своих действиях. Они принесли меня в ванную комнату, засунули что-то резиновое и неприятное в моё горло и лили туда много воды, таким образом промывая желудок. Я пришла в себя на больничной кровати, мне было очень холодно. Врачи постоянно задавали мне глупые вопросы: как тебя зовут, сколько тебе лет? Мне было очень холодно, я очень хотела спать, они мне очень мешали. К концу дня я осознала, что я всё ещё жива. Меня это совсем не обрадовало. Я чувствовала огромную вину перед мужем, который поволновался за меня. Мне было очень страшно, что мама или дочери могут узнать правду. Я боялась узнать правду о себе, истинную причину своего поступка. Стараясь скрыть правду, вину, стыд, я причиняла себе огромную душевную боль, которую я тоже старалась спрятать.
В больнице я прошла много неприятных бесед с врачами. Я так боялась, что это может повлиять на мой отъезд в Канаду! Я была так напряжена внутри, я так старалась угодить всем, чтобы никто не видел, какая я плохая. Только муж знал, что случилось со мной, а для всех остальных людей – кишечное отравление. Меня выписали на следующий день.
Через неделю мой организм пришёл в норму, пришли и документы, которые оповещали – время покупать билеты в Канаду.
Прощай, Родина!
Билеты на столе. Чемоданы сложены.
Это было сплошным кошмаром. Кроме постоянно сдерживаемой паники и душевной боли я ничего не чувствовала.
Завтра рано утром отъезд.
Я купила красные цветы в горшке для своей мамы. Когда я подходила к дому, где живёт моя мама, то старалась собрать всю свою волю и показать маме, что я весела, что всё хорошо. Я поднялась на второй этаж и увидела маму, сидящую за столом. Она выглядела спокойной, но мы обе чувствовали, что это совсем не так. Я протянула ей цветы, обняла её ласково, поцеловала её нежно и сказала:
– Мамочка, будешь их поливать и меня вспоминать.
После этих слов я тут же в тысячный раз стала говорить ей, что как только я в Канаде освоюсь, то заберу свою мамочку к себе, что всё будет хорошо, что я люблю её. Я говорила и говорила. Сердце так болело, что часто прерывалось моё дыхание. И потом я сказала, что мне пора уходить. Моя дорогая мамочка сказала:
– Я провожу тебя.
Мы спустились на первый этаж и остановились у входной двери. Дверной проём разделял мою маленькую мамочку и меня. Я уже была за дверью, а мой самый дорогой человек на этой земле – перед дверью, внутри дома. Она была такая маленькая, уже старенькая, такая до боли знакомая и родная. Я стригла ей волосы и знала, какие они мягкие и не густые. Я натирала ей спину мазью, и всегда буду помнить, какая у неё мягкая и нежная кожа. Я лечила ей колени и чувствовала, когда они болели. Я целовала ей руки, которые так много работали. И вот теперь я стою перед тем Человеком, который дал мне жизнь, выкормил, воспитал, поддерживал всю мою жизнь, и говорю:
– До свиданья, мамочка.
Мы обе уже тогда знали, что никогда больше не увидимся. Мой самый главный человек в этой жизни, моя Мамочка, спасибо тебе за всё. Прости меня, пожалуйста, если я делала что-то не так. Я люблю тебя каждой клеточкой своего сердца. Мама перекрестила меня, хотя я никогда не видела этого раньше, и сказала:
– Иди.
Я ушла, ни разу не обернувшись.
Я шла домой и плакала. Это было так больно, что описать невозможно. Я уходила навсегда из дома, где родилась, где я знала каждый кустик, каждое деревце, каждый уголок в квартире. Я шла по улице, по которой я смогла бы идти с закрытыми глазами. Я уходила, чтобы не вернуться.
Завтра отъезд.
Мы с мужем к тому времени уже развелись официально, но в жизни это ничего не изменило. Мы были друзьями, как мне тогда казалось. Последний совместный ужин.
Напряжение просто зашкаливает. Утром нам надо просыпаться очень рано.
Я несколько раз повторяю своему мужу, что надо идти спать, но, каждый раз он находит какую причину и не идёт. Я легла в постель. Я знаю, что это последняя наша ночь с мужем. Я так хочу близости с ним, так хочу прижаться к нему, я чувствую себя такой одинокой. Мне очень страшно перед завтрашним днём. Он так и не зашёл в спальню. Он спал в другой комнате. Душевная боль и так была максимальной, и эта боль просто уплотнила массу.
Наш друг на своей машине привёз нас в Польшу, где мы должны были провести ночь в гостинице, а утром улететь на самолёте в Ванкувер.
В ту ночь в гостинице я ждала его тоже. Он даже не приблизился ко мне. С этой обидой и болью на него я прожила несколько последующих лет.
Когда я говорила своё последнее «прощай», то это была паника, боль, страх, недосказанные обиды, невысказанная любовь между мной и мужем. У него были слёзы, у меня была рана. Мы расстались. Мы улетели.
Наконец-то я дома!
