самой себе. Ну сколько нужно времени, чтобы обиходить скотину и прибраться в небольших клетушках? И что прикажете делать все остальное время? А вот над этим надо подумать. И думы те были далеко не радужными. Необходимо срочно их чем-то занять. Пока кипело строительство и женщины из первой волны были полностью в нем задействованы, все шло нормально. Все уставали, и на дрязги сил не оставалось. А вот теперь появилось свободное время, той усталости уже нет — и приходи кума любоваться. Правда, среди первых поселенок ссор было значительно меньше, но все же случались.
— Ума не приложу, чем занять баб, — вздохнув, посетовал Виктор, обращаясь к Богдану. — Они ведь мало того, что друг с другом сцепляются, так еще и мужей в свои склоки впутывают.
— Ну и пусть их. Люди, они никогда в мире не живут, все время что-то делят, — изрек глубокую мысль кузнец.
— Ну и что прикажешь с ними делать, когда они окажутся на тесном корабле, да еще и путь долгий? Как их держать в узде два месяца, пока будет длиться плавание, если они даже здесь готовы порвать друг друга? Опять же и там придется начинать не с отдельных домов, а именно с бараков. Нужно срочно чем-то озадачить баб, чтобы на дурные мысли времени оставалось меньше. Эвон, первые живут куда дружнее, потому как поначалу не просто проживали вместе, но еще и работой были обременены, отчего получше привыкли к общему житию.
— И чем ты хочешь их озадачить?
— Не знаю. Может, поставить небольшой барак, а в нем станки ткацкие?
— Новомодные, с бегающим челном, — с надеждой проговорил Богдан.
Об этой новинке Виктор сам рассказал кузнецу. Весьма примечательный станок, настоящий прорыв для текущей действительности, считай, полная механизация и повышение производительности в несколько раз. Приводился он в действие посредством тягловой силы обычного ослика, вращающего привод, причем тот обеспечивал работу не одного, а сразу двух, а то и трех станков, обслуживать же их мог один человек. Богдан уже хотел заполучить себе в руки образец, чтобы поглядеть, как там и что, уж больно его увлекало всякое новаторство. Но имелось одно «но».
— Нет. Закупать станки — больно дорогое удовольствие. Оно, конечно, окупится, но время будет потеряно, а его не так чтобы и много, чуть больше полугода. Их мало закупить, необходимо, чтобы они еще и смогли вернуть все серебро, да и прибыль дать. Да и некогда этим заниматься. Есть у меня иные планы. Так что нужно будет плотников нанять, пусть сладят обычные, да нити закупим. Главное — занять баб, чтобы от безделья не маялись, не то вот, ей-ей, до беды недалеко. Как там Беляна? Оправилась после родов?
При этих словах на лице кузнеца расцвела счастливая улыбка. А чего удивляться? Ведь он стал не просто в очередной раз отцом, он возрождался к новой жизни, обретая вновь то, что было некогда утрачено. Тот, кто не терял, вряд ли поймет, каково это. Виктор понимал, а потому и сам разулыбался. Чудно?, но улыбка на оскал уже походила куда меньше. Вообще появление в его жизни Нежданы изменило даже внешний облик Добролюба, хотя это казалось невозможным.
— Оправилась, слава богу. И даже считает себя счастливой, потому как после четверых сорванцов у нее теперь есть дочка. Так что можешь уже не стесняться и переносить дочку к ней. Она просила об этом, соскучилась.
— Я не о том. Боюсь, мне придется просить ее заняться этим бабьим бунтом, что потребует немалых сил.
— Если ты думаешь, будто все это время ты один утихомиривал женское племя, то ошибаешься: к ней каждый день бегают, даже сразу после ее родов заявились.
А вот это для Виктора было новостью. Впрочем, Беляна была при нем ключницей и заведовала всеми бытовыми вопросами. Просто он не вдавался особо в возникшую проблему. Нет, скорее не так. Он занимался последствиями, а нужно было определить причину. Лишь когда он осознал это и всерьез подумал о взаимоотношениях в поселке, до него наконец дошло, где собака зарыта, а произошло это лишь сегодня.
