того периода. Это позволило установить весьма существенную разницу между языком майя XVI и XX веков. Тем более невероятно предположить, что язык текстов рукописей идентичен языку майя XVI века (не говоря уже о современном).
Почему? На это есть много причин.
Прежде всего удалось установить, что рукописи были написаны задолго до прихода испанцев. Об этом говорят календарные даты и форма их написания, характер изображения отдельных богов, совпадающий с с изображениями этих же богов на стелах, датировка которых известна, упоминание отдельных названий городов (например, в Парижской рукописи часто упоминается город Майяпан, что достаточно убедительно привязывает рукопись к периоду гегемонии этого города) и, наконец, состояние рукописей (сохранность «бумаги», красок и т. д.), что помогает определить их возраст.
Основываясь на этих данных, Ю. Кнорозов приходит к заключению, что Дрезденская рукопись была написана до XIII века (XI–XII); Мадридская — до XV (XIV), Парижская — в XIV–XV веках (период гегемонии города Майяпана).
В истории майя XI–XV века были периодом гигантских потрясений, когда на Юкатан одна за другой обрушивались волны событий, резко отражавшихся не только на привычном укладе жизни населявших его народов, но и приводивших к исчезновению целых городов-государств и появлению новых столиц- гегемонов. Это был период ожесточенной междоусобной борьбы и раздробленности, в которую постоянно вклинивались нашествия инородных племен и варваров-кочевников. Язык майя не мог не претерпеть значительных изменений за эти бурные века их истории.
Совершенно очевидно также, что жрецы пользовались для написания своих текстов не современным им разговорным языком XI–XV веков, когда составлялись рукописи, а каким-то особым, «подсказанным» жрецам самим письмом. В чем тут дело? Не впадаем ли мы в противоречие с тем, что говорилось выше?
По сравнению с устным языком письмо всегда является куда более консервативной формой его бытия. Причем консерватизм, сам по себе характерный для письма, к тому же, как правило, искусственно культивируется теми, кому оно доступно. Не забывайте, что речь идет о рабовладельческом обществе, да еще на самом начальном этапе. Следовательно, письменность была достоянием лишь жречества и знати, то есть господствующих классов, которые придавали ей характер чего-то недоступного, сверхъестественного, мистического, превращая письмо в еще одно орудие господства.
Из сказанного можно сделать вывод, что, если рукописи майя и были написаны сравнительно недавно, примерно в XI–XV веках, зато их писали языком, весьма близким или идентичным с древним письменным языком, сложившимся, как полагает Ю. В. Кнорозов, по-видимому, на рубеже нашей эры, а может, и раньше. Отсюда легко понять, что разница между языком текстов рукописей и современным языком майя — по времени их разделяют два тысячелетия! — должна быть достаточна велика. Она, например, может достигнуть такой же степени, как между латынью и, скажем, испанским или французским или между языком Киевской Руси и тем, на котором говорим мы с вами. Язык рукописей мог быть мертвым языком; это была местная «латынь», дальняя, но прямая «родственница» языка народа майя, а скорее всего родоначальница всей языковой семьи майя-кичэ.
Следовательно, современному дешифровальщику необходимо проследить эволюцию языка (как бы сделать «срез» во времени), его грамматики и лексики, на протяжении двадцати столетий! И если верхние слои — язык майя XX века, на котором сегодня говорит этот народ, — лежат прямо на поверхности, нижний слой — язык трех известных нам рукописей — так глубоко зарыт в толщу прошедших веков, что добраться до него кажется делом невероятным. В довершение всего возникает заколдованный круг: чтобы дешифровать рукописи майя, необходимо знать особенности языка, на котором они написаны, а единственным достоверным источником познания этих особенностей и, следовательно, древнего языка являются три упорно молчащие рукописи…
Поиск продолжается
Уже в который раз Юрий Кнорозов просматривает страницу за страницей манускрипты Ланды и других свидетелей и составителей хроник времен испанской конкисты Мексики и Юкатана. Нужно найти хоть какую-нибудь зацепку, пусть небольшой, но подлинный языковой «срез» из более ранних слоев языка майя, предшествовавших испанскому завоеванию.
