знал, кто это, но совершенно забыл его имя, поэтому и спросил его об этом, а он ему ответил, ну тут он сразу все вспомнил. Потом он пошел в секцию ПЕН-клуба, там стол стоял где-то семь-восемь метров длиной, и они тоже выложили свои книги на этот стол, это его так разозлило, что он принес свои книги — у него стопка оказалась на пять сантиметров выше, чем все, что они издали вместе взятое. Панайотти, тот вообще сразу начал жевать мочало, а он им говорит: «Меня поражает, что вы мои книги не читаете, мои английские издатели поставили меня в очередь только за одним писателем — за Федором Михайловичем — а вы мои книги не читаете! Почему, интересно?» Тут к нему и подскочил некто Калабашкин, матерый проходимец, а у остальных физиономии повытягивались — оно и понятно, ведь на них все плюют, гранты им не дают, в Израиль их не приглашают, а ему и гранты дают, и в Израиле он недавно пробыл два месяца, так его там просто на руках носили, и он плевал на них, он, как пират, ворвался в их это затхлое болото, он же мхатовской школы актер, так что он и сказал им с выражением: «Почему же вы мои книги не читаете? Вы же повысите свою культуру, это для вас шанс! А вы им не пользуетесь!»
Сегодня он продал двадцать книг, и сразу получил двести рублей, отвез человеку делать макет, и пошел купил себе еды и пива, и жене купил пива. Ну конечно, а что он может сделать? Он должен двигаться вперед, на месте стоять ему нельзя. Вообще-то, с путинским грантом это история долгая, от них можно огрести где-то от тридцати двух до сорока тысяч, а с книгами все проще, тут не надо ничего, только расписаться — и все, готово! Его друга недавно перевели из Америки в Канаду, это компания Finnair дает им бесплатные билеты, он ставит на свою книгу их компанию, и они сразу ему дают билеты. А если он ставит Галерею Французских Вин, то получает французское вино, и пьет его, а если презерватив, то презерватив, у нас ведь так — хуй поставишь, хуй и получишь, и так везде, и у нас, и в Америке, если, конечно, вдуматься, а не хлопать ушами, как эти мудаки из ПЕНЬ-клуба. Агенство Недвижимости поставит — получит деньги. А что он может сделать, он так вынужден поступать, за счет этого он и издает свои книги.
А кто еще сумеет раскрутить Finnair?! Гергиев, разве что?.. Благодаря ему, эта компания гордо называет себя перевозчиком Мариинского театра, можете себе представить — Мариинский театр с его многочисленными традициями, и Болт, это вам не ПЕНЬ-клуб, это Болт, они не являются явлениями русской культуры, а Мариинский театр и Болт — являются, неважно, что он чеченец, этот Гергиев, он тоже явление русской культуры, причем монументальное!
А возьмите, к примеру, писателя Кирилла Пересадова, он бы его назвал — Перезадов, потому что это культура задворок и помойных бачков, это представляет интерес только для этнографа, который дикими племенами занимается, его, кстати, все время путают с другим Пересадовым, вот того еще можно читать, а этого можно читать только под наркозом или в одиночной камере, это не духоподъемное чтение. Ему тут жена Пересадова как-то сказала, что русская эмиграция в Нью-Йорке сделала все, чтобы ее Кирюша с Иосифом ни за что не встретились, а когда они все-таки встретились, то сразу поняли друг друга, потому что они, включая еще и Довлатова, «настоящие мальчики с Невского проспекта», вот так, такие гиперболы теперь в ходу, она бы еще сюда Сранина приплела, Довлатов, наверное, в гробу переворачивается…
Нет, лично он таких мальчиков, как Перезадов и Сранин, в гробу в белых тапочках видал, потому что ему Бродский всего за год до смерти говорил, что Пересадов — это мудак, каких мало, о Сранине они с ним, естественно, не говорили, потому что Иосиф и имен таких не знал.
Он тут недавно интервью о Бродском для радио давал, так вот выяснилось — ему потом журналист, который с ним беседовал, это сказал — что он о Бродском говорит такие вещи, какие про себя только тот сам говорил, и все, только он и Бродский, больше никто! Потому что он Бродского здесь в Ленинграде с семнадцати лет знал, когда он еще тут чалился, и он был человек очень непростой и очень скрытный…
А Станислав Станиславский, который всю жизнь жил за счет Бродского, был его секретарем, потому что тот его за собой в Америку вытащил, поселил его у себя, кормил и поил, так вот Станиславский теперь говорит, что ему стихи Бродского совсем не нравятся, и сам Бродский ему что-то разонравился, конечно, если всю жизнь за чужой счет жить, то потом тот, кто тебя кормил и полностью содержал, естественно, не понравится. А Бродский ему еще и грант на эту антологию в десяти томах достал, где его, Болта, ранняя поэма тоже опубликована, точнее, маленькая ее часть, посвященная Малевичу — «Пророческие сны гения» называется — а если учесть, что во всем мире сейчас такого уровня публикаций, посвященых Малевичу, имеется всего девятнадцать, то значимость этой публикации трудно переоценить, не для него, для Малевича, естественно!..
