социальное напряжение снято не было. Поэтому в среде простонародья мысль о продолжении вооруженной борьбы не только не угасала, но находила все большее число сторонников. Нереестровые казаки, над которыми висел дамоклов меч обращения в рабов-крепостных, готовы были взяться за сабли в любой момент. Уже в 1635 году запорожцы под руководством Сулимы захватили польскую крепость Кодак, вырезали поголовно весь ее гарнизон, а укрепления разрушили до основания. Верные Речи Посполитой реестровые казаки захватили Сулиму и выдали полякам. Всем же захваченным рядовым казакам Сулимы поляки отрубили уши. После гибели Сулимы восстание возглавил Павел Бут (Павлюк), который обратился с призывом к казачеству и к «поспольству» (мещанам и крестьянам) ловить как изменников и доставлять ему старшину реестровых казаков. Гетман реестровцев Кононович и ряд старшин были схвачены, доставлены Павлюку и казнены. Часть реестровых казаков присоединилась к восставшим. Начало подниматься на борьбу и крестьянство. Особенно сильным было крестьянское движение на Левобережье. Шестого декабря 1637 года под селом Кумейки произошло сражение, в котором казаки были разгромлены и отступили к Черкассам, где вскоре капитулировали. Сам Павлюк, как и его предшественник Сулима, был публично казнен в Варшаве. Но многие уцелевшие повстанцы сумели спастись бегством в пределы Московского государства и на Дон.
Расправившись с восставшими на Правобережье, польский полководец Потоцкий перешел на левый берег Днепра, где еще действовали многочисленные отряды повстанцев. Огнем и мечом прошли ляхи по городам и селам Левобережья, вешая и сажая на кол участников восстания. Затем, оставив по всей Малороссии гарнизоны, Потоцкий поспешил в Варшаву на Сейм, с намерением провести через Сейм закон, который бы раз и навсегда ликвидировал угрозу казацко-крестьянских восстаний. В начале января 1638 г. закон был принят под названием «Ординация Войска Запорожского реестрового, находящегося на службе у Речи Поспослитой». Условия этой «Ординации» были настолько тяжелы, что фактически превращали реестровых казаков (число которых было ограничено шестью тысячами) в наемное польское войско под командой польских офицеров. Выборность старшин была отменена. Звание гетмана упразднялось. Вместо него командовать реестровыми казаками должен был назначаемый королем «комиссар»-шляхтич. Только самые низшие должности могли занимать казаки. Для того чтобы затруднить пополнение Запорожской Сечи беглыми крестьянами, заново была отстроена крепость Кодак, в которой находился крупный польский гарнизон.
Польское правительство рассчитывало, что с внедрением в жизнь пунктов «Ординации» удастся окончательно поработить Малороссию, как это уже давно было сделано в «Воеводстве Русском» (Галиции). Однако, вместо того чтобы покориться, русский народ поднялся на еще одно восстание. Возглавили его запорожец Яков Острянин и один из помощников покойного Павлюка – Скидан. Им удалось выиграть несколько сражений, но в конце концов они были разбиты и осаждены в своем лагере. Считая сражение проигранным, Острянин с отрядом казаков бросился на прорыв, вырвался из окружения и бежал в Московское царство. Русское правительство благосклонно приняло казаков и поселило на Слободской Украине около Чугуева.
Брошенные казаками повстанцы выбрали себе гетманом Димитрия Гуню и еще два месяца продолжали отбиваться. Видя бесперспективность борьбы, часть повстанцев попыталась договориться с поляками, и тогда Гуня с отрядом непримиримых прорвал кольцо осады и ушел в пределы Московского государства, остальные восставшие сдались на милость победителей.
После подавления восстания в Киеве поляками была созвана казацкая рада, безоговорочно признавшая «Ординацию» и отправившая к польскому королю посольство, которое должно было изъявить ему верность и просить его сохранить за казаками их земли и назначить жалованье. Одним из членов этого посольства был сотник Богдан Хмельницкий – будущий гетман.
«Ординация» стала совершившимся фактом. Шесть тысяч реестровцев, попавших в привилегированное положение и ставших как бы «полушляхтой», определенно и недвусмысленно стали на сторону польского правительства в его споре с народом. Исчез организованный центр народного сопротивления польско-католической агрессии, которым было в течение полувека реестровое казачество, несмотря на соглашательские настроения его верхушки. Народ был обезглавлен, тем более что и в высшем духовенстве, возглавляемом шляхтичем Петром Могилой, он не находил защитников против жестокого угнетения.
