лианы, джунгли. И с Иваном Тургеневым случилась роковая любовь во всей черной красоте этой трагедии. И образовался довольно мирный классический любовный треугольник: 23-летняя Полина, 25-летний Иван и старше их на 20 лет Луи, который с мудрым пониманием и сочувствием отнесся к случившемуся с И. Тургеневым.
Завороженный Иван Тургенев как мантру повторял: “Только у ваших ног могу я дышать”, его неимоверно тянуло в тьму её огромных черных глаз, он чувствовал облегчение физическим мукам души только когда был рядом с ней. Ученые-психологи и психоаналитики ещё долго будут разгадывать тайны любви, а восточные мудрецы утверждают, что это продолжение былых незаконченных историй отношений из предыдущих жизней, и когда две половинки той разорванной и незаконченной истории встречаются в очередной жизни - происходит узнавание- вспоминание и появляется сильное притяжение, и важно не повторить ошибок, не натворить ошибок и добиться прогресса в отношениях.
Мать И. Тургенева была далеко не в восторге от любви сына к замужней женщине, от сложившегося мирного треугольника, называла Полину Виардо “проклятой цыганкой”, и не придумала ничего лучшего, чтобы “спасти” сына, как категорически прекратить его финансирование. Но вторая мантра “заколдованного” Ивана Тургенева звучала так: “Где ты будешь, там я буду”, и соответственно - он ушел в отставку со службы, и уехал за своей возлюбленной в Европу на несколько лет… И этот самый верный обожатель, полунищий, полуголодный “русский Дон Кихот” следовал за своей “Кармен-Дульсинеей” и за оперой по всем странам и городам Европы, пока Полина не охладела к нему, стала демонстрировать, что это преследование ей уже в тягость, раздражает, мешает и т.п. Случается, бывает часто неравность притяжения…
Но И. Тургенев не погиб в муках любви, выжил, и “раненый” в сердце до конца жизни в 1850 году вернулся в Россию с настроением, отраженным в его произведении “Дневник лишнего человека” (1849 г.).
В этом случае это ещё не был “лишний человек в обществе”, - нет, это был лишний несчастный человек в любовном треугольнике, писавший, философствующий в некой безнадежной прострации:
Но весной родной сад в Спасском стал оживать, расцветать, стал придавать Ивану Тургеневу силы, волю к жизни, и через год И. Тургенев вернулся-окунулся в суетливую жизнь петербургского общества, причем не совсем для него удачно. В 1852 году российские власти арестовали И. Тургенева на несколько недель, затем выпустили и настоятельно рекомендовали уехать из столицы в своё родовое поместье. И это интересный момент, ибо 99% историков и литературоведов утверждали, и утверждают, как попугаи, по поводу ареста И. Тургенева полную чушь, ложь, - что якобы российские власти арестовали И. Тургенева за то, что после смерти Николая Гоголя в некрологе он слишком много высказал хвалы и славы Николаю Гоголю. До этого могли додуматься только самые бессовестные западники и большевики.
А правда состоит в том, что российские власти совершили профилактический арест молодого талантливого писателя, узнав, что “англичане” - А. Герцен и Н. Огарев уполномочили И. Тургенева быть их доверенным лицом в России, и более того, - что И. Тургенев явился активным участником создания Фонда денежной помощи самого знаменитого революционера 19 века - М. Бакунина, а либералы, западники приобщили его к этому потому, что как раз в этом году умерла его матушка, и И. Тургенев с братом унаследовали и поделили между собой большое состояние. Многие историки и литературоведы знают этот факт и истинные причины, но упорно продолжают обманывать наших школьников и студентов.
Российский император Александр II зачитывался “Записками охотника” И. Тургенева, и российские власти, видя, как радикальные либералы затягивают Ивана Тургенева в водоворот революционного движения, ничего лучшего не придумали, кроме этого метода - чтобы немного встряхнуть молодого писателя, вспугнуть и спасти его, отправив его поразмышлять в его любимый сад.