Бродский, кстати, эту самую книгу, которую Торопыгин теперь запорол, у него больше всего ценил, а Довлатов тогда даже сам ему позвонил и просто так взял ее и отредактировал, вот так! Но теперь он ее все равно еще раз издаст, а они пусть отдыхают, это ее уже седьмое издание будет, потому что нужно бороться, книги издавать!
Вот сейчас, к примеру, очень стихи хорошо идут, он это по себе знает, он на компьютере свои стихи набирает и издает, и вот недавно одна женщина — ей семьдесят лет — схватила его книгу и говорит: «Это стихи? Я хочу ими наслаждаться!» А он ей отвечает: «Платите десять рублей и наслаждайтесь, сколько влезет!» Он несколько дней продавал на этой выставке свои стихи, они шли очень хорошо, ну разве что книга о Довлатове с ними могла конкурировать, а так, в основном, все стихи требуют, это теперь предпочтительней всего, хотя они и самые дорогие — книжечка небольшая, а стоит десять рублей! Ну, конечно, сначала почитают, посмотрят, а потом уж платят деньги, так что если не ебать муму, то можно очень даже неплохо заработать, ведь вот смотрите, его читатели уже в президенты метят — а что, если бы он в свое время не дал Путину книгу, он бы просто о его существовании никогда не узнал.
А стихи сейчас пойдут очень хорошо — людей после чеченской войны обязательно на стихи потянет, главным образом, из-за дефицита, дефицита информации, которой человек мог бы верить, ведь человек не верит в групповую информацию, он верит только своему опыту, который запечатлевается в стихах, кроме того, если бы он не издал свои книги, он бы многого, наверное, сейчас не знал, а так ему приходит информация от читателей, они ведь, как собаки-ищейки, проникают во все каверны бытия, поэтому он самый информированный на планете человек, можно сказать, у него сотни тысяч читателей — это очень много, потому что он от каждого тиража хотя бы десять книг отправляет в библиотеки, в основном западные, так как там качественный уровень читателя значительно выше, вот и получается, что каждую его книгу в год читает не меньше нескольких тысяч человек, то есть при минимальном вложении — максимальный тираж, какой только в наше время можно себе представить. К тому же, пусть уж лучше американские налогоплательщики оплачивают из своего кармана дополнительные мощности работы наших типографских станков, ведь каждую из десяти книг, которые он отправляет туда в библиотеки, должны прочитывать в год не менее тысячи человек, что уже умножало его тираж до десяти тысяч, а в течение десяти лет это уже должно составить сто тысяч, теперь, если учесть, что каждая книга его первоначального тиража стоила ему двадцать рублей, а значит, весь тираж обошелся ему в две тысячи рублей, и эти две тысячи поделить на сто тысяч, то теперь Руслан и Маруся сами могут посчитать, во сколько ему реально обошлась каждая его книга, в какие-то тысячные доли копейки, а еще через десять лет эта сумма еще на порядок станет меньше, то есть практически она стремится к нулю, поэтому он и говорит, что издает книги за счет читателей…
Некоторые читатели даже лезут на него драться и говорят: «Вам надо ехать на Запад! Вам здесь делать нечего!» А куда ему ехать, в Калград, что ли? В Калград он не собирается переезжать, там очень мрачно, там одни рабочие кварталы, там два миллиона жителей было раньше, а теперь уж и неизвестно. Санкт-Петербург тоже, конечно, загажен собаками, но может быть, его очистят? Все же лучше, чем Калград, во всяком случае…
Читатели сформулировали ему хорошую идею — Россия, безусловно, погибнет и останется только как литературный памятник, как культурный памятник, как предупреждение Западу — это существенный факт, а сами писатели народу не нужны — это несущественная иллюзия. В то же время Гомер сколько навербовал людей? И как ему это удалось! А ведь огромное количество людей его читало и до сих пор читает. Вот он как-то ехал на юг кушать фрукты, лежит на полке и читает «Илиаду», и так: тук-тук-тук, — колеса стучат, а он лежит и «Илиаду» Гомера почитывает, Гомеру повезло, хоть он и слепой был, но написал так, что его аж в двадцатом веке читают.
Он вообще ничего не скрывает, он человек открытый, поэтому у него каждый раз какие-нибудь события происходят. Пришел он тут опять в Манеж, поставил стул, на стул положил свои книги, а сверху — портфолио, девяносто процентов людей вообще не знают, что такое портфолио, так вот у него оно