Наш самолёт приземлился в Ванкувере согласно расписанию. Дверь самолета открылась, и люди стали спускаться по трапу. Я и моя дочь ступили на трап тоже. Когда моя нога впервые коснулась земли Канады, я вдруг вслух произнесла:
– Наконец-то я дома.
Я улыбнулась сказанному и тут же подумала: «Уже сошла с ума».
Первые сказанные на английском языке слова, первые канадские документы, первый контакт с моим «новым домом» прошли в аэропорту очень гладко. Мне казалось, что все мои проблемы остались там, а тут надо учиться жить заново. Я забыла на время про свою постоянную душевную боль, спрятав её так глубоко, что у меня создалось впечатление, что её нет, что всё хорошо.
Мой зять ждал нас в аэропорту. Он был Богом тогда для нас. Он знал всё, а мы ничего. Я доверяла ему во всём и была рада видеть его здесь и с нами.
Мы сели в его машину и поехали на наше новое место жительства.
Ещё в Минске, перед самым отъездом, я нашла телефон семьи, которая жила в Ванкувере уже несколько лет. Я позвонила им, и они согласились помочь нам с арендой квартиры в здании, в котором они проживали. Я была очень рада этому, ведь они русскоговорящие люди, родом из Минска. Мой зять подписал документы, в которых он брал ответственность за наше хорошее поведение, другими словами, он давал нам положительную характеристику, что позволяло нам вселиться в нашу квартиру. Спасибо, дорогой зять, за ту помощь!
И вот мы в пустой однокомнатной квартире. Зять привёз с собой надувные кровати, чтобы мы могли переночевать первую ночь. Первый ужин в Канаде. Первый день в Канаде. Новая жизнь вступила в свои права.
В течение следующих четырёх дней мы все проявили дружную командную работу. Мебель, необходимая посуда и прочие вещи первой необходимости куплены. Компьютер, который мой зять подарил нам, установлен. Есть где спать, где и на чём готовить пищу, есть компьютерная и телефонная связь с внешним миром. Спасибо, дорогой зять, за эту помощь!
Вот и настал последний день пребывания моего зятя в Канаде. Мой страх давал о себе знать, но времени не было, чтобы обратить на него внимание. Зять предложил помочь нам завести адреса электронной почты на компьютере. Когда дело дошло до введения пароля, то зять сказал, чтобы я отвернулась, когда моя дочь будет вводить свой пароль. Все сжалось у меня внутри, я не хотела никакого разделения с ней. Я промолчала, понимая, что новая жизнь вступает в силу, и это просто что-то новое, чего раньше не было. Но когда зять добавил, что я должна дать свободу своей дочери, потому что он знает, как я люблю всё контролировать. Боль пронзила всю мою душу. Несправедливость по отношению ко мне проявилась со всей силой. Это ведь мнение обо мне моей старшей дочери!
Мне ничего не оставалось делать, как промолчать и спрятать свои чувства от всех, включая саму себя. Моя младшая дочь с необыкновенной лёгкостью восприняла это замечание зятя. Начало нашему с ней разделению было положено. Зять сыграл Богом назначенную роль с успехом и уехал в Америку к своей беременной жене и моей старшей дочери.
Я вышла на улицу, чтобы проводить его, и, как когда-то делала моя любимая свекровь, перекрестить его отъезжающую машину с пожеланием удачной дороги. Тогда я не знала, что жизненные дороги разведут нас на долгие годы, а возможно, и навсегда.
Итак, Канада, квартира, моя дочь подросток, я и Бог. Новая жизнь.
Жизнь с нуля
Мы приехали в Канаду в декабре, незадолго до Нового года. Наши русскоязычные соседи очень вяло, но все- таки пригласили нас к себе на встречу Нового года. Мы были бесконечно рады этому, ведь впервые в жизни мы встречали Новый год без семьи, вне привычной обстановки. Я приготовила вкусную еду, чтобы разделить её с ними. Мы надели нарядные платья и в полной готовности стали ждать обещанного звонка от соседей. Время приближалось к полуночи, и я решила позвонить им сама. Они очень вяло ответили, что приходил их друг, и они были заняты, но мы можем прийти к ним в любое удобное для нас время. Мы немедленно отправились к ним.
Мы зашли в квартиру, чтобы встретить наш самый любимый праздник – Новый год, где никто нас не ждал, где никто не был рад новому знакомству. Я пыталась казаться весёлой и радостной, лишь бы нам позволили быть с ними. Мы встретили Новый год и скоро вернулись к себе в квартиру. Единственное, что осталось в моей памяти после встречи этого Нового года, так это то, что я очень устала, играя роль клоуна.
На следующий день, понимая, что надеяться мне не на кого, что я сама себе и режиссёр, и исполнитель, я принялась изучать свою новую жизнь. Я начала переводить со словарем инструкции к применению всего того, чем я хочу здесь пользоваться, но не знаю как: тостер, телефон с автоответчиком, пульт управления к телевизору, пылесос и т. п. Впервые в своей жизни я читала инструкции к применению на английском языке. Мало того что практически за каждым словом я лезла в
