к «богомерзким делам» – пьянству, насилию, грабежу, разбою, чародейству и мыслилось началом зла»[146].
Из всех народных песнопений самым радостным было пасхальное, но под Волоцким монастырем «собиралось народное гулянье чинное, без глупотворства всякого, без песни – утехи народной… Зато радостный пасхальный звон колоколов не умолкал с утра до ночи. Каждая колокольня словно старалась перезвонить другую»[147].
Колокола появились на Руси в конце XV – начале XVI веков вначале в Пскове, а затем в Новгороде, что свидетельствует об их западном происхождении. В это время было принято дарить колокола. Архиепископ Геннадий подарил Волоколамскому монастырю, при построении колокольни в 1504 году «село Мечево и две деревни, да колокол Иосифу»[148]. Колокола были единственным музыкальным инструментом, которые не только не запрещались, но и специально привлекались к богослужению. «Каждый монастырь стремился обзавестись хорошими колоколами, устроить в округе звон… он был своеобразной маркой монастыря[149]. Звонари-монахи обучались наравне с певчими, но с дополнительной специализацией звонарей.
С певческим церковным искусством тесно связана древнерусская живопись, так как часто сюжеты песнопений изображались на иконах. Искусствовед Т.Ф. Владышева находит, что «все исследователи- искусствоведы, занимающиеся изучением «Троицы» А. Рублева, отмечали, что она является образцом музыкальности в иконописи»[150]. В Новгородских «таблетках» (миниатюрных иконах) в конце XV – начале XVI веков «изображались два хора с руководителем, поющим антифонию. В «таблетке» «Покров Богоматери» на иконе запетчатлено репсорсонное пение: контак поет Роман Сладкопевец, а припевы – окружающий его хор»[151]. Известный иконописец Дионисий, друг и сподвижник Иосифа Волоцкого на «таблетке» «О тебе Радуется», изобразил гимн Богоматери, «слева у трона Богоматери – автор гимна преподобный Иоанн Дамаскин… Церковное песнопение – исключительная часть наследия Святого… его гимны сразу же начали пользоваться популярностью»[152], а Георгий Флоровский добавляет, что «особое внимание требуют труды Иоанна Дамаскина, как песнописца»[153] .
Именно древнерусская икона дает богатый материал, касающийся русской хоровой культуры. Изображение пения можно встретить так же в шитье, в певческих книгах, в Псалмах, на фресках Дионисия. Таким образом, музыка и иконопись объединились общностью сюжетов песнопения, где «пение, подобно иконам, наделялось сверхъестественной силой – энергией своего архетипа» [154].
Певческое церковное искусство на Руси знаменательно, как наследие древнерусской письменности, иконописи, архитектуры, монументальной живописи. Оно является неотъемлемой частью национального культурного достояния нашего Отечества.
Культурное наследие преподобного Иосифа Волоцкого, как уже отмечалось выше[155], нашло свое отражение не только в произведениях его современников, но и повлияло на мировоззрение целой эпохи.
Никифорова Л.В.
Александровская слобода и наследие российской государственности
Александровская слобода расположена на пути из Москвы в Переславль, в 40 км от Троице- Сергиевского монастыря. Эти земли издавна принадлежали московским князьям, а в начале XVI столетия здесь появилась резиденция великого князя Василия III. Строительство Новой Александровской слободы началось сразу же после завершения грандиозной перестройки Московского Кремля, создания новых храмов и царских палат вокруг Соборной площади. Василий III «перешел на житье» в новые московские палаты в 1508 году, а в 1513 состоялось новоселье в Александровской слободе. Существует письменный источник, фиксирующий эту дату – запись на полях богослужебного сборника, сделанная игуменом Троице-Сергиева монастыря Памвой Мошниным, об освящении на протяжении двух с половиной недель, с 28-го ноября по 15-е декабря 1513 г., нескольких церквей в монастыре и его окрестностях, в том числе – Покровской церкви в Новом селе Александровском. Эта же запись, как считается, свидетельствует и о новоселье в Александровской слободе: «Тогды ж князь великий и во двор вшел»[156].
