– Привет, шпион! – радостно выкрикнул он. – Ты что, тоже расконвоированный?!
Харитонов заторможенно кивнул.
Вернувшись в камеру, он удивился отсутствию замка. Лег на свои нары и задремал.
Стало вдруг тепло, и услышал он ясно, как волны с шипением облизывают берег. Увидел сквозь закрытые глаза себя, спускающегося с сопки. Увидел развалившийся надвое ржавый остов своего кораблика – баржи-самоходки, застрявшей меж двух скал. Увидел ящики с динамитом, разбросанные по песку. Спустился еще ниже, прошел через ложбинку, заросшую папоротником, и вдруг заметил, что идет по уже протоптанной тропинке. Странное чувство возникло в нем, и прибавил Харитонов шагу, подумав, что встретится сейчас с Федором Грицаком, старшим матросом, пропавшим среди сопок сразу после того, как шторм выбросил баржу на берег. Тропинка вывела его на последний холмик, с которого весь берег был виден как на ладони. Здесь странник остановился и огляделся. И увидел мужика, тащившего на самодельных полозьях по песку два ящика с динамитом. Заросший бородатый мужик одет был в крестьянскую суконную рубаху и такие же штаны. «Эй! – заорал ему Харитонов. – Ты куда это тащишь?» Мужик остановился, оглянулся удивленно, потом молча показал рукой куда-то вперед. Харитонов подбежал к мужику, остановился, тяжело дыша и держась рукой за сердце. «Зачем он тебе?» – спросил он. «Дом строю», – ответил тот, с подозрением осматривая Харитонова. «Дом?!» – переспросил странник. Мужик кивнул. «Покажи!» – попросил Харитонов. «Пошли! – сказал мужик и всучил Харитонову в руки конец толстой плетенной из корней веревки. – Тащить помоги!»
Пошли они вдвоем вдоль берега по песку, наклоняясь вперед и ощущая ползущую за ними на полозьях тяжесть. «Ну вот, прибыли! – выпрямил спину мужик, когда забрались они на небольшой песчаный холмик. – Здесь дом будет». Харитонов бросил конец веревки, потер друг о друга раскрасневшиеся ладони и сделал несколько шагов вперед. Перед ним открылась неглубокая квадратная выемка, из которой поднимались аккуратно выложенные из кирпичиков динамита стены с хвостиками наружу, из-за чего этот будущий дом был похож на квадратного ежа. Стены поднялись уже метра на полтора, а рядом лежала синяя глина, такая же, какая была видна в прожилках между кирпичиками. «Ну как?!» – спросил мужик, с гордостью глядя на свое строительство. Харитонов молча закивал. «Сам-то строить умеешь?» – спросил вдруг мужик. «Да-а,» – ответил странник. «Ну так чего стоишь, помогай. Вместе жить будем». Харитонов вернулся к полозьям, протащил их поближе к квадратной площадке и принялся доставать и складывать под стеной серые кирпичики. Вдруг он как бы опомнился, поднял глаза на мужика и сказал: – А ведь это взорваться может! – «Ничего, – ответил мужик. – Все взорваться может, вон земля тоже взорваться может, а люди ничего, живут себе». Что-то заставило Харитонова согласиться с этими словами, и принялся он за работу. Мужик тоже без дела не стоял – притащил на полозьях еще четыре ящика, потом пошел копать глину. Уже перед заходом солнца разогнули они спины, присели у костра. «Звать тебя как?» – спросил мужик. «Василий, – ответил странник. – Харитонов по фамилии». «А я – Андрей Корнягин», – чуть поклонился мужик.
Костер разгорелся, и теперь его треск заглушал шум морского прибоя.
– Ты шел куда? – спросил Андрей.
– Да, – вздохнул Харитонов. – Жизнь искал.
– Нашел?
– Нет.
– Я тоже искал, – глядя себе под ноги, признался Андрей.
– И как? – спросил странник.
– Тоже не нашел…
Потом они сидели молча, а между ними потрескивал костер.
– Спать надо, – мягко произнес Андрей, увидев, что луна готовится заплыть за горизонт.
