неестественно длинными накрашенными ресницами, объем которых был гораздо больше обычных человеческих ресниц. Маруся тогда пыталась шутить, подавать реплики, но после нескольких ее выступлений Эльвира, которая и так на каждую ее шутку бросала в ее сторону холодный взгляд, сказала: «Ну, может мы все же помолчим и послушаем более опытных коллег?» Но Гошу она очень любила, и потом Маруся неоднократно слышала от нее сетования по поводу того, что Гоша до сих пор не женат, она даже несколько раз пыталась подыскать ему пару. Однако Гоша не выказывал особенного желания жениться.
Последним увлечением Гоши была Ольга из отдела культуры, который и возглавлял Гоша, она даже несколько раз оставалась у него на ночь, но однажды, после такой ночи, когда они возвращались вместе утром на работу, Гоша вдруг остановился у метро у лотка, где продавали цветы, и купил букет красивых роз, после чего стал их самозабвенно нюхать, приговаривая: «Ах, как я люблю цветы! Что за роскошные розы!» Так нюхая эти цветы, Гоша и шел по Невскому с букетом до самой редакции, где они поднялись в лифте на шестой этаж и разошлись каждый в свой кабинет, а затем Гоша поставил эти цветы у себя на столе в вазу, которую ему накануне подарили на день рождения. С тех пор Ольга и Гоша возненавидели друг друга, причем до такой степени, что Гоша уже не мог спокойно слышать, если в его присутствии кто-нибудь просто называл ее имя, он все более и более пристрастно редактировал ольгины статьи, и однажды на летучке даже обвинил ее в полной безграмотности и незнании русского языка. В результате, Ольга была вынуждена уйти в другую газету.
После случая с «Гербалайфом» марусина мама решила найти по-настоящему серьезного специалиста, который бы дал ей рецепт похудения, но не при помощи каких-то там сомнительных снадобий, а просто разработал бы систему питания, дал нужные советы, в общем, отнесся ответственно к ее проблеме. Она опять нашла объявление в газете, где предлагалось «Похудеть за месяц на двадцать килограмм без ущерба здоровью».
Предварительно записавшись на прием по телефону, мама отправилась по указанному адресу. У входа перед железной дверью с надписью «ООО «Северная Пальмира» стояли два здоровенных охранника в камуфляже, они и показали ей, где касса, куда нужно было заплатить шестьдесят пять долларов — столько стоила консультация у профессора.
В кабинете за столом из черного дерева сидел очень представительный мужчина в очках и в белоснежном халате, вид у него был очень внушительный, и даже имя его, как маме показалось, она наверняка уже слышала, и не раз, настолько он был известен, потому что на груди у него была прикреплена бирка с надписью «Доктор медицинских наук, профессор Лебединский Сергей Иванович», потом она вспомнила, где слышала это имя, но тогда не могла, просто вылетело из головы.
Сергей Иванович сразу же предупредил ее, что сейчас развелось очень много шарлатанов, самозванных врачей, знахарей, которые практикуют непроверенные методы лечения, к примеру, тот же Гербалайф, это же очень вредно, поэтому всегда нужно сперва удостовериться, с кем имеешь дело, проверить лицензию, сертификат, а уж потом консультироваться, выслушивать чьи-либо рекомендации, и тем более начинать им следовать или платить деньги, кроме того, многие диеты, например, очень опасны для здоровья, можно запросто нажить себе язву желудка, камни в почках, а можно даже и рак, если вот так бездумно относиться к своему здоровью, не думать о последствиях… Сергей Иванович говорил еще минут двадцать, он еще раз предостерег марусину маму от всевозможных необдуманных и рискованных экспериментов со своим здоровьем, с печальными последствиями которых особенно в последние годы ему постоянно приходилось сталкиваться все чаще и чаще, и только после этого он плавно перешел к тому, что он в своей практике, прежде всего, руководствуется принципом Гиппократа non nocere, не навреди, и очень не любит, когда пациентам начинают нести всякую околесицу, чудес, по его мнению, не бывает, поэтому ко всему всегда нужно подходить реально, самое главное, это разумное и честное отношение и к себе, и к окружающим, так он считал, а это часто требует определенного мужества, причем, не только от врача, но и от пациента, именно поэтому он даже и никакого рецепта ей выписывать не будет, а просто скажет ей правду, сколь бы ни тяжела и ни неприятна она для нее ни была, мама должна будет отнестись к его рекомендации со всей серьезностью, так как своим опытным глазом врача он сразу же определил, что ей в данном конкретном случае нужно, то есть он ей мог сказать только одно:
— Вам просто нужно поменьше есть, — и все, на этом консультация была закончена.
В отделе культуры под руководством Гоши, помимо Маруси, работали три человека: очкастый патлатый Саша, хрупкая темноволосая и темноглазая Тамарочка и бойкая коротко стриженная сутулая брюнетка лет сорока пяти, Валя Гангуз.
У Гангуз были неестественно большие черные глаза, и, разговаривая с кем-нибудь, она неизменно пристально в упор глядела в глаза своему собеседнику. Раньше она работала завлитом в детском театре, но ее отношения с главным режиссером этого театра оставляли желать лучшего, она никак не могла с ним сойтись, потому что он был, по ее мнению, слишком жесток к актерам, ему не хватало гуманности, душевности и доброты, а это ее ужасно раздражало, потому что выше всего в жизни она ценила именно доброту. Потом, когда она лучше узнала Марусю, она рассказала ей о своей работе в театре более подробно, со всеми деталями. Например, о том, как она делала минет заслуженному артисту Российской Федерации Петру Кудренко, и в этот момент в гримерную вошел главный режиссер театра, который имел обыкновение входить в гримерную к артистам без стука. Вот тогда Валя впервые убедилась в антигуманности и жестокосердии режиссера, который, ко всему прочему, по ее наблюдениям, вовсе не любил детей, хотя и работал в детском театра, и это была его святая обязанность.
В спектакль о Коньке-Горбунке этот режиссер ввел двусмысленную сцену о том, как главный герой Ванечка проводит ночь в конюшне с кобылицей. Необходимость этой сцены режиссер обосновывал наличием в поэме Ершова строчек:
Наконец она устала:
и далее:
Сцена вызвала вполне закономерное возмущение общественности, хотя сами дети и ничего не заметили, однако присутствовавшие на премьере родители детей пожаловались в мэрию. А может быть, и вообще, никто ничего не заметил, потому что в этой сцене главный герой всего лишь уводил свою лошадь за кулисы, нежно похлопывая ее при этом по крупу, и оттуда некоторое время доносилось веселое лошадиное ржание, которое постепенно становилось все громче и громче, временами напоминая человеческие стоны, но точно, с уверенностью ничего было сказать нельзя, так что вполне возможно, что, на самом деле, это не родители, а просто несколько артистов театра, по отношению к которым режиссер был особенно жесток и бездушен, написали на него донос, где подробно изложили концепцию спектакля, и то, как режиссер, цинично хихикая, цитировал на репетициях Ершова, и то, какой смысл он придавал словам поэмы, что, по их мнению, могло пагубно сказаться на неокрепших детских душах, на которые и без того с экранов телевизоров ежедневно выливаются потоки насилия, жестокости и порнографии.
В результате, на просмотр спектакля пришла целая комиссия из комитета по культуре, а также директора четырехсот питерских школ, и спектакль запретили, и правильно сделали, жаль только, что самого режиссера не сняли, но у него были связи, и в Германии ему недавно даже дали премию, и вообще,
