находился в Лондоне и, по-видимому, имел встречи с какими-то влиятельными лицами». Это встревожило начальника абвера, он нервничал и клял на чем свет стоит своих партнеров.
В Лондоне в этот тревожный для Канариса день вся элита британской столицы во главе с премьером Невиллем Чемберленом готовилась к грандиозному банкету по случаю отъезда в Берлин германского посла Иоахима фон Риббентропа; назначенного на пост рейхсминистра иностранных дел. Было ровно 20 часов 45 минут, когда в холле Карлтон-хаус-террас Риббентроп встретил английского премьер-министра. Обмениваясь любезностями, они долго жали друг другу руки в тот самый момент, когда рука Гитлера подписала директиву к строго секретному плану «Отто», согласно которому на рассвете следующего дня германские вооруженные силы должны были вторгнуться в пределы Австрии и аннексировать ее.
Канарис почувствовал некоторое облегчение. Он знал, что куча новых забот на время, несомненно, отвлечет главу имперской полиции безопасности и его управление, которым в Австрии отводилась не последняя роль в наведении «нового порядка». Канарис тоже не дремал. Вслед за немецкими танками он появился в Вене со специальным отрядом и с ходу устремился к зданию военной разведки. Адмирал горел желанием как можно скорее захватить ее архивы. Официальный мотив был вполне убедительным — обнаружить и подчинить абверу зарубежную агентуру австрийцев. Однако Вильгельм Канарис преследовал и другую цель: он опасался, как бы в австрийских архивах не оказались уличающие его сведения о переговорах в Лондоне. Поэтому, еще не ступив на порог здания разведки, он приказал незамедлительно отправить в абвер все секретные документы и без личного его распоряжения никому не выдавать.
Адмирал поспешил задобрить начальника австрийской военной разведки полковника Эрвина Лахузена, пообещав ему не только свободу, но и солидный пост в управлении военной разведки третьего рейха. Это не был экспромт. Личные качества австрийца были давно и хорошо известны Канарису. И он был уверен в том, что если Лахузен что-либо пронюхал, то теперь уже не подведет. К тому же они были давние друзья, немало тайных операций проделали сообща…
Когда аншлюс был завершен, Гейдрих вновь стал назойливо высказывать рейхсфюреру СС Гиммлеру опасения по поводу поездки в Лондон «какого-то высокопоставленного в рейхе человека». Время шло, а ведомству Гейдриха не удавалось установить, кто и зачем был в Лондоне. Не решаясь и дальше держать фюрера в неведении о столь важном сигнале, Гейдрих сообщил о нем при очередном докладе.
— Скажите, какая новость! — иронически отозвался Гитлер. — Ваша осведомленность и оперативность выше всяких похвал! В знак благодарности за столь ревностную службу готов помочь вам, обергруппенфюрер, установить имя этой «таинственной» личности…
И Гитлер сообщил обескураженному начальнику имперской полиции безопасности, кто, когда и зачем посетил Лондон.
Прошло еще несколько дней, и посрамленный Гейдрих воспрял духом. Ему стало известно, что упомянутое агентами «высокопоставленное лицо» встречалось с Уинстоном Черчиллем и другими близкими к правительству Великобритании людьми. Но Канарис не имел полномочий на такие переговоры. Случайно ли совпадение во времени его поездки и агентурных сведений о переговорах с Черчиллем? Этот вопрос не давал теперь покоя Гейдриху.
Обо всем этом тотчас же узнал Канарис. Его информировал до мельчайших подробностей группенфюрер СС Артур Нёбе, работавший в имперской службе безопасности и тайно поддерживавший тесный контакт с главой абвера. Кораблю адмирала вновь грозил шторм… При таких обстоятельствах приступать к выполнению разработанного совместно с английскими коллегами плана становилось вдвойне рискованно. Прежде всего надо было в самом срочном порядке укрепить свое положение. Но как это сделать? Начальник абвера отчетливо понимал, что никакие ухищрения не спасут его от расправы, если Гейдриху наконец-то удастся установить, кто именно встречался с английскими высокопоставленными лицами. Единственный и кардинальный выход из этого положения состоял в том, чтобы устранить Гитлера и всех его ближайших сподвижников. И Канарис твердо вступил на путь организации государственного переворота.
