брат единолично пользовался отцовским имуществом двадцать пять лет, то теперь будет только справедливо, что им единолично воспользуется брат отвергнутый. Не делить основную часть наследства с братом, а забрать все себе. И тогда Джон Третий убивает Джона Первого… а затем утверждает, что он-то и есть Джон Первый и ни на кого обиды не таил.
И с долей печали Эллери спросил:
— Джон, можешь ли ты сказать нам что-нибудь такое, что однозначно доказало бы, что все мною сказанное — не более чем бред сумасшедшего?
…И после
Джон клокотал.
— Конечно же, я могу доказать, что я — это я! Подобной чепухи…
Он начал безумно озираться, но тут взгляд его упал на собственную правую руку, и он с торжествующим видом поднял ее.
— Вот! Самое несомненное доказательство. Я в пятницу вывихнул запястье, так ведь? У кого есть ножницы? Доктор Сэм, снимите мне бинты!
Доктор Сэм поднялся и молча разбинтовал руку Джона, который в течение этой процедуры гневно, презрительно и гордо смотрел на Эллери — так смотрит обиженная скаковая лошадь. Открылось смазанное йодом, распухшее запястье.
— Это ваша работа, доктор Сэм? — спросил Джон.
— Определенно. — Доктор Дарк посмотрел на Эллери и поспешно добавил: — То есть определенно, что очень похоже.
— О, господи, — простонал Джон. — Посмотрите, это же вывихнутое запястье, не так ли?
— Да, скорее всего…
— А я вывихнул его в пятницу! Загляните к брату под бинты, лейтенант. Увидите, что там ничего нет. Его правое запястье в полном порядке!
— Эту новость я хотел приберечь, — пробурчал лейтенант Луриа. — Доктор Теннант снял бинт. По его словам, никаких признаков недавнего вывиха, опухоли нет, и йодом, как у вас, не смазано.
— Ну вот, — Джон посмотрел на Эллери прямо-таки убийственно. — Доволен?
— Не совсем, — сказал Эллери. — И вот почему. Ты утверждаешь, что ты Джон Первый. Так?
— Так!
— И ты утверждаешь, что ты, Джон Первый, скакал в пятницу по снегу, свалился с лошади и вывихнул запястье. Так?
— Да, так!
— А теперь ты предъявляешь это вывихнутое запястье, тогда как у твоего брата никакого вывиха нет. Пока все верно?
— Абсолютно!
— Ну и что ты этим доказал? То, что требуется доказать — что ты Джон Первый, — так и остается твоим утверждением. Разве не ясно, что вопрос не в том, кто из вас вывихнул запястье, а в том, вывихнул его Джон Первый или Джон Третий. Ты доказал, что ты действительно тот брат, которого сбросила лошадь. Но мы все еще не знаем, кто ты такой.
Джон резко сел, но потом поднял голову.
— Отпечатки пальцев! Отпечатки не врут! Скажите, доктор Сэм, ведь у нас с братом будут разные отпечатки?
— Да. Отпечатки близнецов похожи, но всегда имеются легко обнаружимые различия.
— Прекрасно, — запальчиво сказал Джон. — Тогда снимите отпечатки с меня, с него и…
— И что? — с грустью спросил Эллери. — Сравнить их? Что же, отличия обнаружатся, но вопрос-то останется — какие отпечатки принадлежат Джону Первому, а какие — Джону Третьему?
— Но моя квартира в Нью-Йорке… — Джон запнулся. — Моя спальня наверху…
— И тут, и там будут отпечатки вас обоих. — Эллери кивнул. — И невозможно сказать, какие кому принадлежат. Ты ведь сам говорил нам, что вы с братом жили вместе в Нью-Йорке несколько месяцев, да и здесь, после приезда на Рождество, пользовались одними и теми же вещами. Тебя когда-нибудь арестовывали по подозрению в уголовном преступлении?
— Разумеется, нет, — с негодованием ответил Джон.
— А брата?
— Насколько я знаю, нет.
— Какое-нибудь правительственное ведомство снимало с тебя отпечатки? Вообще, кто угодно? По какой угодно причине?
— Нет.
— А с брата?
Джон задумался.
— Он об этом не упоминал.
— В тех документах, которые он, по твоим словам, привез с собой — свидетельство о рождении и прочее, — в них есть отпечатки, младенческие, например, или отпечатки ступни?
Джон покачал головой.
Доктор Дарк в унисон покачал своей.
— В 1905 году у новорожденных, мистер Куин, отпечатков не брали.
Эллери вздохнул.
— Тогда отпечатки пальцев нам не помогут. Хорошо бы найти какой-нибудь принцип… Операции! Джон, тебе когда-нибудь делали операцию?
— Нет.
— Да! — сказал доктор Дарк. — Я собственноручно удалил Джону — нашему Джону — гланды, когда ему было пять лет. Лейтенант, если вы не против…
— Если вы мне скажете, кто есть кто, я вам разрешаю его хоть наизнанку вывернуть, — устало сказал лейтенант Луриа.
Доктор Дарк устремился к Джону, на ходу извлекая из жилетки узенький врачебный фонарик.
— Открой рот и высунь язык.
Он прижал фонариком язык Джона, и лицо его расплылось в улыбке облегчения.
— Никаких гланд. Это и вправду наш Джон!
— Слава Богу! — сказал Артур Крейг, утирая лицо.
— Минуточку, — сказал Эллери.
— Что еще! — прокричал Джон.
— Лейтенант, судебный медик еще там, наверху?
— Закончил, но еще не ушел.
— Спросите у него, есть ли у покойника гланды?
Луриа произнес нечто не вполне пристойное и выскочил. Через три минуты он вернулся.
— Там тоже нет гланд.
Все снова принялись грызть ногти.
— Лейтенант, а шрамы от операций, родимые пятная и прочее есть? Что говорит Теннант?
— При поверхностном осмотре ничего такого не обнаружено.
— Джон, а у тебя что-нибудь подобное есть?
Джон пробормотал:
— Не имею счастья.
— Начнем сначала. — Эллери глубоко задумался. — Конечно же! Зубы. Ваши дантисты — то есть
