– И все? – недоверчиво прищурилась Александра Владимировна.
– Все.
– Точно?
– Абсолютно.
– Да забирайте, – неожиданно улыбнулась хозяйка. – Это мне Пашка, олух, приволок. Я так и знала, что стащил где-нибудь. Только я здесь ни при чем. То есть, абсолютно.
– Я знаю, – Камохин сунул пакаль в карман.
– Хотите чаю? – совсем уж подобрела хозяйка.
Но от чая пришлось отказаться. Игра только еще началась.
– Что дальше? – спросил Орсон, когда они вышли на дорогу.
– Твоя Воля, – ответил Осипов.
– А он-то здесь причем?
– Он наблюдает за магазином.
– А, ну да, – Орсон сделал вид, что понял, зачем им нужен старик.
Дед Твоя Воля, как и прежде, торчал в окне. Как будто прирос к подоконнику.
Квестеры вошли через пустой дверной проем. На стенах внутри здания местами еще оставалась шпатлевка. Кое-где к ней лепились обрывки старых обоев. Где-то – в цветочек, где-то – в полоску. А в одном месте к стене прилип вообще уже экзотический фрагмент – с красными звездами и золотистыми серпами-молотами. Деревянный пол прогнил, просел, а где-то и провалился. Так что ступать приходилось с осторожностью. Свернув в первый же проход налево, квестеры прошли через просторную комнату, в дальнем углу которой были сложены бумажные мешки с цементом. В следующей комнате их ждал дед Твоя Воля.
Конечно, это только так говорится, что ждал. На самом деле, квестеры старику были безразличны, как крокодилу арбуз. Твоя Воля сидел на высоком табурете, навалившись грудью на подоконник, и смотрел в окно. На магазинное крыльцо. У стены стояла стопка грязных тарелок и белая эмалированная кастрюля, в которой кто-то приносил деду еду. Рядом стояло ведро с водой, в котором плавала пластиковая кружка. В углу – еще одно ведро, прикрытое фанеркой. Должно быть, в него старик справлял нужду. Несмотря на то, что вместо окон в стенах зияли пустые оконные проемы, запах в комнате стоял, как в палате с гангренозными больными.
Старик посмотрел на вошедших – выражение лица его при этом ничуть не изменилось, как будто у него были атрофированы мимические мышцы, – и очень четко артикулируя каждую букву, смачно проговорил:
– Тва-ай-я во-оль-я…
– Здравствуйте, дедушка, – улыбнулся старику Брейгель.
Старик повернулся к квестерам лицом, локтем оперся о треснувший подоконник и молодецки закинул ногу на ногу.
– Здоров, т-твоя воля!
– Эй, вы посмотрите на его обувь! – воскликнул Осипов.
На ногах у деда были старые, белые с желтыми подпалинами валенки. А поверх них натянуты тонкие серые калоши.
Камохин подошел и поднял дедову ногу.
– Твой-я воля!.. – недовольно посмотрел на квестера старик.
Камохин с пятки подцепил серую колошу и стянул ее с валенка. Калоша тут же скукожилась и повисла у него на пальце, как лопнувший воздушный шарик.
– Где достал, дедушка? – помахал серой тряпицей у деда перед носом квестер.
– Так, твоя воля! – беспомощно взмахнул руками дед. – Пашка приволок!
Камохин стянул серую калошу с другого дедова валенка.
– Ты что творишь, тва-йя воля!
– Извини, дед, но придется забрать, – Камохин скомкал то, что недавно было калошами и сунул в карман. – А остальное где?
– Там, твоя воля, – указал на прикрытое фанеркой ведро старик. – Пашка ж сжечь велел… Сказал, что ему не нужно…
Осипов подошел к ведру, присел на корточки и вытащил из него обрывки серого комбинезона.
– Бамалама! – вне себя от удивления только и смог сказать Брейгель.
– Твоя воля! – в тон ему просипел старик.
– Это что ж, выходит, они «серого» раздели?
– Пашка! – погрозил фламандцу пальцем старик. – Пашка, т-твоя воля, молодец!.. Это ж он нелюдя поймал!.. Твой-я воля!..
Через оконный проем Осипов бросил взгляд на запертую магазинную дверь.
– А ты, дед, за ним присматриваешь?
– Есвесвена… Твоя воля… – старик выставил руку в окно. – Сижу и бдю… Твоя воля… Делать-то мне, один черт, нечего… Вот и бдю, значится… Твоя воля!
– Ключ у тебя?
– Есвесвена…
Дед сунул руку в карман.
– Ну так давай!
– Твоя воля… – Старик озадаченно покачал головой.
– Давай, давай, дедушка, – призывно помахал кончиками пальцев Брейгель. – Не тяни.
– Порешить его собрались?..
– Там видно будет.
– А Пашка?..
– Причем тут Пашка?
– Так он же нелюдя словил… Твоя вол-ля… И магазином тоже он заведует…
– Ах, так он еще и магазином заведует!
– Есвесвена… Кто ж еще?.. Твоя воля!
– Ладно, давай ключи. Или нам дверь ломать придется.
– Твайя-а воля…
Дед вытянул из кармана связку ключей и бросил их квестеру на ладонь.
– О-па! – Брейгель крутанул ключи на пальце. – Будь здоров, дедушка!
– И ты не хворай… Твоя воля-я-я…
По остаткам сгнивших половиц квестеры выбрались на улицу и почти бегом кинулись на другую сторону дороги, к магазину. Каждый при этом думал об одном и том же.
Вот оно! Сейчас они получат ответы на все вопросы!
И, может, даже узнают правила Игры.
Хотя в то же время в голове не укладывалось – как мужик с двустволкой смог захватить в плен «серого»? И почему другие «серые» ничего не предпринимают для того, чтобы выручить своего? Может, у них это не принято? Или правила Игры не позволяют?
Дверь была перечеркнута железной полосой, на конце которой имелась прорезь, накинутая на вбитую в дверной косяк железную петлю, припечатанную тяжелым амбарным замком. Ключ, что мог бы подойти к такому замку, в связке имелся только один. Фламандец вставил ключ в замок, повернул его, снял замок и откинул металлическую полосу.
Камохин поднял руку, знаком давая понять, что все же следует соблюдать осторожность. Брейгель поудобнее перехватил рукоятку автомата и чуть приоткрыл дверь.
Как и во всех деревенских домах, сразу за дверью находились сени. Темные, пропитанные тяжелым, застоявшимся запахом несвежих продуктов. Брейгель провел рукой по стене и щелкнул выключателем. Свет не зажегся. Фламандец сделал шаг вперед и толкнул следующую дверь.
В маленький торговый зал свет проникал через два зарешеченных окна. Не сказать, что было светло как днем, но, в общем, все было видно. Три пустых прилавка, расположенные по бокам от входа и у противоположной стены, пустые полки, пара застекленных витрин, большой белый холодильник с
