возбуждающим фактором. Тем не менее в недавней публикации 2003 года A. Сэлтир (A. Salter) [8] подчеркивается, что садистическое удовольствие во многих случаях менее фокусировано на чисто сексуальном содержании и более напоминает состояние «high», достигаемое употреблением наркотиков. A. Сэлтир полагает, что садисты «обучились запускать внутренние химические соединения посредством насильственных фантазий и как последствие последних насильственного поведения». Создается впечатление, что химические соединения действуют так, как многие наркотики: требуются все большие дозы для получения желаемого состояния. Фантазии играют решающую роль в возникновении данного вида нарушения. С течением лет происходит эскалация фантазий.
В DSM-III-R СЛР характеризуется как жестокое, вызывающее унижение агрессивное поведение, с повторяющимся возникновением таких признаков, как, например:
1) использование физической жестокости или насилия с целью установления доминирования в отношениях;
2) унижение людей в присутствии других;
3) получение удовольствия от психологического или физического страдания других (включая животных);
4) ограничение автономии (личной свободы) лиц, находящихся в близких отношениях с индивидуумом с СЛР;
5) необычно жесткие методы воспитания и контроля по отношению к детям и другим зависимым лицам.
Для лиц с СЛР характерно не только отсутствие какого-либо чувства жалости к жертвам, но, наоборот, присутствует феномен «обратной эмпатии», связанной с целенаправленным вызыванием у жертв боли и ужаса. Лица с СЛР проявляют садистическое поведение как вне, так и внутри собственной семьи. Пациенты с СЛР, как правило, тщательно разрабатывают тактику и стратегию своих действий. Они старательно скрывают свои особенности и им удается часто притупить бдительность и ввести в заблуждение лиц, которые оцениваются как потенциальные жертвы.
Р. Хазелвуд (R. Hazelwood) и соавт. [3] находят, что садисты вначале представляют себя в качестве лиц с совершенно противоположными чертами характера, такими как внимание, привязанность, влюбленность. Используя такую тактику, они надевают на себя личину идеального героя из любовного романа. Каждый из индивидуумов с СЛР имеет собственный сценарий. Объединяют эти сценарии элементы насилия, мучений, контроля над жертвами как вне, так и внутри дома.
Р. Лангевин (R. Langevin) и соавт. [7] считают, что садизм представляет смешение сексуальных стремлений с агрессией. Индивидуума с этим нарушением сексуально стимулируют реакции страха, ужаса, боль жертвы. По мнению авторов, садист во многих отношениях подобен другим сексуальным агрессорам, в сексуальных действиях которых первично отсутствуют элементы садизма. Обе группы криминальны и в обеих группах в истории жизни присутствуют как сексуальные, так и несексуальные преступления. Общим для обеих групп является их слабая социализация и нарушенные родительско-детские отношения, в которых половина сексуально-агрессивных родителей страдали алкоголизмом и/или совершали акты насилия по отношению к собственным детям.
Имеются попытки связать садистское поведение с патологией головного мозга. Так, например, A. Коварски (A. Kovarsky) и соавт. [6] обнаруживали у 2/5 пациентов с садистскими проявлениями признаки намечающихся патологий в височной доле. Авторы приходят к заключению о необходимости дальнейших исследований в этом направлении.
Результаты биологических исследований [9, 10] содержат доказательства наличия связи между агрессией и функциональным состоянием нейротрансмиттерной системы, в особенности серотонинергической и норадренергической.
X. Кенигсберг и О. Кернберг и соавт. [5] на основании общей динамики считают возможным объединить садизм и мазохизм и рассматривать эти расстройства в рамках концепции садомазохизма. Авторы обнаруживают, что садомазохистская динамика часто доминирует в переносе, даже на ранних стадиях лечения. Пациенты могут вызывать у терапевта сильный контрперенос или способствовать развитию застывших ситуаций, блокирующих какой-либо прогресс в терапии. Агрессия и ненависть расцениваются как чрезвычайно интенсивные по сути «драйвовые» (побуждающие) внутренние состояния, часто замаскированные ролевым поведением. Объект, на который они направлены, переживается как «плохой», враждебный, стремящийся атаковать, разрушить «Я». В свою очередь индивидуум с садомазохизмом желает отомстить, разрушить, вызвать страдания и полностью контролировать объект.
