Эдвардс увидел, как от причала Коммьюнипо отходит ярко освещенный паром. Потом он повернулся к воротам, перегороженным тремя тендерами с углем — их охраняли полицейские с ружьями, — и увидел, что товарная станция кажется редкостно спокойной. Только паровозы подвозили поездные бригады. Но в каждой кабине сидел вооруженный детектив. Эдвардс снова посмотрел на реку. Дождь утихал. Теперь ясно были видны огни Нью-Йорка.
— Эта шхуна собирается протаранить паровой лихтер?
— Нет. Они очень близко, но расходятся. Шхуна уходит, а лихтер направляется сюда. Видите?
— Вижу, — ответил Эдвардс. Лицо у него закаменело. — Куда это он?
— К нам.
Эдвардс смотрел, и происходящее нравилось ему все меньше.
— Далеко вон тот красный бакен? — спросил он.
— Красный огонь? Я бы сказал, в четверти мили.
— Если он его минует, дайте очередь над носом.
— Вы серьезно? — с сомнением спросил железнодорожный полицейский.
— Черт побери, да, серьезно. Готовьтесь стрелять.
— Он проходит, мистер Эдвардс.
— Стреляйте! Немедленно!
Охлаждаемый водой «Виккерс» издавал странные приглушенные звуки «поп-поп-поп». Было слишком далеко и темно, чтобы увидеть, куда попали пули. Лихтер продолжал идти прямо на пороховой причал.
— Дайте очередь над рубкой.
— Это их разбудит, — сказал англичанин. — Такие пули как гром над головой.
— Только убедитесь, что за ним никого нет. Не хочу попасть в какой-нибудь злосчастный буксир.
— Все чисто.
— Огонь! Немедленно! Не ждите!
Дернулась патронная лента. Из ствола вылетели десять пуль. От водяного охладителя поднялся пар.
Судно продолжало движение.
Эдди Эдвардс облизнул губы. Бог знает, кто там. Пьяный? Испуганный мальчишка у руля, пока капитан спит? Испуганный старик, не понимающий, откуда стреляют?
— Встаньте сюда, на свет. Помашите им… Не вы! Вы оставайтесь у пулемета.
Подносчик патронов и тот, кто работал у охладителя, стали подпрыгивать на вагоне, размахивая руками. Судно продолжало идти.
— Убирайтесь с линии огня! — приказал им Эдвардс. — Стреляйте по рубке.
Он сам схватил ленту и стал подавать, пулемет громко застучал, поливая лихтер огнем.
Двести пуль вырвались из ствола, пролетели четверть мили и пробили рубку лихтера, разнеся в куски дерево и стекло. Две пули разбили рулевое колесо, третья разорвала веревку, которой был привязан руль, и корабль получил возможность повернуть. Но давление воды на корпус удержало его на прежнем курсе — прямо на пороховой причал. Тут рухнула вся рубка. Крыша упала на руль, сбив вниз его спицы, поворачивая само колесо и руль, к которому оно крепилось.
Второй акт «Фоллиз» начался грандиозно, а продолжился еще грандиознее. За «Вальсом джиу- джитсу», исполненным принцем Токийским «прямо из Японии», последовала комическая песня «Думаю, мне больше нельзя ездить в авто»:
Когда песня закончилась, загремел барабан. На пустую сцену вышла танцовщица в голубой блузке, короткой белой юбочке и красном трико. К первому барабану присоединился второй. На сцене появилась вторая девушка. Опять барабан и опять девушка. И вот уже бьют шесть барабанов и шесть девушек ходят взад и вперед по сцене. Вступают все новые и новые барабаны, от их гула начинают дрожать сиденья. И вдруг пятьдесят самых красивых танцовщиц Бродвея прервали свой танец, выхватили пятьдесят барабанов из груд, сложенных за кулисами, спустились со сцены с обеих сторон и побежали по проходам между зрителями, колотя в барабаны и высоко поднимая обтянутые красным ноги.
— Разве ты не рад, что мы пришли? — крикнул Эббот.
Белл поднял голову. В потолочных окнах он заметил вспышку, как будто к прожекторам на сцене добавились другие, на крыше. Небо словно охватило огнем. Все здание задрожало, и Беллу на мгновение почудилось, что это землетрясение. Но потом он услышал громовой взрыв.
Глава 26
Оркестр «Фоллиз» вдруг замолчал. Жуткая тишина сковала театр. И тут, словно тысячи барабанов, загрохотали сыплющиеся на жестяную крышу обломки. Окна разлетелись, и все в театре: публика, рабочие сцены, танцовщицы — закричали.
Исаак Белл и Арчи Эббот разом пробежали по ряду между сиденьями, миновали брезентовую завесу и кинулись к внешней лестнице. В юго-западной части неба, в районе Джерси-Сити, они увидели красное зарево.
— Пороховой причал, — с упавшим сердцем сказал Белл. — Нам лучше скорее туда.
— Смотри, — сказал Арчи, когда они сбегали по лестнице. — Всюду разбитые окна.
Окна выбило во всех зданиях квартала. Сорок Четвертую улицу усеивали обломки стекла. Детективы повернулись спиной к толпе, в панике несущейся по Бродвею, и побежали по Сорок Четвертой к гавани. Пересекли Восьмую авеню, потом Девятую и оказались в Адской кухне; приходилось лавировать среди высыпавших наружу посетителей салунов и обитателей съемных квартир. Повсюду выкрикивали:
— Что случилось?
Детективы Ван Дорна пересекли Десятую авеню, потом пути Центральной железной дороги и Одиннадцатую авеню, увертываясь от пожарных машин и испуганных лошадей. Чем ближе они подходили к воде, тем больше видели разбитых окон. Полицейский попытался не пустить их на причал. Они показали значки и пробежали мимо.
— Пожарный пароход! — закричал Белл.
От Восемьдесят четвертого причала, щетинясь брандспойтами и изрыгая дым, отходил нью-йоркский пожарный пароход. Белл подбежал к нему и прыгнул на борт. Эббот последовал за ним.
— Ван Дорн, — сказали они удивленному матросу. — Нам нужно в Джерси-Сити.
— Не туда попали. Мы идем в центр заливать причалы.
Почему пароход получил такой приказ, вскоре стало ясно. С причалов Джерси-Сити за рекой высоко взвивались в небо языки пламени. Дождь кончился, западный ветер нес искры через реку к причалам Манхэттена. Поэтому, вместо того чтобы помогать справиться с огнем в Джерси-Сити, пожарный пароход заливал водой причалы Манхэттена, чтобы от искр не загорелись крыши и стоявшие здесь деревянные суда.
— Он гений, — сказал Белл. — Пора до него добраться.
— Наполеон преступности, — согласился Арчи. — Как будто Конан Дойл натравил своего профессора Мориарти на нас, а не на Шерлока Холмса.