Легли у костра на теплом песке. Андрей сразу захрапел. Харитонов некоторое время смотрел ему в лицо, потом усталость заставила его опустить голову на песок и закрыть глаза. Стало жарко, и во сне он немного отодвинулся от кострища.
И вдруг в уши ворвался стук. Харитонов заворочался, прогоняя этот шум из своего сна, но стук повторился, и пришлось страннику открыть глаза.
– Можно? – раздраженно спросил кто-то из-за железной двери камеры и снова постучал.
– Да! – сказал Харитонов.
В камере зажегся свет. Вошли двое: новый следователь и человек в белом халате, низенький и сутулый.
– Извините, что так поздно, – заговорил следователь. – Но Исаак Александрович завтра уезжает, а я очень хотел, чтобы он осмотрел вас. Я никому так не доверяю, как Исааку Александровичу, – и следователь с улыбкой посмотрел на человека в белом халате.
– Да ладно, ладно! – замахал ручкой Исаак Александрович. – Слышал я уже такие слова, а потом четыре года на нарах… Но я не обижаюсь, товарищ Сухарин, видит Бог, не обижаюсь! Вот если б расстреляли – видит Бог, очень обиделся бы!
– Хорошо-хорошо, Исаак Александрович, вот перед вами наш гражданин Харитонов. Поговорите, обследуйте и оставьте мне на столе заключение. А я уже ждать не буду – жене обещал к семи вернуться, а уже полвосьмого.
– Всего доброго! – поклонился человек в халате, провожая взглядом выпятившегося из камеры следователя.
– Ну, так что нас беспокоит? – дружески спросил он, подсаживаясь на нары рядом.
– Ничего… – сонно проговорил Харитонов.
– Таки ничего?! – Доктор ухмыльнулся. – Я не знаю таких людей, которых ничего не беспокоит. Видит Бог – не знаю. Может, они и есть, но уже умерли?!
Харитонов молчал.
– Ну хорошо, – вздохнул Исаак Александрович, – давайте поговорим быстро и освободим друг друга! Я тоже хочу домой! Скажите, вы вправду хотели все это, – он обвел рукой стены, – взорвать?
– Да, – ответил странник.
– Прекрасно! – воскликнул доктор. – Значит, все, что говорил товарищ Сухарин, – правда?
– Наверно…
– Отлично! – Доктор встал, не сводя доброго взгляда с Харитонова. – Вы только не обижайтесь! Я поставлю вам нехороший диагноз, но зато вы послезавтра ночью будете на свободе. Понимаете?
– Нет, – признался арестованный.
– Я напишу, что вы – душевнобольной. Только не обижайтесь! Видит Бог, вы – здравомыслящий человек, и я вам во многом завидую. Я труслив, и никогда бы не решился взорвать то, что мне очень не нравится. А вы… вами можно гордиться. Скажите, у вас есть кому вами гордиться?
– Наверно, нет, – Харитонов смотрел на деревянный пол с давно облезшей краской.
– Тогда я буду вами гордиться! – сказал доктор. – И следователь тоже будет! Так вы не обижаетесь?
Арестованный замотал головой.
– Вот и хорошо! – доктор улыбнулся сам себе и вышел.
Утром незнакомый зэк принес миску с кашей и алюминиевую кружку с чаем и сказал:
– Зона гордится тобой!
Харитонов позавтракал. У него еще с вечера болела голова, и чем больше он старался понять происходящее – тем сильнее она болела. Потом пришел еще один зэк и попросил зайти к следователю, если есть свободная минута.
Следователь обрадовался, увидев в дверях Харитонова.
– Хорошие новости! – сказал он. – Моя догадка подтвердилась. Так что этой ночью мы вас выпустим. К сожалению, из вашего имущества сохранилось только это… – Он достал из стола ноты композитора из Музлага. – Возьмите и вещмешок, конечно.
– А что мне делать потом? – спросил Харитонов.
– Вы свободны. Идите куда хотите. Знаете, где выход из тюрьмы?
– Нет…
– Хорошо, я попрошу кого-нибудь из заключенных показать вам. Ну, всего доброго в новой жизни! –
