— Разговоры о финансовом крахе Германии ведутся давно, а между тем жизнь ее течет своим порядком, — снова не выдержал биолог. — Германия вооружается, получает колоссальные субсидии… Все то, что твердили нам профессора экономики, оказалось липой! Басенки о золоте, валюте, платежном балансе, на чем должно было держаться государство, опровергается опытом диктаторских режимов, и их уже никто не принимает всерьез!
Высокий гость заговорил с раздражением:
— Я ценю, панове, вашу заботу о Принеманье, но вы должны верить своему президенту. Я держу в руках всю информацию, и, поверьте, у меня достаточно тренированный мозг… Каждый день я езжу на велосипеде, держу себя в форме и потому быстро схватываю смысл каждого явления…
Чтобы сгладить неловкость, присутствующие выразили жестами, выражением лица полное согласие с президентом и даже укоризну: кто же сомневается в истинности им сказанного?! Пан Кохановский всегда любит перечить!..
Староста пригласил высокого гостя в банкетный зал, где уже ждали накрытые столы и официанты, возглавляемые хозяином ресторана «Европа» паном Пытко.
За обеденным столом с одолженными у князя Друцко-Любецкого сервизами деловой разговор продолжался. Президенту потребовались кандидатуры заслуженных граждан для награждения их орденами и медалями.
Кандидатуры называли староста и мэр, президент кивал головой, секретарь заносил их в список.
— Поляка профессора Иодковского Юзефа — за раскопки!
— Еврея Берко Старопольского за строительство фабрики велосипедов «Вильк» — семьсот машин в год!
— Русского царского генерала в отставке Трусова — за пожертвование тысячи злотых на возведение дома «Стжельца»!..[20]
— Панове, не забудьте дать представителя от белорусинов, — напомнил президент. — Они с украинцами все кричат, что мы их обижаем!
— Предлагаю наградить мужика Климовича из-под Кринок! — подхватил староста. — От него сегодня были уже делегаты с подарками.
К концу приема по улицам старинного города процокали четыре сотни лошадиных копыт — на белых лошадках к магистрату шел эскадрон сувальских улан.
После хорошей порции овса сивки бодро фыркали, толстые офицеры и краснощекие уланы имели воинственный вид.
Подкатило, блестя, как глыба антрацита, черное ландо на резиновом ходу. В нем ездил еще губернатор, известный всей России Столыпин. Им пользовался в 1915 году кайзер, посетив только что захваченный у русских город. Запрягали его и для пана Пилсудского, когда по дороге в Друскеники маршал отдыхал в Гродно. Для исторической колымаги в городской пожарной команде специально откармливали четверку гнедых.
Держа цилиндры светлой подкладкой вверх, Стемповский со старостой подсадили президента в ландо, сами примостились напротив.
Не оборачиваясь, староста ткнул возницу зонтиком в спину. Старик с маршальскими усами отпустил ременные вожжи и крикнул:
— Вичта, вё-о!..
Перебирая ногами, четверка застоявшихся лошадей легко понесла фаэтон по мостовой. Прозвучала команда, и сотня уланов с вымпелами на железных пиках, в фуражках с желтыми околышами, выстроившаяся в два ряда, поскакала следом.
Красочный кортеж делал прощальный объезд города. Тротуары были забиты гимназистами и «стжельцами». Они нетерпеливо ждали, когда можно будет во все горло демонстрировать свой патриотизм, махать флажками и пускать по воздуху разноцветные бумажки.
Вся гродненская полиция была на улице. Стражи порядка с ремешками фуражек под подбородками внимательно следили за тем, чтобы люди не сходили с тротуара на мостовую, ждали момента уловить взгляд высокого гостя.
Опасения Шидловского были напрасными, никому не было дела до страшевцев.
Вволю насмотревшись на панский карнавал, наши «тэбэшовцы» набрали младшим братьям, сестрам и племянникам полные карманы цветных бумажек и отправились переулками на станцию.
ПРОВОДЫ И РУМБОЛЬ
На перроне уже давно блестели свежим лаком и никелированными ручками вагоны курьерского. Вдоль пульманов, как на расстрел, выстроились замершие на месте железнодорожники, а в правительственный салон секретари магистрата тащили подарки президента. У самого вокзала высокого гостя ждал узкий круг высшего света.
Сюда были приглашены и Майсак с Химкой, но полиция и шпики не пропустили грибовщинцев на перрон — много чести, — решив, что мавры свое сделали…
Кажется, один Бербецкий не сознавал важности момента. Генерал в отставке раздал детям хворостинки и муштровал малышей:
— Рота, слушай мою команду! На пле-эчо!.. К ноге!.. Шагом — арш!
Все в городе знали, кому он подражает: маршал Пилсудский имел обычай собирать в парке детишек и развлекаться таким образом. На впадавшего в детство генерала собравшиеся не обращали внимания. Разодетые дамы ни на секунду не забывали, какая им выпала честь. Волнуясь, они пытались представить себе, какое впечатление произведут их уборы, прически, принаряженные дети, гадали, обратят ли на себя внимание высокого гостя их мужья. Прикидывали, что будут завтра рассказывать тем, кто не удостоился чести быть сюда приглашенным.
Центром другой группы был командующий войсками военного округа генерал Румболь.
Заслуженный легионер, владелец двух поместий вел себя независимо: интеллигентное лицо энергичного пана не выражало ни страха, ни волнения. Расшитый серебром и подогнанный по сухощавой фигуре мундир делал генерала статным и моложавым. Окружавшие его офицеры старались подражать ему во всем.
Генерал недавно вступил в конфликт с семьей самого президента. Во всей этой истории он вел себя по-рыцарски, и офицеры без колебаний приняли сторону своего начальника.
Дело было так.
Румболь отдыхал на море. Однажды поднялся ветер, море почернело и покрылось бурлящими валами. Пронзительно закричали чайки, тревожно зазвенел сигнальный колокол спасательной службы, и купальщики заторопились на берег. Именно в этот момент каким-то двум типам вздумалось выйти в море на яхте. Утлая скорлупка тотчас же перевернулась. Пассажиры стали отчаянно барахтаться в волнах. На берегу в панике заметались две дамы.
— Спасите их! — кричала одна. — Они же плавать не умеют! Езус-Мария, что будет?
Ветер обдавал людей солеными брызгами. Никто и не думал лезть в шальную круговерть, а до спасателей было далеко.
Румболь был отличным спортсменом. Он сбросил одежду, размашистыми саженками пересек пенистые гребни бешеных волн и добрался до перевернутого суденышка. Тонущие стали тянуть спасателя на дно. Генерал оглушил обоих ударами кулака и потянул, как котят, к берегу. Курортники встретили его на берегу дружными аплодисментами.
Один спасенный очнулся, пробормотал благодарность, второй же был без сознания. Тяжело дыша, Румболь уложил его на песок перед дамами, приказал:
— Откачивайте этого дурня!