«…У них есть басни или предания очень предосудительные, — писал в XVII веке испанец Санчес де Агиляр. — Некоторые они записывали, сохраняют их, читают на своих собраниях. Такую тетрадь я отобрал у учителя при часовне селения Сукой по имени Куйтун…»
…«Басни»?.. «Предания»?.. Ну конечно, это первое упоминание о так называемых «книгах Чилам Балам», как сейчас именуются рукописные тексты, записанные индейцами майя еще в XVI веке. О них, например, говорит в своей «Истории Юкатана» Диего Лопес де Когольюдо, автор XVII века. Индейцы писали их на своем родном языке — на майя, но не иероглифами, а латинскими буквами (латиницей). «Книги Чилам Балам» — общепринятое название этих старых текстов, но оно довольно условно. Его возникновение связано со знаменитым чиланом (прорицателем — на языке майя) по имени Балам, который жил в городе Мани во времена испанского завоевания Юкатана, хотя сами «книги Чилам Балам» составлялись, несомненно, позже.
Много «книг Чилам Балам» собрал и исследовал в XIX веке Пио Перес. Он скопировал и опубликовал некоторые из них (1837 год), и они так и вошли в мировую литературу как «Рукописи Переса». «Книги Чилам Балам» были обнаружены и в более поздние времена. Одна из последних находок датируется 1942 годом, когда в столице Юкатана городе Мериде случайно нашли рукописный текст «Песен из Дзитбальче».
Именно они, «книги Чилам Балам», оказали неоценимую услугу в сложнейшей «археологической» работе по выявлению особенностей языка древних текстов, да и по дешифровке иероглифических рукописей майя.
Когда иероглифическое письмо было запрещено испанскими монахами, а древние книги сожжены, индейцы майя стали записывать латиницей в «книгах Чилам Балам» свои пророчества, мифы, хроники, восходящие к древнему периоду истории. Правда, все это оказалось в хаотической смеси с более современными текстами, относящимися к XVI веку, и даже с переводами… из испанских книг.
Юрий Кнорозов тщательно, самым детальным образом изучает «книги Чилам Балам». Он отсеивает нужное от бесполезного, исследует каждую фразу, каждое слово. Наконец, впервые делает перевод на русский язык основных текстов из «книг Чилам Балам», восходящих к доиспанским временам. Тяжелый труд вознаграждается с лихвой, тексты содержат именно то, в чем так нуждался ученый: древние слова языка майя, жреческую терминологию (к тому же «озвученную» с помощью латиницы) — неоценимый материал попадает в руки дешифровальщика!
Теперь уже тексты заново подвергаются полному и всестороннему анализу. Они сопоставляются с современным языком майя и с языком XVI века, и постепенно появляется тот самый многослойный «срез» (подобный археологическому), который разрешает еще одну труднейшую задачу дешифровки.
Юрий Кнорозов изучает грамматику майя; ему удается «препарировать» грамматическую структуру языка, несмотря на ее исключительную сложность, на непривычные для европейца языковые формы и категории. Достаточно привести такой пример: глаголы должны иметь показатели субъекта действия и объекта действия одновременно! Объяснить подобные требования языка майя примером на русском языке совершенно невозможно.
Необычайно сложна и лексика; слова как бы располагаются по различным временным слоям (подобно слоям в археологии), начиная с заимствований из испанского и даже английского языков — «верхние слои», кончая слоями, уходящими в глубь веков, к эпохе, предшествовавшей рождению первых городов-государств майя на рубеже нашей эры.
Эти исследования наглядно показали, сколь наивными были попытки читать иероглифические тексты рукописей на языке майя XVI или даже XIX века.