Сидя впервые под арестом (и последний раз) И. Тургенев вспомнил все свои трагедии, включая деспотичную маменьку, и начал писать одну из самых трагичных в мире вещей - “Муму”, и в короткий срок закончил. Не уверен - помог бы более мягкий метод убеждения - метод словесного объяснения и предупреждения, но этот для И. Тургенева оказался очень эффективным. В ближайшие 10 лет он исключительно плодотворно поработал, не увлекаясь революционными идеями и акциями, и написал свои самые знаменитые романы: “Рудин” (1856), “Фауст” (1856), “Дворянское гнездо” (1859), “Накануне” (1860) и “Отцы и дети” (1862).
Этому плодотворному творческому труду И. Тургенева способствовала и Полина Виардо, с которой у него к середине 50-х годов опять наладились теплые отношения, и вдохновленный, обнадеженный и окрыленный И. Тургенев не только взлетел на пик своего творчества, но и в 1856 году перевез из России в Европу на воспитание к Полине Виардо свою восьмилетнюю дочь Пелагею от красавицы-швеи в Спасском Авдотьи Ивановны, в Баден-Бадене дочь И. Тургенева стали называть Полинет.
Романы И. Тургенева “Рудин”, “Дворянское гнездо”, “Накануне” и “Отцы и дети” точно и тревожно отражали сложное, во многом переломное состояние российского общества, его идеологические брожения, “новые веяния”, где в упрощенном показе общество стало расслаиваться на две не понимающие друг друга части: одна (“дети”) - на молодое поколение, зараженное нигилизмом и революционными идеями, “прогрессивные”, прозападные “новые люди” и их пастыри-идеологи, а вторая якобы - (“отцы”) консерваторы, ретрограды, “отсталые” славянофилы и представители властей. До этого момента (1862 г. - “Отцы и дети”) И. Тургеневу удачно получалось балансировать на своих внутренних весах со штангой, на разных концах которой было западничество-славянофильство, и также удачно ему удавалось балансировать во вне - “постепенно” топчась на месте “в равновесии” и гармонии, изображая всякий раз ложный сдвиг влево к западному радикализму.
В это время, “вторичностей” - критиков развелось в России много и среди них, кроме сверхрадикального Писарева, начал выделяться сын состоятельного священника Н. А. Добролюбов, который в сатирическом приложении к “Современнику” - в “Свистке”, изгалялся в критике под красноречивым псевдонимом - “Яков Хам”. Добролюбов нашел себе ещё неокученных своей братией творцов-писателей И. А. Гончарова и А. Н. Островского и на их результатах творчества жировал, - помогал читателем думать, - разобраться в задумках авторов, хотя прекрасные произведения, например, А. Островского “Гроза” или “Бесприданница” в разъяснениях молоденького “мудреца” не нуждаются и сами прекрасно говорят за себя.
Но вот Н. Добролюбов навел свой прицел на вроде своего И. Тургенева, и оказалось, по мнению Добролюбова, - он несовершенен, не настолько хорош как хотелось бы: “После “Дворянского гнезда” можно было опасаться за судьбу нового произведения г. Тургенева” (статья Добролюбова “Когда придет настоящий день?”). От героя этого произведения Лаврецкого западники ждали большего радикализма. Тревожность Добролюбова была обоснована, вероятно, он заметил то, что и Ф. М. Достоевский:
“
Изобразить такой противный образ поклонника Руссо с “прогрессивными” взглядами, приехавшего из Европы… - это пахло изменой и еретизмом. “”Что ж теперь создаст г. Тургенев?” - думали мы и с большим любопытством принялись читать “Накануне”” - с сарказмом и тревогой писал Добролюбов.
В начале упомянутой статьи Н. Добролюбов предупреждает читателей и страхуется заранее:
