убил себя? Потому что ты не щадила его гордость, обращалась и с ним, и со мной, как с прихлебателями.
Ви задрожала. — Перестань, пожалуйста, — сказала она, чувствуя приступ дурноты.
Марти посмотрела на нее пристально. — Ладно, перестану. Но я знаю о нем такое, чего ты не знаешь. И о твоей матери тоже.
— О чем ты говоришь?
— Прежде чем вернуться в Америку, я поехала на юг Франции и собрала там интересную информацию о прошлом нашей семьи. Наш отец сотрудничал с нацистами и твоя мать тоже.
— Нет! Ты с ума сошла!
На лице Марти появилась усталая мрачная улыбка.
— Когда-нибудь я расскажу тебе о прошлом нашей семьи. Некрасивые истории. Но истинные.
— Если ты что-то узнала, расскажи сейчас, — еле выговорила Ви.
— Нет. Я раздобыла эти факты и не собираюсь швырнуть их тебе. Они мои, и я сохраню их для себя, а захочу — использую в будущем. Ну, а если ты очень хочешь знать — поезжай и разузнавай. Ведь и ты дочка своего отца, не так ли?
Она подождала минуту, словно для того, чтобы яд ее слов впитался в душу Ви, потом повернулась к письменному столу и сказала усталым голосом: — У меня много работы, извини…
Ви вышла из комнаты, стараясь высоко держать голову.
Два следующих года продолжался расцвет фирмы «Джолэй». Несмотря на скрытый антагонизм сестер, сочетание их несходных, но ярких талантов принесло замечательные результаты. В газетах и журналах фирма «Джолэй» превозносилась как идеальный образец семейного бизнеса, а для молодых женщин, вступающих на путь бизнеса, имена сестер Джолэй освещали путь к успеху.
Хотя характеры сестер были совершенно несходны, они пользовались одинаковой популярностью среди служащих фирмы. Исключением был Чандра. Ему нравились живость и блеск характера Марти, он называл ее «живое серебро», «ртуть», но Чандра ее невзлюбил. Его отталкивали жесткость Марти, отсутствие у нее тонкости, деликатности и, главное, фантазии. Седовласый волшебник принял в свое сердце Ви, полюбил ее как собственное дитя и готов был защитить от бессердечной и ловкой Марти. Илэйн и Майк не питали особой привязанности к Марти, но к ее способностям относились едва ли не с благоговением. «Если Марти устроит распродажу излишков своего ума, известите меня немедленно», — говорил Майк Ви в редких случаях, когда им случалось говорить о Марти. — Я хочу сделать свою заявку первым».
Филиппа при встречах с Ви неизменно восхищалась новыми выходками «Госпожи Бури». Она держала нейтралитет и не хотела рисковать дружбой с Ви, но признавала Марти восхитительной. У нее возникла опасная тяга к прелестной молодой женщине, но она обуздала себя и с тех пор успешно лавировала между сестрами, применяя хитроумную дипломатию: каждой из них она расхваливала достоинства другой. Ви охотно признавала достоинства Марти, но иногда и Марти соглашаясь с Филиппой, что основать в неполные восемнадцать лет фирму могла только незаурядная женщина, мужественная и верящая в свое призвание. Ви наделена была также гибкостью и приспособляемостью, которой недоставало Марти.
— Классический случай: опыт против образования, — объясняла Филиппа. — Ви продвигалась вперед, приспосабливаясь к обстановке, руководясь только инстинктом и неуклонной верой в свое дело. Ты же приходишь с разработанным планом, желая навязать его действительности.
— Благодарю за комплимент, — ответила Марти с обольстительной улыбкой, — вы наделяете меня могучей созидательной силой Микеланджело.
Филиппу бросило в жар. Марти в облегающем красном шерстяном платье — полногрудая, сияющая жизненной силой была словно праздник для глаз. Филиппа невольно потянулась к ней, но тотчас испытала и раздражение, и облегчение — в комнату вошла секретарша.