Другим знаменитым хозяином Александровской слободы был Иван Грозный, который сделал слободу опричной столицей. С 1565 здесь размещался государев двор, об устройстве которого и образе жизни сохранились свидетельства многих иностранцев. После 1580 года, когда Иван Грозный вернулся в Москву, слобода опустела. В середине XVII века на этой территории был основан женский Успенский монастырь. В нем бывали многие цари из рода Романовых: Михаил Федорович, Алексей Михайлович, Федор Алексеевич, Петр Алексеевич. Цари были ктиторами Успенского монастыря и проявляли о нем особую заботу – обитель, «устроялась и содержалась более от щедрот царских»[157]. Монастырь получал значительную денежную и хлебную ругу (содержание из государевых доходов), к нему были приписаны мельницы, крестьянские дворы, пастбища и угодья[158]. В царствование Федора Алексеевича и его иждивением в монастыре был выстроен и богато отделан келейный корпус.
Как писал Н.С. Стромилов, начиная со времени Петра I, Александрова слобода превратилась «из государева моления в государево заточение» – место ссылки повинных особ царского семейства[159]. Здесь была пострижена под именем Маргариты сестра Петра I Марфа Алексеевна, оказавшаяся причастной к стрелецкому бунту, она прожила в монастыре до своей кончины, наступившей в 1708.
Знаменитой хозяйкой Слободы была цесаревна Елизавета Петровна, дочь Петра I, будущая императрица. Ей удалось избежать пострижения в монастырь, но Анна Иоанновна отправила соперницу подальше от столицы в цесаревнину вотчину. Слобода досталась Елизавете по наследству от матери – императрицы Екатерины Алексеевны[160]. Елизавета прожила в Александровской десять лет и отсюда отправилась венчаться на царство. Жила Елизавета за пределами монастыря и бывшего государева двора – на другом берегу реки Серой на Торговой стороне, где напротив тогда еще деревянного Христорождественского собора были построены «хоромы на каменном низе»[161].
Сейчас в Александровской слободе на территории, где соседствуют музей-заповедник и Успенский женский монастырь, расположены четыре церкви XVI века – Покровский собор (ныне Троицкая церковь), шатровая Троицкая (ныне Покровская)[162] церковь (единственная церковь с росписью внутренней поверхности шатра), Успенская церковь с двумя приделами и звонницей, Распятская колокольня; и три небольшие каменные палаты XVI века. Это все, что осталось от государевых дворов Василия Ш и Ивана Грозного после разорения во время Смуты и после того как в конце XVII века с царского согласия каменные палаты бывшего государева двора были разобраны на строительство келий.
О дворе Василия III в Александровской слободе историкам известно давно, однако государствообразущие функции этого ансамбля стали понятны не сразу. Долгое время считалось, что двор Василия III был небольшим путевым двором, «случайным станом», который постепенно разрастался, а при Иване Грозном стал на время фактической столицей государства.
Долгое время считалось, что от двора Василия III осталась только небольшая Покровская церковь, а три другие и остатки каменных палат принадлежат эпохе Ивана Грозного, который сделал Александрову слободу своим опричным двором. В 1940-е годы археолог А.С. Полонский выявил внутри Распятской колокольни более раннее столпообразное здание, которое было отнесено им к первому строительному периоду. Тем самым двор Василия III оказался представлен уже двумя храмами.
В 1950-е годы стало известно о переосвящении церквей, произошедшем предположительно в конце XVII – XVIII вв.[163], и тогда стало ясно, что Покровская церковь, освещенная в 1513 году, это не маленький домовой храм, а огромный собор, лишь немногим уступающий размерами Архангельскому и Успенскому соборам Московского Кремля.
В. В. Кавельмахер, пизучавший Слободу в 1980-е – 1990-е годы, считает, что все четыре церкви и окружающие их палаты были возведены в одном строительном периоде. Основанием такого вывода