План действий был разработан совместно с командующим берлинским военным округом генералом фон Вицлебеном. По договоренности с командиром 3-й танковой дивизии генералом Гёппнером было решено ввести в столицу расположенные поблизости танковые полки. Одновременно начальнику берлинской полиции графу Гельдорфу предстояло арестовать нацистских заправил, прежде всего перехватить Гитлера во время его возвращения в Берлин из загородной резиденции в Берхтесгадене. Во все это был посвящен также начальник генерального штаба вооруженных сил Германии генерал-полковник Людвиг Бек.
Чтобы заблаговременно заручиться поддержкой Англии, Канарис решил информировать своих партнеров о возникшей ситуации и о готовящемся перевороте. Но посланный в Лондон доверенный человек вернулся неожиданно быстро и доложил шефу:
— Там пришли в ужас, узнав, что рейх может лишиться фюрера… В этом случае, сказали они, будет похоронена возможность направить вермахт на Восток!
Разговор этот происходил за обеденным столом. Адмирал застыл с вилкой у рта. Опомнившись, он тихо и злобно сказал:
— Иуды!
Определение было точным, и сказано искренне, от всего сердца. Ему было горько сознавать, что англичане все еще не верят в реальность намерения Гитлера осуществить вторжение на британский остров и полагают почему-то, что устранение фюрера не увеличивает, а, наоборот, сводит на нет шансы столкнуть Германию с Россией… «Эти джентльмены, — подумал Канарис, — считают Адольфа Гитлера фигурой, наиболее способной повести вермахт против большевиков!.. И ради этого они готовы не только сохранить его, но идти также на уступки! И что еще страшнее — это готовность пожертвовать мной, Вильгельмом Канарисом!..»
Начальник абвера все больше и больше приходил в ярость. Он чувствовал, что у него земля горит под ногами. Рейнгардт Гейдрих упорно продолжал рыскать повсюду в надежде докопаться до истины, и не было уверенности в том, что он не заручится каким-либо веским доказательством, обличающим начальника абвера в предательских переговорах в Лондоне. В конце концов Канарис решил не информировать своих единомышленников-немцев о позиции англичан и все же совершить намеченный переворот.
Но об этом догадались в Лондоне. Канариса запросили срочно подтвердить свое согласие с ними.
Этого он не сделал. Решил отмолчаться, надеясь, что англичане не предпримут ничего, что могло бы помешать ему осуществить задуманное. Он хотел поставить их перед совершившимся фактом, но… не учел того, что иуды до конца остаются иудами…
Менее чем за двадцать четыре часа до возвращения Гитлера в Берлин, когда здесь все уже было подготовлено для его ареста, лондонское радио корпорации Би-Би-Си передало сообщение о срочном отъезде премьер-министра Соединенного Королевства Невилля Чемберлена в Берлин.
— Я отправляюсь на свидание с германским канцлером потому, — сказал британский премьер- министр журналистам, обступившим его у трапа самолета на Истонском аэродроме, — что в столь напряженный момент обмен мнениями между нами может иметь полезные последствия…
В тот же день радиоприемники донесли эту весть до заговорщиков и внесли в их ряды замешательство. Заверенные Канарисом, будто их выступление поддержат некоторые великие державы, теперь они поняли, что прежде всего англичане отнюдь не стараются устранить Гитлера, а, напротив, нуждаются в нем!
В угоду Лондону Адольф Гитлер остался невредим. Продолжали действовать и его сподвижники. А Канарису пришлось принять экстренные меры, чтобы уцелеть. Он тотчас же оповестил лондонских партнеров о своих опасениях и со знанием дела подсказал им, что следует незамедлительно предпринять.
Вскоре после визита Чемберлена, когда Гейдрих в очередной раз завел разговор в кабинете Гиммлера о признаках неблагонадежности начальника абвера, рейхсфюреру СС доложили только что полученную шифровку из Лондона. В депеше сообщалось, что резидентура в лаборатории Вульвичского арсенала во главе с агентом Перси Глейдингом арестована…
Весть весьма неприятна. Тем не менее Гиммлер, подав радиограмму Гейдриху, разразился истерическим смехом. Всего несколько минут назад начальник полиции безопасности, всячески убеждая
