мечта, нет?!
Слова толстяка вызвали и взрыв смеха и шиканье. Не все знали о недуге Ойи.
Хаим сконфуженно взглянул на ювелира. Не хотелось в присутствии Ойи одергивать человека, объяснять, что не все шутки хороши. Смущенно улыбаясь, он топтался на месте, не зная, что предпринять. На его счастье, какой-то мужчина, проходивший стороной, довольно громко крикнул:
— Эй вы, парламентщики! Сколько можно языком работать? Шли бы в столовую. Там двое вельмож из Хайфы набирают охотников мозоли набивать… Меня уже осчастливили! На стройку под Натаньей посылают…
Все ринулись к столовой, как голодные за хлебом. Хаим стоял в раздумье. Он твердо знал, что до распоряжения от квуца его никуда не пошлют. И все же, направив Ойю в палатку, поспешил к столовой.
Когда Хаим завернул за угол здания, он увидел на обочине дороги открытый легковой автомобиль и группы оживленно беседующих иммигрантов. Каждого выходящего из столовой они забрасывали вопросами, пытаясь узнать, о чем спрашивают прибывшие из Хайфы вербовщики, какую работу предлагают, на каких условиях и куда направляют, обещают ли жилье…
Стараясь не привлекать к себе внимания, Хаим неторопливо переходил от одной группы к другой и молча слушал, о чем толкуют люди. Он завидовал тем, кто уже получил назначение, хотя мало кто из них был доволен предстоящей работой. Из разговоров Хаим узнал, что пожилых людей даже с семьями, если в их составе есть трудоспособные, направляют в колонии, для которых «Керен-гаисод» якобы скупил у местных феодалов земельные участки. Услышал он также о том, будто парней и девушек, достигших восемнадцати лет, направляют в Сарофент — небольшой городок около Рамлы.
— Это где-то между Тель-Авивом и Иерусалимом, — пояснил какой-то сведущий парень. — Место ничего себе… Там у англичан военный лагерь, укрепленный по последнему слову техники. Вы же понимаете, они не выберут себе плохое место! И вот где-то там, очевидно, поселят и нас. Будут обучать на шоферов и слесарей, токарей и электромонтеров, механиков и как будто на трактористов тоже!
— А вам не кажется, что нас вообще станут обучать на поваров и пекарей, судомоек или прачек? — иронически улыбаясь, сказала девушка.
— И в этом ничего зазорного нет, — назидательно ответил ей крепко сложенный мужчина лет сорока. — Вы можете быть инженерами или, допустим, врачами, но здесь, если вы настоящие холуцы и понимаете задачи, стоящие перед всей нацией, обязаны уметь делать все! И трактор водить, и хлеб выпекать, и, конечно, пищу готовить… Стыда в этом нет никакого. Сегодня в ваших руках трактор, а завтра — танк! Обстановка и наши цели обязывают поступать именно так…
По голубоватой рубашке из грубого полотна и маленьким погончикам, из-под одного из которых свисал толстозаплетенный, защитного цвета шнур с торчавшим из нагрудного кармана широким свистком, Хаим определил, что этот человек, по всей вероятности, инструктор военной подготовки. С людьми в подобном одеянии ему приходилось встречаться во время стажировки перед отъездом в Палестину. И все они чем-то напоминали Хаиму преподавателя гимнастики в королевском лицее. У того рубашка была ярко- зеленого цвета, а на рукаве красовалась белая лента со свастикой и начальными буквами «Лиги защиты христианской нации». Зеленорубашечника в лицее остерегались.
Хаим и сейчас решил было отойти от греха подальше, как вдруг увидел, что из столовой вышли несколько человек, один из которых, широкоплечий, высокий, показался ему знакомым. Хаим обошел машину, к которой приближалась группа людей, присмотрелся… Да, это был Нуци Ионас! Они вместе проходили «акшару» вблизи румынского города Тыргу-Жиу. Хаим не осмелился сам обратиться к Нуци, но тот его заметил и, всплеснув руками, радостно приветствовал.
— Хаймолэ Волдитер?! — крикнул он в полном изумлении. — Слушай! Мы думали, что тебя давно нет в живых!
Они обнялись, как родные. Хаим смущенно улыбался, словно был виноват перед коллегами по «акшаре». Нуци взял Хаима под руку и энергично протиснулся с ним сквозь толпу на дорогу.
