разбил Олега и вернул свои города, а сам написал ему: «Я моложе тебя, пересылайся с отцом, я во всем послушаюсь тебя» — и просил его вернуть пленных. В то же время он написал отцу, прося его примириться с Олегом.
Олег притворно согласился на мир, но когда доверчивый Мстислав, распустив свое войско, обедал, ему пришли доложить, что Олег стоит уже с войском вблизи, на реке Клязьме. Мстислав наскоро собрал дружину. В то же время к нему успел подойти посланный к нему на подмогу отцом младший брат Вячеслав с конным полком, и в тылу своем Олег увидел развевающимся стяг Мономахов. Олег ушел в Рязань, но Мстислав стал приближаться к городу. Олег бежал в отчаянии и из Рязани: он видел, что положение его безвыходно. Тогда Мстислав послал в третий раз сказать ему: «Не бегай, но пошли к братьям с просьбой о мире; не лишат они тебя Русской земли, а я пошлю к отцу моему просить за тебя».
После этого Мстислав вернулся в Новгород, где его сильно любили, и там опасно заболел, но получил исцеление от иконы святителя Николая. А Олег в это время получил письмо от Мономаха — ответ на просьбу Мстислава. Вот это письмо, написанное 6 сентября 1096 г.: «Пишу к тебе, потому что принудил меня к тому сын твой крестный (Мстислав был крестник Олега): прислал ко мне мужа своего и грамоту; пишет: „Уладимся и помиримся, а братцу моему (убитому Изяславу) суд пришел; не будем за него местники, но положимся во всем на Бога: они станут на суд пред Богом, а мы Русской земли не погубим'. Увидав такое смирение сына своего, я умилился и устрашился Бога, подумал: сын мой в юности своей и в безумии так смиряется, на Бога все возлагает, а я что делаю? Грешный я человек, грешнее всех людей! Послушался я сына своего, написал к тебе грамоту: Наш Господь повелевает жизнью и смертью и, однако, претерпел хулу и удары, а мы-то! Сегодня живы, а завтра в гробу. Посмотри, брат, на отцов наших: много ли взяли с собой, кроме того, что сделали для души? Тебе следовало бы, брат, обратиться ко мне. Когда убили дитя мое и твое пред тобою, когда ты увидел кровь его и тело, увянувшее, как цветок, только что распустившийся, как агнца заколанного, подумать бы тебе, стоя над ним: „Увы мне, что я сделал! Ради неправды мира сего взял грех на душу свою, отцу и матери — слезы'. Богу бы тебе тогда покаяться да жену его прислать, ведь она ни в чем не виновата; обнял бы я ее и оплакал мужа ее вместо песен брачных. Не видел я ни их первой радости, ни венчания... Ради Бога, пусти ее ко мне скорей, пусть сидит у меня, как горлица на сухом дереве, жалуясь... А меня Бог утешит. Суд сыну моему от Бога пришел. Удивительно ли, что муж умер на рати, умирали так и прежде наши прадеды; не искать бы ему чужого и меня в стыд и печаль не вводить; это подучили его отроки для своей корысти, а ему на погибель... Если бы ты тогда сделал по своей воле — Муром взял, а Ростова не занимал и послал бы ко мне, мы уладили бы давно. Захочешь покаяться перед Богом и со мной помириться, то напиши грамоту с правдою; тогда и волость возьмешь добром, и наше сердце обратишь к себе, и лучше будем жить, чем прежде; я тебе не враг, не мститель. Если тот мой грех, что ходил на тебя к Чернигову за дружбу твою с половцами, то каюсь...»
Письмо это смягчило ожесточенное сердце Олега Святославича.
