Нажав кнопку отбоя, Хикмэн откинулся в кресло. Для команды «Фри Энтерпрайз» у него с самого начала была заготовлена легенда. Он сказал, что метеорит, вкупе с ядерным зарядом, нужен для удара по Сирии. Сказал, что устроит так, что обвинение падет на Израиль, в результате чего на Ближнем Востоке начнется полномасштабная война. Когда все закончится, сказал он, США смогут полностью контролировать регион и уничтожить базу для терроризма.
Но истинные его цели были куда более личного характера. Он желал отомстить за смерть единственного в мире человека, которого любил. Спаси Господь тех, кто попытается встать у него на пути.
Снова взяв в руку телефон, он позвонил в ангар и приказал:
— Подготовьте мой самолет для перелета в Лондон.
— Эгей! — крикнул Мидоуз мужчине, стоящему на палубе катамарана.
— Привет! — ответил тот.
Рослый, выше метра девяносто, худощавый, с аккуратно подстриженной бородкой и кустистыми седыми бровями, он глядел так, будто знал какой-то секрет, которого не знал больше никто. На вид ему было больше шестидесяти, и он копался в каком-то предмете, формой похожем на торпеду.
— Разрешите взойти на борт?
— Вы специалист по сонарам? — с ухмылкой спросил мужчина.
— Нет, — честно ответил Мидоуз.
— Ладно, все равно поднимайтесь, — с легким разочарованием в голосе сказал мужчина.
Очутившись на палубе, Мидоуз подошел к нему. Тот выглядел до странности знакомым. И тут Мидоуз вспомнил.
— Эй, так вы тот писатель, который...
— Бывший писатель, — улыбаясь, ответил мужчина. — Да, это я. На секунду забудем про это. Как у вас с электроникой?
— На моем камине часы до сих нор на летнем времени, — признался Мидоуз.
— Проклятье, — ответил писатель. — Спалил материнскую плату в этом сонаре, а надо починить ее, пока погода не наладилась и не пришло время выходить в море. Ремонтник должен был приехать уже час назад. Наверное, заблудился.
— Давно здесь стоите? — спросил Мидоуз.
— Уже четыре дня, — ответил писатель. — Еще пару дней, и мои матросы окончательно угробят себе печень. Вошли во вкус, так сказать. Все, кроме одного парня, который много лет назад завязал и теперь наседает на кофе и выпечку. И где я их только набрал? Все эти экспедиции — один плавучий дурдом.
— Ах да, вы же занимаетесь морской археологией, — вспомнил Мидоуз.
— Даже не произносите слово «археология» на борту этой посудины, — шутливо сказал писатель. — Для нас это слово — синоним некрофилии. Мы просто ищем приключений.
— Извините, — с улыбкой ответил Мидоуз. — Понимаете, мы расследуем кражу, произошедшую в порту пару дней назад. Ваши парни ничего не видели?
— Вы американец, так зачем вам расследовать кражу в Англии? — спросил писатель.
— Вам знакомо понятие «национальная безопасность»?
— Да уж. Где вы были, когда я еще не бросил писать? Был бы такой сюжет...
— Я серьезно, — сказал Мидоуз.
Писатель на мгновение задумался.
— Нет, мы ничего не видели, — ответил он. — У нас тут фотокамер больше, чем на выходе Синди Кроуфорд в купальнике. Под водой, над водой, в каютах у приборов... черт, по-моему, даже на мостике. Я арендовал их на киностудии.
— Вы британцам об этом говорили? — ошеломленно спросил Мидоуз.
— А они не спрашивали, — ответил писатель. — Похоже, они более всего желали убедить меня в том, что я ничего не видел. А я почти ничего и не мог видеть.
— Действительно ничего?
— Да, особенно если это происходило поздно ночью, — ответил писатель. — Мне, знаете ли, уже за семьдесят, и после десяти вечера разбудить меня может только пожар или голая девушка.
— А камеры?
— Оии-то работают круглосуточно. Мы готовим телешоу о наших поисках. Пленки нынче дешевы, а хорошие кадры бесценны.
— Вы не против показать их мне?
— Только если скажете «покажите, пожалуйста», — ответил писатель, направляясь к каюте.
Спустя двадцать минут Мидоуз уже нашел то, что искал.
Небиль Лабатиби с возбуждением и предвкушением поглядел на ядерную бомбу, стоящую на деревянном полу квартиры в доме неподалеку от Стрэнд. Это был безжизненный предмет, из обработанного на станках металла и пары медных проводов, но он распространял вокруг себя ореол опасности и величия. Бомба не была просто предметом, она жила собственной жизнью. Как картина или скульптура, наполненная жизнью сквозь руки своего создателя, она не была просто глыбой металла. Это ответ на мольбы его народа. Они ударят в самое сердце Британии. Ненавистной Британии, чьи слуги воровали сокровища из пирамид, воевали заодно с американцами в войнах, которые не имели права начинать. Лабатиби оказался посреди логова льва. Вокруг простирались деловые кварталы Лондона. Сити с банкирами, финансирующими угнетателей. Картинные галереи, музеи, театры. Даунинг-стрит 10, Парламент, Букингем- ский дворец. Дворец, обиталище королевы, древнего символа всего того, что он так ненавидит. Напыщенность, помпезность, церемонность и показная праведность. Скоро все это сгорит в огне под ударом меча ислама, и мир уже никогда не останется прежним. У зверя будет вырвано самое сердце. Священная земля, наполненная столетиями истории, станет безжизненной пустыней, где нечего будет делать живому человеку.
Лабатиби закурил.
Осталось немного. Сегодня в город прибудет юный воин из Йемена, который согласился доставить груз на место. Лабатиби будет поить и ублажать его. Купит ему шлюх, гашиша и роскошных кушаний. Это все, что он может сделать для человека, который пожелал отдать свою жизнь ради общего дела.
Как только парень освоится на месте и выучит маршрут, Лабитиби поспешно скроется подальше отсюда. Главное для лидера, подумал он, не умереть за свою страну, а найти другого, кто сделает это. Небиль Лабатиби не собирался становиться мучеником. К тому времени, когда бомба взорвется, он уже будет по другую сторону Ла-Манша, в Париже.
Единственное, странно, почему до сих пор нет вестей от аль-Халифы.
— Даже не знаю, как мы это упустили, — признался Роджерс.
— Без разницы, — ответил Мидоуз. — Теперь у вас есть регистрационный номер грузовика. Найдите его, и мы будем куда ближе к бомбе.
— Могу ли я забрать пленку? — спросил Роджерс.
Мидоуз не сказал ему, что попросил писателя сделать две
копии, одна из которых уже лежала в предоставленном им «Рэйндж Ровере».
— Конечно, — ответил он.
— Думаю, мы заберем ее отсюда, — продолжил Роджерс, снова почувствовав себя хозяином положения. — Я позабочусь о том, чтобы мое начальство известило командование американской разведки о вашем вкладе в дело.
Постоянное соревнование между разведками в целом и отдельными людьми было делом сложным. Наверняка начальство проинструктировало Роджерса в том духе, что, вне зависимости от обстоятельств, MI-5 должно получить всю полагающуюся славу за обнаружение бомбы. Теперь, думая, что у них в руках ключ ко всему делу, он старался задвинуть «Корпорацию» на второй план.
— Понимаю, — сказал Сэн. — Не возражаете, если мы еще пару дней попользуемся «Ровером»?
— Нет, сколько хотите, — ответил Роджерс.
