стал реальностью».
Аксель потушил свет и лег поудобнее, размышляя о словах Пальмкруны «не страшно стать вторым Альгерноном». Что он имел в виду? На что намекал? Действительно ли он так сказал?
«Лишь бы ночной кошмар не стал реальностью».
Судьба Карла-Фредерика Альгернона была для Швеции загадкой. Альгернон до последнего дня жизни служил в министерстве иностранных дел инспектором по надзору за экспортом военной продукции. Как-то в январе он встретился с руководителем концерна «Нобель Индастриз» Андерсом Карлбергом и рассказал о своем тогдашнем расследовании, указав, что одно из подразделений концерна занимается контрабандой оружия в страны Персидского залива. В тот же день, чуть позже, Карл-Фредерик Альгернон выпал из поезда метро, несшегося к станции «Т-Сентрален».
Мысли Акселя, все более смутные, текли дальше, вращаясь вокруг обвинений в контрабанде оружия и во взяточничестве, предъявленных акционерному обществу «Буфорс». Перед внутренним взглядом предстала картина: человек в плаще спиной вперед падает из летящего стрелой поезда.
Медленно-медленно падает человек; развеваются полы плаща.
Потом Аксель попал под действие мягкого дыхания Беверли и успокоился. Он повернулся к ней и обнял ее маленькое тело.
Когда он подвинул девушку к себе, она вздохнула.
Аксель крепко обнимал Беверли; сон собирался, как облака, мысли редели и уплывали.
Остаток ночи он спал чутко и проснулся около пяти от того, что судорожно стиснул худенькие плечи Беверли. Ее короткие волосы щекотали ему губы; Акселю остро хотелось принять снотворное.
42
Агентство по контролю за экспортом оружия
Было шесть часов утра, когда Аксель вышел на террасу, которую делил с братом. В восемь он встречается с Йоргеном Грюнлихтом в кабинете Карла Пальмкруны в Агентстве по контролю за экспортом оружия.
Воздух уже прогрелся, но было еще не знойно. Младший брат, Роберт, раскрыл двери своей террасы и сидел в шезлонге. Роберт еще не побрился и просто сидел, свесив руки и созерцая по-утреннему влажную листву каштана.
— Доброе утро, — сказал он.
Аксель кивнул, не глядя на брата.
— Я наладил скрипку Фиорини[25] для Чарльза Гриндирка, — объявил Роберт, пытаясь завязать разговор.
— Он будет счастлив, — вполголоса сказал Аксель.
Роберт поднял на него глаза:
— Нервничаешь?
— Немного, если честно. Похоже, мне предстоит сменить работу.
— Что ж, почему бы и нет, — рассеянно отозвался Роберт.
Аксель посмотрел на дружелюбное лицо брата, на глубокие морщины, голое темя. Подумал, что их отношения могли бы сложиться совсем по-другому.
— Как сердце? — спросил он. — Пока не остановилось?
Роберт схватился рукой за грудь:
— Пока еще нет…
— Отлично.
— А как твоя бедная печень?
Аксель пожал плечами и повернулся к дому.
— Вечером мы играем Шуберта, — сказал Роберт.
— Хорошо вам.
— Я подумал — может, ты…
Роберт замолчал, поглядел на брата и сменил тему:
— Девочка из комнаты наверху…
— Да… Беверли.
— Как долго она будет жить здесь? — Роберт прищурился.
— Не знаю. Я разрешил ей пожить у меня, пока она не найдет место в студенческом общежитии.
— Верно. Ты всегда опекал раненых пчелок, лягушек и…
— Она — человек, — оборвал Аксель.
Он открыл высокие двери террасы; его отражение скользнуло по выпуклому стеклу. Спрятавшись за гардиной, он наблюдал за Робертом: тот поднялся с шезлонга, почесал живот и стал спускаться с лестницы, которая вела с террасы позади дома к маленькому саду и ателье. Когда Роберт скрылся из виду, Аксель вернулся к себе и принялся осторожно будить Беверли, все еще спавшую с открытым ртом.
Агентство по контролю за экспортом оружия — государственное учреждение, основанное в 1996 году. Оно занимается всем, что связано с экспортом оружия и продукцией двойного назначения.
Офисы Агентства расположены на пятом этаже розоватого здания — дома номер девяносто по Кларабергсвиадуктен.
Выйдя из лифта, Алекс увидел, что Йорген Грюнлихт из министерства иностранных дел уже ждет его у больших стеклянных дверей. Грюнлихт нетерпеливо кивнул, хотя было только без двух минут восемь, сунул магнитную карту в щель, набрал код и впустил Акселя. Грюнлихт оказался долговязым человеком с пигментацией на лице — крупными белыми пятнами, которые светились на красноватой коже странным узором.
Они прошли в кабинет Пальмкруны — угловое помещение с двумя большими окнами, из которых открывался вид на бегущие на юг дороги позади Центрального вокзала, на озеро Клара и темную махину ратуши.
Несмотря на примечательный адрес, в помещениях Агентства было нечто аскетичное. На полу — пластиковое покрытие, простая, без затей, белая сосновая мебель. Как будто служащие напоминают себе, что экспорт оружия — дело с моральной точки зрения сомнительное, подумал Аксель и вздрогнул.
Странно и жутко было очутиться в кабинете Пальмкруны так скоро после его смерти.
От ламп дневного света в потолке исходил высокий звук — будто кто-то ткнул клавишу фортепиано и неприятная нота все тянется и тянется. Аксель вдруг вспомнил, что слышал подобный долгий звук во время исполнения Первой сонаты Джона Кейджа.
Грюнлихт закрыл дверь и пригласил Акселя располагаться. Несмотря на приветливую улыбку, он выглядел напряженно.
— Хорошо, что вы смогли прийти так быстро. — И Грюнлихт протянул Акселю папку с контрактом.
— Конечно, — улыбнулся Аксель.
— Садитесь, читайте. — Грюнлихт сделал жест по направлению к письменному столу.
Аксель сел на жесткий стул, положил папку перед собой и поднял глаза:
— Я просмотрю ее и сообщу о своем решении на следующей неделе.
— Это весьма выгодная сделка, но предложение не будет ждать нас вечно.
— Я помню, что вы торопитесь.
— Правление очень хочет видеть вас на посту генерального директора. Ваша карьера, репутация — лучшей кандидатуры не найдешь… но мы не можем допустить, чтобы дело простаивало.
Аксель раскрыл папку, пытаясь прогнать неприятное чувство, что его заманивают в ловушку. Грюнлихта что-то подгоняло — что-то странное, не дававшее ему покоя.
Если Аксель подпишет контракт, он — генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия. Он единолично будет принимать решения о шведском экспорте вооружения. В ООН Аксель работал