В 1113 г. скончался вел. князь Святополк II Изяславич. По закону киевский великокняжеский престол должен был перейти к Олегу Святославичу, ставшему старшим во всем роде Рюриковичей. Но киевляне опять пригласили любимого ими Владимира Мономаха. Опять он отказался, дабы не нарушать закон и права Святославичей. Но киевляне подняли восстание, и Мономах против воли своей стал великим князем. А Олег Святославич принял это мирно и через два года скончался. Мономах же перевел старшего, любимого своего сына Мстислава из Новгорода в соседний с Киевом Переяславль-Южный, дабы пользоваться его поддержкой и мудрыми советами. В 1125 г. он скончался, назначив
Подданные вел. князя Мстислава верили в силу его молитв. В древнем Прологе говорится о нем: «Он был неудержимо милостив ко всякому, серебра и золота в руки не принимал и заранее узнал день преставления своего».
По его приказанию гроб его был приготовлен на глазах его к этому дню. Скончался он на Пасхальной неделе — 15 апреля 1132 г. и был погребен в созданном им Феодоровском монастыре. Лучшие из князей Мономахова рода были подобны ему и отцу его, вел. князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху: незлобивы и миролюбивы и готовы были ради блага земли Русской уступать права свои и были боголюбивы, щедры и милостивы. Так, когда черниговский князь Всеволод Олегович хотел воевать с братом и наследником Мстиславовым вел. князем Ярополком, то его же черниговцы сказали ему: «Отложи твое высокоумие и проси мира, мы знаем Ярополково милосердие: он не радуется кровопролитию. Он помирится, ибо он соблюдает Русскую землю». Князь послушался их, и Ярополк дал ему мир.
Третий же брат их, Вячеслав, любил повторять: «Смолоду не любил я кровопролития».
Подобны св. благоверному вел. князю Мстиславу были сыновья его: свв. Всеволод, князь Псковский (память его 11 февр.), и Ростислав, князь Смоленский (память его 14 марта); также и сын Ростиславов Роман (см. житие св. блгв. князя Мстислава-Георгия Новгородского — 14 июня).
•
•
•
Благоверный князь Всеволод, во святом крещении Гавриил, Псковский (+ 1138)
Св. благоверный князь Всеволод-Гавриил был старшим сыном вел. князя Мстислава Владимировича Великого (память его 15 апр.) и внуком Владимира Мономаха. В 1117 г. он княжил в Великом Новгороде, где в то время был епископом святитель Нифонт (память его 8 апр.); вместе они сооружали храмы и много помогали бедным, больным и сиротам. Правдивость, самоотверженность, а в личной жизни глубокое смирение были отличительными чертами молодого князя. Когда скончался отец его, вел. князь Мстислав, ему, по обычаю, наследовал брат его, Ярополк Владимирович, которому покойный и поручил заботу о своих детях. Новый вел. князь, во всем подобный старшему брату, особенно любил Всеволода и немедленно перевел его в Переяславль. Город этот считался уделом преемника вел. князя, и младшие братья Ярополка (особенно суздальский князь Юрий, прозванный Долгоруким) испугались, что они будут обойдены в своем праве на великокняжеский престол, и стали готовиться к войне. Князь Всеволод узнал об этом в то же утро, когда он приехал в Переяславль, и в этот же день после обеда, чтобы предотвратить усобицу, он выехал из него и вернулся в Новгород. Новгородцы обрадовались его возвращению, но смута, начавшаяся в семье Мономаховичей, до тех пор сильной своим единомыслием, хоть пока и глухо, но продолжалась.
В Новгород приехал второй брат Всеволода — Изяслав, человек очень способный, но честолюбивый и беспокойный, и уговорил новгородцев начать войну против Суздаля. Князь Всеволод был против этой войны, но в Новгороде князь воли своей не имел, все решало вече, и ему пришлось вести новгородские полки. Все произошло как он говорил: новгородцы были разбиты. Этим воспользовались люди враждебные князю, — таких в городе было мало, и до тех пор они молчали. Но теперь они обвинили во всем князя, сумели поднять против него мятеж, захватили его с семейством и добились изгнания его из Новгорода.