Хаим понял, что Нуци занимает высокое положение, но все же спросил дружка:
— Ты, Нуцик, как я вижу, большим человеком стал? Это очень хорошо. Я рад за тебя, ей-богу!
— Дел по горло, а забот еще больше, — уклончиво ответил Ионас. — Ты лучше расскажи о себе. Это правда, что болел тифом? Как это случилось? Кто лечил?
Хаим коротко поведал о своих злоключениях. Смущаясь, сообщил он и о своей женитьбе на той самой девушке, которая спасла его от смерти.
— Так это отлично! — искренне обрадовался Нуци. — Молодец! А где она? Покажи, не прячь!
— Да нет, не прячу… Но она, понимаешь… — запнулся Хаим. Он не хотел, не мог произнести слово «глухонемая», хотя не умел и подобрать другое, которое сразу позволило бы собеседнику все правильно понять.
Нуци же был в хорошем расположении духа и, не задумываясь, сказал первое, что пришло в голову:
— Ребенка уже ждете, а, Хаймолэ? Признавайся!
Хаим еще больше смутился, опустил глаза.
— Нет, Нуцик… — сдержанно ответил он. — Она просто не может говорить… От рождения. Совершенно… Теперь ты понимаешь?
Ответ был настолько неожиданным, что Нуци остановился, словно налетел на стену.
— Серьезно-о? — едва прошептал Нуци. Лицо его выражало крайнее удивление, но, спохватившись, он заставил себя улыбнуться и преувеличенно добрым голосом добавил: — Ну и что?! Какое это, в конце концов, имеет значение! Ведь ты ее любишь?
— Больше жизни, — тихо, но твердо ответил Хаим, глядя Нуци в глаза. — А жизнью, как тебе уже говорил, я обязан в очень большой мере именно ей.
— Так это же отлично, Хаймолэ! — Нуци тряхнул руку друга. — Это же главное!.. Ты извини. Сначала я не понял тебя…
Ойя встретила Нуци очень настороженно. Скрыть испуг, вызванный неожиданным приходом незнакомого человека, она не могла. Когда же поняла, что гость — добрый друг Хаима, будто засветилась вся, улыбаясь, торопливо смахнула пыль с табуреток и подала одну гостю, другую — Хаиму.
Красота Ойи поразила Нуци, однако, рассуждал он про себя, Хаим, видимо, честный и в то же время чудаковатый парень. Ведь одной красотой счастлив не будешь… А рабское повиновение можно получить и от прислуги…
Выйдя из палатки вместе с Нуци, Хаим с сожалением заметил:
— Спешишь? Я понимаю, много дел… А мы так ни о чем и не успели поговорить…
Нуци насторожился. Он подумал, что Хаим собирается его о чем-то попросить. Он же, Нуци Ионас, не любил оказывать помощь тем, кто вряд ли мог быть полезным ему самому. Поэтому равнодушно, не глядя на Хаима, он спросил:
— Тебе что-нибудь надо?
— Не-ет! — протянул Хаим. — Просто хотелось узнать, как наши друзья по квуца поживают. Где они? Кто чем занимается?
Нуци облегченно вздохнул. И все же, стараясь поскорее отделаться от Хаима и тем самым предупредить его возможные просьбы, он небрежно заметил:
— А что, собственно, здесь можно делать? Сам видишь: все трудятся, вкалывают и пока что живут не жирно…
Нуци рассказал коротко об их руководителях — хавэрим. И когда дошел до Симона Соломонзона, вспомнил, что трудовую стажировку за него проходил Хаим Волдитер, что Симон сожалел, узнав о его болезни, и не раз вспоминал случай, свидетельствующий об исключительной честности холуца Волдитера, и что именно его, Ионаса, Симон намеревался послать на Кипр, чтобы узнать, жив ли Хаим, а если жив, то привезти его. Но кто-то пустил слух, будто холуц Хаим бен-Исраэль Волдитер скончался от тифа, и поездка не состоялась…
Нуци был практичным человеком, и сразу в его мозгу начал созревать план отнюдь не бескорыстного использования этого, как ему казалось, чудаковатого человека.
— Слушай, Хаим! А что, если я сейчас переговорю с хавэрим из местной администрации, чтобы тебя с
