— Выше? — Ветров недоуменно посмотрел на начальника.
— Ну да, выше! — с воодушевлением подтвердил он, но осекся. — Или точнее — тоньше, изощренней, искусней, что ли… Писать, конечно, я это имел в виду. А вообще у тебя дурацкая привычка — называть вещи своими именами.
— Я знаю. Меня за это часто били. В детстве.
— Да и сейчас не помешало бы. Ну что вы разорались?
Редактор грозно посмотрел на канареек, которые защебетали в клетке у него за спиной. Два желтеньких комочка стали прыгать с перекладины на перекладину. На хозяина они не обратили никакого внимания.
— Может, им моя статья понравилась? — Ветров улыбнулся.
— Они неграмотные. К счастью для них.
Из клетки по кабинету распространялся устойчивый запах сухого корма.
— Значит, я сокращу твой материал, чтобы осталась чисто информационная заметка… Вообще этот миллиардер, конечно, порядочный хрен. Лучше бы «Крылья Советов» купил. Кстати, ты уверен, что его арестуют?
— Судья раньше работал в Генпрокуратуре. Неужели он не уважит бывших начальников?
— Хорошо, но на всякий случай проконтролируй. Если будут какие изменения, подправь материал уже в полосе.
— Слушаюсь.
— А ты созванивался с судьей?
— Нет.
— Почему же написал со ссылкой на него? Цитирую: как сказал корреспонденту «СТ» судья: «Я принял решение, изучив всесторонне все доводы, представленные обвинением и защитой»? Это как понимать?
— Если он не согласен, пусть опровергает. Если он скажет обратное, мол, ничего не изучал, плевать ему было на все доводы, ведь решение принимал предвзято (вообще — по звонку), я с удовольствием это напишу… И даже извинюсь перед ним.
— Ладно, — редактор усмехнулся. — Я оставлю. И с адвокатами тоже не созванивался?
— Нет. Я даже не знаю, как их зовут.
От лица адвокатов Андрей написал: один из защитников миллиардера сообщил корреспонденту «СТ»: «Мы глубоко возмущены данным решением суда. Будем его обжаловать в вышестоящей инстанции. В любом случае никто еще не назвал нашего подзащитного виновным. Пока только избрана мера пресечения. Но мы будем добиваться его освобождения и полного оправдания».
— А как же настрочил?
— Ну их все равно будет несколько. — Ветров равнодушно пожал плечами, мол, какое это имеет значение? — На таких богатых людей всегда работают целые бригады защитников. Мало ли кто мне мог дать комментарий? С их стороны правдивей было бы сказать: «Мы рады до чертиков, что миллиардера арестовали. Мы сможем тянуть из него деньги, как пылесосы…»
«Все равно вопрос о том, осудят ли его или отпустят, будет решаться не в суде, — мысленно продолжал он исповедь адвокатов. — Так что наша работа в данном случае бесполезна. Ну разве что он деньги попросит в нужный кабинет занести. Но для этого есть и другие специально обученные люди. А мы будем создавать шум, писать жалобы, давать интервью прессе, брызгать слюной на процессах. Так мы сделаем себе громкое имя и заработаем кучу денег. Ура!»
— «Хоть бы наш подзащитный подольше сидел!» — вслух закончил Андрей монолог адвокатов (сокращенный для ушей начальника, чтобы долго не занимать время). — Но они такое никогда не скажут. А прокомментируют точно так, как я написал. Можете завтра сравнить…
— Посмотрим, посмотрим. — Шеф бросил взгляд на монитор, где высвечивался текст. — Я это тоже оставлю. Но ты больше так не хулигань.
— Обещаю: больше не буду.
Андрей не дождался решения суда, но попросил дежурного проследить. Как и следовало ожидать, отправится в тюрьму миллиардер. А те, на кого сослался Ветров, дали слово в слово такие же комментарии.
«Мне пора в прорицатели идти! — с улыбкой подумал он, обнимая Беляночку и краем глаза наблюдая за программой новостей по телевизору. — Буду вещим Кассандрой. А вообще вся эта возня так предсказуема и скучна, что уж лучше про спорт писать, ей-богу! Может, действительно перейти в спортивный отдел? Вот закончу дело Куравлева и попрошусь. Смеха ради».
— Куда ты все время смотришь? — с легкой укоризной спросила она.
— Да у меня, кажется, косоглазие развивается, — шутливо ответил он. — Я смотрю постоянно на тебя. Но ты настолько ослепительна, что глаза сходят с ума. Они не верят, что видят такое, и начинают бешено вращаться! Вот так!
Андрей закрутил зрачками.
— Ой, перестань! — Она рассмеялась и несильно толкнула его.
— Уже перестал. Но ты сегодня прекрасно выглядишь! Оставайся подольше такой!
— Это как получится. — Она улыбнулась.
У Беляночки в этот день была мраморно-белая кожа.
— Ты давно такая? — спросил ее Андрей при встрече.
— Дня три, — ответила Беляночка.
— Тебе идет. Значит, мне повезло, что застал тебя такой…
Ее кожа обладала необычным свойством: она меняла цвет.
Никто не знал, какой Беляночка (в миру — Дарья Нестерова) проснется завтра: смуглой, шоколадной, светло-розовой, золотистой, мраморно-белой или еще какой. Оттенков было множество. Как пояснили врачи, это крайне редкая болезнь, которая не лечится. Но и вреда не приносит.
Из-за такой особенности у нее часто возникали проблемы. Например, знакомые не узнавали при встрече. Но это полбеды. Однажды ее не пустили на самолет, когда они с мужем направлялись в отпуск. Утром кожа Беляночки приобрела уж совсем необычный оттенок, который разительно отличался от того, что был на фотографии в паспорте. Так ее чуть не арестовали за подделку документов.
Зато прическа Беляночки, наверное в качестве компенсации, менялась крайне редко. Правда, и тут Даша не отказывалась от экспериментов. Но все же чаще всего у нее были короткие волнистые волосы. Густые и черные. По мнению Ветрова, такой прической Даша походила на таитянок или креолок. Особенно в те дни, когда кожа приобретала смуглый цвет.
— Ты — моя сладкая таитянка, — называл он Дашу в приливе нежности.
— Это звучит, как меню, — улыбалась она. — Потому что бывает еще соленая таитянка, вареная таитянка и жареная таитянка. В тех краях именно так и питаются.
— Как ты можешь так говорить: я же не какой-нибудь там папуас-каннибал! Я цивилизованный журналист.
— Думаешь, это большая разница? — Даша озорно смотрела на Андрея.
Почему ее звали Беляночка? Потому что такой ник она выбрала себе в Интернете. А почему выбрала? Да бог его знает! Уже и не помнила…
— Как съездил? — спросила она Андрея, когда тот выключил телевизор.
— Отлично. Потрясающая история, представляешь?
— Я могу чем-нибудь тебе помочь?
— Да!
— Как?
— Люби меня, целуй меня. — Он крепко обнял девушку.
— Погоди, — ответила она, извиваясь и выскальзывая из его объятий. — Я серьезно.
— И я серьезно. — Он сложил губы трубочкой и потянулся к ней. — У-у-у, моя сладенькая…
— Ну брось дурачиться! Я же юрист!
— Э-э, какой такой юрист-мюрист! — воскликнул он, копируя кавказский акцент. — Место жэншины на кухне! А любимой жэншины — в пастели!