Наступило десятилетие, которое поляки с гордостью называют временем «золотого покоя». Для поляков это действительно были годы покоя, но для народа это было, вероятно, самое черное десятилетие (1638—1648 годы) за его историю. Земли Малороссии вместе с жителями были разделены между шляхтой. В погоне за прибылью магнаты и шляхта начали сдавать свои поместья в аренду или на откуп евреям, которые не останавливались ни перед чем, стремясь выбить из крестьян максимум средств. Доходило до того, что евреи-откупщики (коим шляхта отдавала свою имения в управление) и церкви православные отпирали лишь за деньги.
Поднявшие голову униаты повели новое наступление на православие. Насколько далеко зашли эти притеснения, видно из сохранившихся документов, согласно которым польские помещики заставляли православных священников и их семьи, наряду с крестьянами, выходить на барщину. За ослушание их избивали и калечили. Все жалобы как польским властям, так и митрополиту оставались без результатов. Не удивительно, что в результате этих притеснений, взоры православных обращались к Москве.
Тысячи казаков и вольных крестьян после «Ординации» оказались на положении изгоев, за которыми охотились магнаты с целью превратить их в крепостных. Но и реестровое казачество очутилось в тяжелом положении. Их, превращенных в наемников под командой польских офицеров, заставляли идти против собственного народа; при всяком случае поляки унижали их религиозно-национальные чувства и заставляли нести разные натуральные повинности для старшины, которая сплошь состояла из шляхтичей. Кроме того, обещанное жалование власти платили нерегулярно, что только озлобляло реестровиков.
Еще в более тяжелом положении находилось мещанство (жители городов) и многочисленные крепостные крестьяне. Не удивительно поэтому, что то десятилетие «золотого покоя», которым так гордятся поляки, было десятилетием нарастания недовольства и ненависти русского народа и казаков. Десять лет народ копил силы и ждал удобного момента. Наконец, выросло новое поколение малороссов, готовых мстить за своих убитых отцов и старших братьев. А главное, нашелся вождь, сумевший собрать в единый кулак всех врагов Польши.
Этим вождем стал Богдан Зиновий Хмельницкий.
Хмельницкий
Пожалуй, о Хмельницком написано больше книг и статей, чем обо всех остальных гетманах вместе взятых, но практически все историки касаются только последних лет его жизни. Причина такого невнимания к молодости батьки Хмеля очевидна: он жил так же, как и тысячи других воинов Речи Посполитой. Родился в семье небогатого шляхтича около 1595 года, в юношеские годы прослушал курс грамматики, поэтики и риторики во львовском иезуитском коллегиуме – словом, обычный классический курс рядового тогдашнего шляхтича. Достоверно известно, что в 1620 году он вместе со своим отцом принимал участие в молдавском походе гетмана Станислава Жолкевского и принял боевое крещение в битве с турками под Цецорой. Эта битва завершилась не только сокрушительным поражением для польского войска, но и гибелью отца Богдана. Юноша попал в плен, откуда его выкупила мать. Затем Хмельницкий воевал во всех войнах, которые вела Речь Посполитая. В 1633 году король наградил его саблей за участие в войне с Московским царством.
К своему пятидесятилетию Хмельницкий явно завершил свою карьеру, став чигиринским старостой. Казалось бы, ждет его спокойная старость на своем хуторе Субботов и воспоминания о лихой молодости. Но судьба распорядилась иначе. Овдовев, Хмельницкий решил взять новую жену, но его избранницу похитил сосед – чигиринский подстароста Даниил Чаплинский. Кстати, вместе с хутором. Действительно, чего уж мелочиться. Правда, права самого Хмельницкого на хутор были весьма спорными. Оскорбленный Богдан попытался вызвать обидчика на дуэль, но попал в засаду и чудом вырвался. Пришлось ему жаловаться коронному гетману, затем началась судебная тяжба, которую Хмельницкий проиграл – единственным утешением стали для него 130 злотых как компенсация за Субботов. Возвратившись ни с чем из Варшавы, Хмельницкий продолжал жаловаться на Чаплинского, тот в свою очередь обвинял Богдана в измене и сношениях с татарами. Готовился Хмельницкий тогда к восстанию или нет – неизвестно, но по приказу коронного гетмана Потоцкого он был арестован. Вскоре Хмельницкому удалось бежать, и 11 декабря 1647 он вместе со своим сыном прибыл в Запорожскую Сечь, а оттуда направился за помощью в Крым. Момент для просьбы был удачный. Крымский хан был недоволен Польшей, так как она неаккуратно платила ежегодный «подарок», которым откупалась от набегов; а, кроме того, на полуострове был неурожай и, как следствие, падеж скота. Татары были непрочь компенсировать свои потери путем грабежа во время войны. Хан согласился помочь Хмельницкому и передал в его распоряжение отряд в четыре тысячи воинов под командой перекопского мурзы Тугай-бея. Так по одну сторону баррикад оказались в прошлом заклятые враги – татары и казаки, хотя доверия между новыми союзниками не было. В качестве заложника в