Марти-завоевательница использовала все средства, чтобы захватить новые территории и покорить мир бизнеса. Она обратилась в агентство Стивенса Джона, использовавшее оригинальные приемы рекламы и успешно вторгавшееся на неосвоенные еще рынки. Было известно, что Марти платит самые высокие гонорары, и агентство предложило ей своего лучшего агента — Берта Силко. Марти сразу поняла, что это именно тот человек, который ей нужен. Высокий и массивный, с шапкой темных волос и кустистыми бровями, он казался воплощением грубой силы. Запустить во вражеский лагерь такое ядро — значило деморализовать и рассеять соперников. Марти поверила в Берта Силко и отстояла его перед Ви, которая прониклась к нему антипатией. — Он так уродлив, — жаловалась она.
— Тебе же не надо спать с ним, — отрезала Марти.
Силко был нанят и запустил серию телевизионных рекламных роликов: спящая красавица на фоне экзотического пейзажа — Крюгеровский национальный парк в Африке, Непал, водопад Виктория, остров Бали. Появляется прекрасный принц или шейх на белом коне, спешивается, целует спящую красавицу. Она просыпается, устремляет на него восхищенный взгляд. Объятие прекрасной пары, вкрадчивая музыка, по экрану плывет надпись. «Ароматы «Джолэй» сделают ваши сны явью».
На первом просмотре Марти наложила вето.
— Доверьтесь мне, — убеждал ее Силко. — Запустим рекламу на месяц, и если не сработает, я сниму ее. Поверьте мне.
— Уж очень слащаво, — поморщилась Марти.
— Может быть. — У Берта Силко был полный иммунитет к критике. — Но я пришел к выводу, что тяготение к романтике неистребимо. Может быть, ему оставило какой-то зазор женское движение, может, оно рождено унылым состоянием нашего мира, отсутствием идеалов и целей, неверием в будущее. Кто знает?
— Полно шутить, Берт!
— Клянусь, что я вполне серьезен, — ответил Берт, торжественно поднимая руку. — Романтика бессмертна. Исчезают кружева и оборки — увеличивается потребление шампанского.
— Ну ладно, а как быть с диалогом? Вы что, хотите вернуться к немому кино?
— Хочу. Пусть зритель сам мысленно напишет сценарий.
— Не пройдет, — настаивала Марти.
— Доверьтесь мне и в этом. Вам не по душе идея «Зритель, сочини сценарий сам!», но вспомните, сколько людей смотрят программы, выключая звук? Огромный процент, это установлено статистикой. Ей- богу, мне по душе глухие зрители.
— Даю вам месяц, — решительно сказала Марти. — Тридцать дней — и ни дня больше.
Берт мрачно кивнул.
Партия была выиграна — безмолвная романтическая рекламная картинка завоевала целую серию призов, присужденных Берту Силко и его агентству. Марти была вынуждена поздравить Силко, отбросив свой скептицизм по отношению к «слащавой романтике». Проведя подготовительную кампанию в «Харперс базар» и «Вог», Силко создал по модели рекламного ролика «Джолэй» новую рекламу, рассчитанную на культурную элиту, под названием «Великие моменты». Это была серия рекламных картинок, в которых изображались великие люди — Ньютон, Леонардо да Винчи, Эйнштейн, Бетховен, Вольтер — в момент озарения. Каждый гений появлялся на экране в момент свершения величайшего открытия. Форма подачи материала предполагала знакомство зрителя с тем, что ему показывали. Экран льстил образованной элите, предполагая наличие у адресатов передачи широкого культурного кругозора. За изображением «момента свершения» гигантов мировой культуры следовала надпись: «А не настало ли время для вашего великого момента?»
После того как «Джолэй» утвердила свою позицию элитной парфюмерии, производящей дорогие изысканные ароматы, Марти отправила Ви меморандум: «Возможности твоего имиджа мы исчерпали. Настало время перемен».
Ви собрала правление и предложила Марти дать объяснения.
— Мы добились успеха у самых богатых покупателей, — заявила та, — и у тех, кто устремляется в верхние этажи. Пора обратиться к среднему классу. — Марти предлагала добавить к производству духов производство туалетного мыла, пудры, дезодорантов и шампуней и выйти на широкий рынок.
— Категорически нет, — твердо заявила Ви.
