Кризисное обществоведение. Часть 2

строительство системы на пустой и чистой площадке. Без помех формируются элементы, протягиваются линии связи, готовятся и расставляются кадры.

Другое дело, если на этой площадке стоит конструкция, которая создавалась с 1960-х годов. Она вросла своим фундаментом в многомерную сеть формальных и неформальных связей, имеет под землей невидимую инфраструктуру. Ей обеспечена подпитка кадрами, информацией и финансами от крупного отечественного капитала и от политической и финансовой элиты Запада, ее кадровый состав сложился в сплоченную, энергичную и хорошо оплаченную группировку. В этом случае самым трудным, дорогостоящим и опасным этапом строительства будет именно снос этой конструкции и расчистка площадки — глубокий конфликт интересов с большими рисками и потерями. Это совершенно иная задача, о которой в докладе, естественно, не было сказано ни слова.

Эта история — типичный пример постановки обществоведческой проблемы в рамках аутистического мышления. Но ведь большинство предложений «как нам обустроить Россию» таковы. Именно поэтому оппозиция, которая выходит на публику с этими, казалось бы, разумными и добрыми предложениями, большой поддержки от общества не получает.

Вывод из этой вводной части таков. В курсе второго семестра продолжим перебирать способы соединения ценностей с рациональным знанием таким образом, чтобы конфликт ценностей не превращался в «войну идолов», а оставлял сгусток «инженерного» знания о реальности, которое могло бы служить основой для диалога частей нашего расколотого общества.

Мы будем также наращивать словарный запас языка «постсоветского модерна», который необходим для восстановления коммуникаций старшего поколения советских людей и молодежи для обсуждения нынешних социальных аномалий. Без передачи опыта и знаний между поколениями на скорое разрешение кризиса надеяться нельзя. На среднесрочную перспективу перед обществоведением стоит задача соединить «зародыши» адекватного знания о современном обществе России в сеть, соединяющую разнородные концепции и дискурсы.

В конце концов, обществоведение должно изложить и оценить альтернативные проекты жизнеустройства России и возможности их реализации без срыва в катастрофу.

Лекция 2 Социализм и коммунизм в России: история и перспективы

1.

Коротко изложим предысторию нынешнего российского общества. Из чего оно вышло и от чего его уводят поводыри, опасаясь попасть в заколдованный круг «вечного возвращения»?

Наша тема — социализм и коммунизм как два больших проекта жизнеустройства и два окормляющих эти проекты социально-философских учения: социал- демократия и коммунизм.

Оба они сыграли, играют и будут играть важную роль в судьбе России. С этой точки зрения и будем их рассматривать. Оба эти проекта и учения тесно связаны с трудом Маркса, только коммунизм уходит корнями в раннее христианство, а социализм — продукт современности (модерна). В реальной практике XX века социал-демократия получила распространение на Западе и тесно связана с гражданским обществом, а коммунизм укоренился в традиционных обществах России и Азии.

Понятия, которыми обозначаются оба явления, расплывчаты и плохо определены, они нередко перекрывают или заменяют друг друга. Часто за основание для разделения берут самоназвание или судят по простым, «внешним», признакам. Признаешь революцию — ты коммунист, не признаешь — социал-демократ. Следовать таким признакам — значит сковывать и мышление, и практику. Даже и в словах мы часто путаемся. Социальный — значит общественный (от слова социум — общество). А коммунистический — значит общинный (от слова коммуна — община). Это — огромная разница.

Конечно, над главными, исходными философскими основаниями любого большого движения наслаивается множество последующих понятий и доктрин. Но для проникновения в суть полезно раскопать изначальные смыслы. Маркс, указав Европе на Призрак коммунизма, видел его не просто принципиальное, но трансцендентное, «потустороннее» отличие от социализма. Коммунизм — это история после Страшного суда глобальной пролетарской революции, которая устранит отчуждение, порожденное первородным грехом частной собственности.

Стоит заметить, что представление Маркса о зарождении частной собственности носит квазирелигиозный характер и корнями уходит в ветхозаветный миф о грехе. Он выступал, как пророк, что и привлекло к нему огромные массы людей традиционных обществ, в которых был жив еще «естественный религиозный орган», вытравленный на Западе модерном.

Он так писал о сотворении человечества и частной собственности: «Развивается и разделение труда, которое вначале было лишь разделением труда в половом акте… Вместе с разделением труда, следовательно, дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети — рабы мужчины. Рабство в семье… есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов… Впрочем, разделение труда и частная собственность, это — тождественные выражения».

Вступление в коммунизм для Маркса — завершение огромного цикла цивилизации, в известном смысле конец «этого» света, «возврат» человечества к коммуне. То есть, к жизни в общине, в семье людей.

Социализм же — всего лишь экономическая формация, где разумно, с большой долей рациональной солидарности устроена совместная жизнь людей. Но устроена не как в общине («семье»)! «Каждому по труду» — принцип не семьи, а весьма справедливого общества, в том числе и буржуазного. Кстати, главная справедливость социализма заключена в первой части формулы, которая обычно замалчивается — в том, что «от каждого по способности». Социализм никого не отвергает, не оставляет на произвол свободного рынка. Для капитализма, не ограниченного государством, формула была бы такой: «От каждого — его востребованный рынком товар, каждому — стоимость его товара».

Оставим пока в стороне проблему: допустимо ли спускать «призрак коммунизма» на землю — или он и должен быть именно Призраком, к которому мы обращаем гамлетовские вопросы. Зафиксируем, что рациональный Запад за призраком не погнался, а ограничил себя социал- демократией. Ее лозунг: «Движение — все, цель — ничто!» Уже здесь — духовное отличие от коммунизма. А подспудно — отличие почти религиозное, из которого вытекает разное понимание времени.

Время коммунистов — цикличное, мессианское, эсхатологическое. Оно устремлено к некоему идеалу (светлому будущему, Царству свободы — названия могут быть разными, но главное, что есть ожидание идеала как избавления, как Возвращения, подобно Второму пришествию у христиан). Это — Преображение мира, в этой идее — эсхатология коммунизма. Корнями она уходит в хилиазм ранних христиан.

По словам С. Булгакова (очень актуального сегодня мыслителя), хилиазм «есть живой нерв истории, — историческое творчество, размах, энтузиазм связаны с этим хилиастическим чувством… Практически хилиастическая теория прогресса для многих играет роль имманентной религии, особенно в наше время с его пантеистическим уклоном». Во время перестройки ее идеологи не без оснований уподобляли весь советский проект хилиазму.

Время социал-демократов линейное, рациональное («цель — ничто»). Здесь — мир Ньютона, бесконечный и холодный. Можно сказать, что социал-демократов толкает в спину прошлое, а коммунистов притягивает будущее.

Менее очевидны различия в представлении о пространстве, но они тоже есть. Коммунизм латентно присутствует во всех культурах, сохранивших космическое чувство. Большевизм сформировался под