парламентерской вежливости, погрозил кулаком. — Мы разгромим ваше проклятое гнездо!
Помощь не приходит
Где же был в это время Кук, которого так страстно ожидали бойцы, от которого надеялись получить помощь и спасение?
Переехав на мэрилендскую сторону Потомака, Кук сначала занялся заложниками. Один из крупных местных помещиков, Бирн, сам попался ему на дороге. Он ехал верхом в Ферри.
Кук сошел с повозки и взял за повод лошадь Бирна.
— К сожалению, мне придется вас арестовать.
Бирн, знавший в городе этого широкоплечего шлюзового сторожа, засмеялся:
— Бросьте, что за шутки!
Винтовки и суровые лица негров, сопровождавших Кука, убедили его в том, что здесь не шутят. Кук привязал лошадь пленника к своей повозке, и весь отряд продолжал свой путь к дому Бирна, где надлежало взять еще его брата. У дверей дома Бирн успел шепнуть брату: «Гражданская война».
Между тем Кук созвал в гостиную невольников Бирна и сказал им, зачем он здесь. Впервые в этих стенах говорилось о свободе черного народа. Нервно шагавший по комнате Бирн уловил несколько слов: «Все люди рождены свободными и равными». Он крикнул в бешенстве.
— Что вы тут им болтаете?! Я, когда хочу заставить их что-нибудь сделать, стреляю в них! Это — лучший из моих доводов!
На шум явилась тетка Бирна, старая леди, похожая на летучую мышь. Эта особа строго следила за чистотой ковров в доме и за обществом своих племянников. Увидев незнакомых вооруженных людей, она сварливо набросилась на домочадцев:
— Чего вы стоите, разинув рты, чего вы не выгоните из дому этих бродяг!..
И даже когда обоих ее племянников посадили по распоряжению Кука в тележку и отправили под конвоем негров в Харперс-Ферри, старая леди не перестала ворчать на незваных гостей, которые топчут грязными сапогами ее ковры.
Кук поехал дальше, в Кеннеди-Фарм, — за оружием и неграми. Но, к его удивлению, на ферме все было тихо, не видно было ни вооруженных людей, ни оседланных лошадей, ни приготовлений к бою. В кухне, угрюмо уставившись в пол, сидели Оуэн и Мэриэм. Младший Коппок вырезал перочинным ножом тростниковую дудку.
Ничто здесь не напоминало о событиях, происходивших в пяти милях от фермы. Кук пробормотал проклятие. Но даже и он в эту минуту не знал, как далеко зашло дело и как нетерпеливо ждут в Ферри его прихода с подкреплением.
Оуэн кратко сообщил, что за время их отсутствия ничего важного не произошло.
— А негры? — нетерпеливо перебил его Кук. — Надеюсь, ты подобрал хоть небольшой отряд из невольников.
Оуэн покачал головой. Нет, негры не приходили, заходил только кое-кто из соседей.
Кук яростно сплюнул. У него оставалась еще слабая надежда на то, что негры отправились прямо в Ферри. Он начал лихорадочно нагружать свою повозку ящиками с оружием. Мужчины помогали ему. Коппок бросил вырезать свою дудку. Кук всех заразил своим волнением и напряженностью. Он что было мочи погнал лошадей назад, в Ферри, но дорога была еще размыта дождем, и у повозки скоро сломалась ось.
Кук принял эту новую неудачу стоически, не слишком ругаясь. К счастью, неподалеку была школа, учитель которой считался другом брауновцев. Здесь тоже ожидали негров, и учитель брался их направить в Ферри. Но, несмотря на то, что дело приближалось уже к ночи, негров здесь тоже не было. Учитель предложил Куку переночевать: быть может, негры явятся с рассветом. Они вместе разгрузили повозку и внесли ящики с винтовками в школу. Но Кук не сомкнул глаз и еле дождался зари. Его мучило сознание, что он не выполнил ни одного из приказаний Брауна. Вот он возвращается верхом в Ферри — один, без людей и без оружия! Что скажет он капитану? Как взглянет в его глаза?
