориентировались неплохо, а вот Смел и хозяин пса бежали почти вслепую. Больше я никому следовать за нами не разрешил. И так шума было достаточно. Пробежав минут десять по прямой, мы свернули один раз, потом другой и, наконец, остановились у большого одноэтажного дома. Пес подбежал к калитке, попробовал открыть ее лапой и, когда не получилось, вознамерился залаять.
— Заткните ему пасть! — прошептал я. — И вообще, касается всех: чтобы не было никакого шума! Смел, у вас сколько стражников владеет ускорением из тех, которые околачиваются у нашего дома?
