— А, — удивился он, — так Вы заговариваете зубы?
— Я разве похож на ведьму, — ещё более удивившись спросил я?
Наше взаимное удивление закончилось тем, что пришёл ещё один жандарм и сообщил, что у меня в номере найден налётчик. Ротмистр обрадовано глядя на меня, улыбнулся ещё плотояднее, чем в прошлый раз. Но, подошедший жандарм с некоторым унынием в голосе сказал, что налётчик мёртвый. Ротмистр, улыбавшийся мне так, будто у него во рту не тридцать два зуба, а шестьдесят четыре, начав приподниматься со стула, в расстроенных чувствах опустился обратно. Улыбаться он перестал как будто у него во рту не осталось ни одного зуба.
— Ну, это как раз понятно, спокойно и отрешённо сказал он. Было бы совершенно невероятно, если бы в номере у господина Хлестакова обнаружились живые люди. Я начинаю подозревать, не послан ли господин Хлестаков нечистой силой?
Так, добрались таки жандармы до художеств в Иркутске. Но, прошлые грехи, к делу не подошьёшь. Взяточники народ крепкий и закалённый. Они и под пыткой не сознаются, что брали на лапу, а тем более давали. Ротмистр располагает кое какими сведениями, но, я так думаю, чисто умозаключительными.
Я спросил, в надежде отвлечь внимание жандарма от моей фамилии: — Чего Вас так расстроило, уважаемый?
Жандарм смотрел с расстройством:
— Господин Столыпин как Вы его называете, велел всех у кого найдётся в номере хоть один живой налётчик арестовывать, невзирая на чины, звания и национальную принадлежность. У Вас тоже найден налётчик, но к сожалению мёртвый. Придётся мне обратиться к премьеру, чтобы он исправил формулировку. Слово «живой», на слова «живой или мёртвый».
Я возразил, а я тогда причём? Закон обратной силы не имеет, это даже младенцу известно. Тем более, мне нельзя под арест, завтра подписываю контракт с японцами о покупке всего их барахла. Да и завод строить надо, а как я буду строить, если сижу на каторге? Или свой завод буду строить сидя на каторге? Надо по этому поводу с господином Столыпиным поговорить: как строить завод сидя на каторге?
Ротмистр обрадовал. По поручению его величества, дабы прекратить навсегда налёты на гостиницу, господин Столыпин решил поселиться в апартаментах на третьем этаже. А, жандармы будут охранять его и жильцов.
— Это свежая мысль, — сказал я и собрался было уходить.
— Куда же Вы? — удивился ротмистр.
— У меня срочное дело с содержателем гостиницы,— разъяснил я и убежал. Никто из жандармов не последовал за мной, к моему неописуемому удивлению.
Содержатель гостиницы был в совершенно расстроенных чувствах. Количество посетителей стремилось к нулю. Налёты принесли колоссальные убытки. Слова о том, что я готов выкупить гостиницу, были как бальзам на обожжённую кожу. Но, чутьё он не потерял и сходу спросил, мне какой от покупки интерес? Не стал морочить ему голову, а просто сказал, что если он хочет продать, то я готов. Если нет, то удаляюсь. Он спросил, можно подумать? До завтра, ответил я. Завтра здесь будут адвокаты, чтобы оформить покупку и заодно оформим и Вашу гостиницу если, конечно, Вас устраивает.
Вернулся за столик. В ресторане, необычно пустынном для вечернего времени, за одним из столиков сидят премьер и жандармский полковник, с которым я, в своё время, общался. Рядом, на вытяжку стоит ротмистр и чего-то говорит. Ротмитр явно недоволен. Наверно хочет меня засадить, но ему от ворот поворот, иначе, что ещё? По крайней мере, я надеюсь именно на подобное содержание разговора.
Мимо пробежал официант, я остановил его, попросил подойти к столику с премьером и спросить разрешения на встречу. Жандармы отловили беднягу на полпути к премьеру, затем всё таки допустили к телу. Официант побежал дальше, ко мне подошёл молодой жандармский чин и пригласил за столик к Столыпину.
Столыпин усадил меня и сообщил, что никогда ещё в его практике не просили аудиенции через официанта.
— Надеюсь это не доставило премьеру неприятностей? — спросил я.
— Все неприятности доставляете мне Вы, господин Хлестаков, если верить ротмистру.
Столыпин кивнул в сторону всё ещё стоящего навытяжку, с недовольным выражением лица, жандарму.
— Конечно, — немедленно ответил я. — Всё зло от людей. Как хорошо управлять страной, если в ней нет людей. Никаких неприятностей не ожидалось бы.
Столыпин с удивлением:
— Как же управлять, если нет людей?
Я ответствовал:
— Вот именно.
Оба жандарма и премьер уставились на меня. Помолчали некоторое время и Столыпин заявил:
— Да Вы философ, господин Хлестаков. Впрочем, Вы имели другую цель, кроме как упражняться в философии, не так ли?
Выложил зачем пришёл:
— Безусловно. Завтра оформляю покупку японского оборудования для производства оружия и само оружие. Нужны свидетели. Кроме того, Вы понимаете, нужны гарантии, что Российское государство не опротестует сделку. Полмиллиона винтовок и миллиарды патронов охраняет один мужик с берданкой без патронов. Как бы чего не произошло с оружием. Я пока не имею права ставить свою охрану, да и нет у меня охранников. Необходимо направить дивизию или лучше две срочно, чтобы революционеры не растащили моё оружие по щелям.
Столыпин посмотрел на жандармов, на одного, затем и на другого. И затем сказал, обращаясь к ним:
— Вот Вам и мотив.
Я прервал:
— Так, что по моему вопросу?
Столыпин, обращаясь ко мне:
— Денежные вопросы решены?
Я:
— В полной мере, но не так как хотели того Вы или я. Удалось справиться с проблемами своими силами.
Столыпин удивился ещё больше. Казалось жандармы удивлены не меньше самого премьера. Раздобыть такую кучу деньжищ! Столыпин ещё раз переспросил:
— Завтра Вы оформляете купчую?
Я уверенно сказал:
— Оформляю.
Столыпин заявил:
— Завтра мы засвидетельствуем сделку.
Я снова поднял вопрос о охране:
— Революционеры до завтра не растащат оружие как Вы думаете? Завтра о сделке напишут газеты и могут возникнуть неприятности.
Столыпин:
— Ох ты, господи! Никто и не подумал о охране. Надо переговорить с его величеством. Без него задействовать армию не получится.
С этими словами Столыпин поднялся из за стола и пошёл к выходу, вместе с окружающими его жандармами.
Я поблагодарил спину Столыпина и отправился восвояси.
Неясно, что делать с банкиром? Мне не понравились хитрые намёки Столыпина на «мотив». Пойду кончать банкира, а там засада. Придётся не спать ночью. Если банкир на свободе, то может пытаться помешать.