Решение о ткацкой мануфактуре пришло к нему спонтанно, только сейчас. Кстати, эти станки тоже будут стоить денег, только гораздо меньших, и обещали себя окупить сравнительно быстро, во всяком случае быстрее, нежели новое изобретение. Тут и выгодно отличающаяся цена, и поставить их можно в кратчайшие сроки. Главное же, он мог устроить этим строптивицам круглосуточную работу, эдак часов по двенадцать, с пересменами в воскресенье. Ага, рабочий день побольше, чем мужикам, чтобы неповадно было ссориться.
Здешние женщины куда более выносливы, чем представительницы слабого пола из мира Виктора. После родов прошла почти неделя, так что ничего удивительного, что Беляна уже принялась выполнять свои рабочие обязанности. Это ему минус, что, увлекшись производственными процессами, он не обращал никакого внимания на брожение в поселке. Ведь, по сути, сейчас у них, так сказать, тренировка по устройству поселка на голом месте в кратчайшие сроки. Тут и навыки нарабатывались, и сразу примечалось, чего делать не следует, чтобы не переделывать, и выяснялось, какой инструмент и в каком количестве надобен. Одним словом, много чего происходило, так что, даже если воевода ничего не заплатит (хотя это сомнительно), польза от такого пребывания все одно будет большая.
— Ладно, с Беляной еще поговорю. А сейчас скажи, кто из ребят Сохатовых самый смышленый?
— Хочешь поручить какое-то дело?
— Хочу забрать его с собой в Брячиславль и определить в ученики к одному оружейнику.
— Так они вроде все с тобой собираются ехать, а обучение оружейному делу — дело долгое, — заволновался Богдан.
Оно понятно. Вроде и глава рода есть, Горазд, и решение принял ехать в дальние края, вот только этот мужик не просто оженился на их мамке, а самым натуральным образом проявлял о них отеческую заботу. Как это парнишку несмышленого в большой град отпускать, где соблазнов столько, что и голову недолго потерять без догляда-то родительского!
— Потому и нужен самый сообразительный, чтобы все хватал влет. Да не переживай ты так, я ведь с ним останусь, тоже подмастерьем, так что под присмотром будет.
— Хочешь наладить оружейное дело?
— Есть такая мысль.
— Дело непростое. Не потянешь.
— Ты не забыл, сколько раз сомневался во мне?
— Мишку определяй, — нехотя выдал кузнец.
— Младшего? Думаешь, потянет?
— Не думал бы, не говорил. Я ведь так понимаю, тебе нужно будет перенять все ухватки, а дальше сам будешь мудрить, как все лучше сделать. А этот как раз самый сообразительный из них, и память хорошая. Только тяжко будет без него. Учеников-то прорва, а учить некому.
— Справитесь. Мне одному трудновато будет ухватить всю суть, вдвоем оно сподручнее. Можно бы и из ватажников кого определить, все равно один не поеду, но они все либо из крестьян, либо из охотников, к мастеровому делу никаким боком.
— А как же двое горшечников?
— Богдан…
— А, ну да. Нет, ну я к тому, что мастеровые. — Вот не хочет мужик отпускать парнишку, хоть тресни. Но тут уж ничего не поделаешь. Если удастся его задумка…
— И помни, уже к первому желтеню мануфактура должна заработать на полную.
— Так ведь меньше месяца времени, — возмутился кузнец.
— Знаю, но вам-то нужно учить только инструмент выделывать, а это — дело нехитрое. Остальное постигнут позже, постепенно, а вот это — первоочередное, через него главная деньга должна прийти.
— Сделаем, — вздохнув, заверил Богдан.
После относительно тихого житья в лесной чащобе шум столицы оглушал. Всюду слышны голоса, крики, смех, скрип колес, топот лошадей, стуки топоров и молотков. Запахи града тоже отличаются от тех, что витают в их новом поселке. Вроде и схожесть есть, ведь и там, и тут люди проживают, но здесь ароматы гуще и крепче. Повсюду вдоль заборов — трава, деревьев из-за оград выглядывает множество, но