Садомазохистские пациенты не интегрируют расщепленные, интернализованные в себе, ненавидимые объекты и проецируют их вовне в попытке контролировать чувство угрозы. Ненависть может открыто не признаваться пациентами, которые сопротивляются признанию наличия у себя этой эмоции. Внутренние объектные отношения с чувством ненависти включают собственное «Я»-жертву и преследующий объект (внутри себя). В этой интернализованной диаде отношений пациент бессознательно идентифицирует себя как с репрезентацией «Я», так и с репрезентацией объекта, с агрессором и жертвой. Агрессивная часть объективно проявляется в самодеструктивном поведении в отношениях с терапевтом, но пациент не осознает агрессивную природу этой самодеструкции, возникающей на почве ненависти не только к себе, но и к терапевту и всему окружающему миру.
Патологические проявления агрессии, согласно X. Кенигсберг и О. Кернберг, могут включать:
1) очень сильную агрессию в сексуальной области, которая может приводить к перверсии или парафилии, в то время как оставшаяся часть личности функционирует в границах нормы;
2) очень сильную агрессию в области superego, которая может «толкать» индивидуума в садомазохистическое личностное состояние;
3) если выраженная агрессия не включена в область сексуальности или superego, то имеют место признаки садомазохизма, часто встречающиеся у пограничных личностей: самоповреждающее поведение, суицидальные попытки, агрессия по отношению к другим и генерализованное эксплозивное насильственное поведение.
Для садомазохистского переноса характерны высокомерие, грандиозность, псевдодоступность [2].
Пациенты проецируют на терапевта присущую им деструктивность и агрессию. При терапии необходимо быть очень внимательным к пациентам и ролям, которые они «играют», альтернирующим состояниям, собственным изменяющимся реакциям контрпереноса. Особая чувствительность и терпимость необходимы к садистическим и мазохистическим содержаниям. Очень важно уметь справиться с контрпереносными состояниями агрессии и мазохизма. Нужно всегда иметь в виду, что садомазохистическая личность часто скрывается под маской слабости, хрупкости, беспомощности.
Особенности садистического переноса и его анализ приводятся в книге основателя Нью-Портского психоаналитического института Лоуренса Хеджиса [4].
Автор описывает переживания пациента среднего возраста, воспитываемого эмоционально ограниченной и неспособной адекватно реагировать на потребности своих детей матерью и агрессивным отцом. Пациент жаловался, что он никогда не чувствовал себя нужным в семье, имеющим какое-то значение для родителей. Он чувствовал постоянную потребность в признании хоть каких-нибудь положительных качеств в нем, эмоциональной поддержке, проявлении любви и привязанности. Эти психобиологические потребности не удовлетворялись. Дефицитарная модель отношений с родителями привела к значительному нарушению дальнейшего психосоциального развития пациента. Он оказался неспособным к установлению доверительных отношений с другими людьми. Постоянно присутствовало чувство, что другие представляют опасность, стремятся обмануть, причинить вред, использовать в своих целях, проявить агрессию, насилие. Общение через короткое время приводило к формированию чувства ненависти. В процессе психоаналитической терапии пациент сообщил, что он начал думать о себе как о человеке, внутри которого находится «садистический социопат». «Когда я слышу или читаю об этих… социопатических, садистических маньяках, я каким-то образом чувствую родство с ними. Я понял, что этот образ происходит от Леонарда (его отца). …В моей памяти возникало много образов о времени, когда я переживал отношение Леонарда ко мне как холодное, расчетливое, садистическое и деструктивное» [4, с. 323].