Внезапно он услыхал звук выстрела. Еще один, еще… Сомнения быть не могло: стреляли в Ферри… Итак, значит жители решили сопротивляться!? Кук вскочил на лошадь и пригнулся в седле. На вершине холма ему повстречались двое подростков. Он сдержал лошадь, чтобы поговорить с ними. Да, в Ферри воюют. Там засели какие-то чортовы аболиционисты, но теперь пришли войска и, конечно, быстро расправятся с ними. Уже семерых загнали в канал, и там они захлебнулись.
Кук бросил поводья и слез с лошади. Игра проиграна, это ясно. Он посмотрел вниз. С высокого холма весь город был виден, как на ладони. Две реки сливались у подножья гор. Мосты, пожарное депо, подстриженный газон у железнодорожной гостиницы, блестящие рельсы, вырывающиеся из темной пасти Потомакского моста, — все это выглядело таким маленьким под ногами!
По неровным улочкам города взад и вперед сновал народ, иногда люди кучками собирались под прикрытиями. Из этих прикрытий вылетали, как изо рта курильщика, белые дымки, и эхо в горах повторяло звуки выстрелов. Кук различил кучку людей у дома на Верхней улице. Из этого дома было чрезвычайно удобно стрелять в пожарный сарай.
Несмотря на всю безнадежность положения, Кук сделал то, что он должен был сделать… Он снял винтовку и, надеясь привлечь к себе внимание людей с Верхней улицы, начал стрелять в них. Они были в полумиле, но Кук не напрасно гордился своей меткостью. Люди всполошились и, бросив обстреливать пожарный сарай, направили выстрелы в невидимого на холме врага. Раздался залп. Пуля сшибла ветку с дерева, к которому прислонился Кук. Больше ничего не оставалось делать. Кук слез в шлюз канала: здесь нашли гибель семеро его товарищей, пусть он будет восьмым…
Но судьба дала ему передышку — никто не заметил беглеца, и через несколько часов Кук постучался в дом знакомых ему фермеров-ирландцев. Ирландцы сделали вид, что не замечают мокрой одежды и спутанных волос нежданного гостя. Ему дали хлеба — он ел жадно и быстро. Будто нехотя, он спросил о событиях в Ферри. Ирландцы слыхали, что там все кончено и что в середине дня убит сам Джон Браун из Осоатоми.
Тогда Кук поднялся и сказал, что ему пора уходить. У него были дикие глаза и хриплый голос. Ирландцы его не удерживали.
Выйдя из дому, Кук побежал. Как будто земля горела у него под ногами. Он бежал и бормотал про себя: «Убит… убит!..» — без конца одно и то же слово. Так он добежал до Кеннеди-Фарм. Ферма была темна и пуста, дверь стояла распахнутая настежь, и ветер хлопал ее створками. Кук позвал. Сперва тихо, потом все громче, громче… Наконец, забыв об опасности, он начал кричать. Тогда из чащи елей, росших у дороги, вышли Оуэн, Коппок и Мэриэм.
— Все погибло, — сказал им Кук, — капитан убит.
И он упал к их ногам, словно сраженный пулей.
Но капитан не был ни убит, ни даже ранен. После переговоров с парламентерам стрельба прекратилась, и бойцы в арсенале смогли немного передохнуть. Браун ободрял их: Кук, Оуэн и по крайней мере сотня негров сейчас, вероятно, уже залегли на Мэрилендских холмах и только ожидают подходящего момента, чтобы ворваться в город.
Харперс-Ферри, тихий фермерский и плантаторский городок, преобразился. Теперь это был шумный и беспорядочный военный лагерь. Весь деть и вечер продолжали подходить все новые регулярные и добровольческие отряды. Из Винчестера прибыли три отряда милиции, из Шефердстауна и из Фредрика несколько отрядов добровольцев. Люди шли вразброд, большинство было пьяно и вооружено чем попало. Они горланили старые солдатские песни, к бойцам Брауна долетали их беспорядочные голоса.
Внезапная атака могла тотчас же обратить их в бегство, даже регулярная армия растерялась бы перед неожиданным натиском. Пользуясь этим замешательством, можно было бы прорваться через мост. Один отряд негров мог бы вполне спасти положение. Так думал капитан. Но негры не появлялись. В десятке миль от Ферри Кук и остальные, разбитые усталостью и горем, спали под мэрилендскими соснами.
