депутаты.
Пока обедал, в голову приходили разные предвыборные мысли – увиденный результат собственного творчества дал новый импульс. Припомнил из прошлого разные виды предвыборной пропаганды. Всплыл в памяти фонд жены президента, который помогал детям. И сразу возникла в голове новая идея, может, и не особенно оригинальная, но ведь и избиратели не любят ничего оригинального. Они хотят узнаваемых вещей, и слово «благотворительность» для них все еще остается как бы чертой характера кандидата или депутата, а не каким-то процессом или видом деятельности. При слове «благотворительность» каждый, наверно, думает: «А может, и мне что-нибудь дадут даром за мою бедность или жадность?»
«Надо подсказать, – думал Виктор, жуя бутерброд. – Прессу он и сам купит, а какую-то акцию перед выборами провести… только плюс!»
Мысли о благотворительной акции завели Виктора аж на Татарку, в кафе «Афган», где собираются молодые инвалиды, по возрасту, впрочем, моложе «афганских» ветеранов. Но ведь он-то и видел там только троих, включая Леху. Да и Леха свои ноги потерял здесь, на родине. Для этого ему не пришлось становиться частью «ограниченного контингента». Но все равно – молодые инвалиды это и страшно, и благородно, и на публику подействует!
Шеф вернулся к пяти. По лицу было видно, что не спал. Но бодрился он без особого напряжения. Не зевал, спину держал по-офицерски ровно. Первым делом рассказал, что имиджмейкеров «закрыл» на каком-то складе неликвидов и они уже кое-что о себе рассказали. Близнецы и Жора оказались житомирскими лохотронщиками, а компьютерщик Слава – простым парнем из Курска. Решили подзаработать на выборах. Среди их вещей оказался и пистолет с глушителем, немножко кокаина и мобильник с вмонтированным жучком.
– Что с ними будет? – спросил Виктор.
– Компьютерщика я отпустил, а этим троим будет больно… Есть еще время подумать… Мы с тобой к ним завтра съездим, они сейчас сочинение пишут на тему «За что я люблю родину», – шеф ухмыльнулся.
Виктор, сочтя настроение Сергея Павловича нормальным, рассказал о своей идее.
– А сколько там инвалидов и почем эти протезы? – живо поинтересовался шеф.
– Давайте я съезжу и узнаю, сколько там ребят, а про стоимость протезов пусть Паша или кто-нибудь другой спросит.
Шеф кивнул. Слово «благотворительность» подействовало на него благоприятно, и он, попросив Пашу разбудить его через два часа, отправился отдохнуть.
20
Вечером моросил дождик. Доехав до Крещатика, Виктор разменял долларовую сотку и тут же купил в ЦУМе дешевый китайский зонтик. Радостная суета центрального универмага отвлекла Виктора, и он вдруг потерял всякое желание ехать к Лехе в «Афган». Захотелось найти Свету и снова оказаться в ночном детском садике. «Куда это меня засосало?» – думал Виктор, ощутив всем своим телом тоску по радостям жизни. Но реальность, а точнее, ощущение реальности быстро все расставило на свои места в его сознании, и, выйдя из универмага, он раскрыл зонтик и пошел к подземному переходу. Поймал частника и уже через пятнадцать минут входил в двери знакомого кафе, где вместо ступенек поднимался к дверям покатый порожек для инвалидных колясок.
В кафе в этот раз было людно. Даже не считая, Виктор понял, что посетителей наберется десятка полтора. Быстро нашел взглядом Леху и поймал несколько вопросительных взглядов на себе, но не обратил на них внимания. Прошел прямо к стойке.
– Привет! – бросил по-деловому Лехе. – Надо поговорить.
Леха, задрав голову кверху, посмотрел на гостя с иронией.
– Пойди в подсобку и возьми себе кресло, чтобы у меня шея не болела. Будем на равных разговаривать…
В подсобке за баром Виктор быстренько разложил складное инвалидное кресло, уселся и выехал на нем к Лехе.
– Кофе хочешь? – спросил Леха.
– Давай!
– Эй, борода, где мое каппуччино? – раздался из зала хрипловатый голос.
– Подожди, – попросил Леха и занялся работой.
Зашипела струя воздуха, вырывавшаяся из никелированной трубочки в металлический кувшинчик со сливками. Виктор наблюдал, как ловко справляется Леха с работой бармена. Минуты через три они продолжили разговор. Виктор рассказал о своей идее и о потенциальном согласии шефа. Как ни странно, никакого блеска в глазах от услышанного у Лехи не появилось.
– Я спрошу, – вяло сказал он. – А что он захочет в обмен? Поддержку на выборах?
– Ничего! Просто, если все получится, в момент передачи протезов будет здесь парочка журналистов, фотографы, чтобы все это донести до избирателей…
– Не думал, что ты в политику влезешь! – покачал головой Леха.
– Я не влазил, меня туда временно всосало, как в болото. Скоро вырвусь.
– Ой ли! – с сомнением произнес Леха и вздохнул. – Ладно, побудь здесь, я схожу переговорю. Хорошо, что хозяин тут…
И он выехал в зал.
«Схожу поговорю?» – повторил Виктор мысленно слова Лехи, проводив его взглядом.
Назад за барную стойку Леха вернулся минут через пять.
– Знаешь, – сказал он. – В принципе хозяин не против, но пускай тогда твой шеф еще одну штуку сделает для нас. Оно нам важнее, ведь ты пойми – для меня, например, протезы – все равно что смокинг – один раз в жизни надеть, чтобы получить от начальника отдела по борьбе с организованной преступностью именную гранату… – Леха рассмеялся. – Протезы напрягают… А вот если он нам закажет бильярдный стол с короткими ножками, чтоб можно было инвалидам шары покатать, тогда мы ему разрешим и протезы нам подарить. Но носить их не обещаем, понял?
Виктор кивнул. На лице у него «обозначилась» мысль, и Леха вопросительно уставился на старого знакомого.
– Думаю, что с бильярдом все будет о'кей, – Виктор усмехнулся. – Он сам заядлый игрок!
– Ну ты с ним сперва поговори, а потом мне скажешь. На, возьми мою визитку, у меня телефон поменялся. Там и мобильник указан. Позвонишь, тогда надо будет встретиться, чтоб он приехал, чтоб хозяин был… Выборы же совсем скоро… Коньячку выпьешь?
Последний вопрос прозвучал неожиданно и как-то даже слишком дружелюбно. И Виктор согласился. Леха налил и ему, и себе.
– Знаешь, – сказал он, поднимая рюмку, – я те наши похороны вспоминаю, как лучшее время в моей жизни!.. Тебе не понять… Давай за прошлое! Оно всегда лучше настоящего…
– И хуже будущего, – добавил Виктор.
– Ну, этого никто не знает, – Леха мотнул головой и выпил коньяк залпом.
Виктор пил медленно. Коньяк оказался неожиданно благородного вкуса.
– Это что? – спросил Виктор, указывая взглядом на рюмку.
Леха достал с полки под кофеваркой изящную бутылочку, покрутил ее в руках.
– «Мартель», – прочитал он спокойным голосом. – «Гуманитарка» от старых друзей… Я один раз так напился, что потом всю ночь во сне ходил… А на утро ноги болели, будто они на месте… Ладно, допивай и иди, а то наши не очень-то любят, когда здесь неинвалиды задерживаются…
Виктор кивнул, пожал Лехе на прощанье руку и, не оглядываясь, не рассматривая посетителей, вышел из кафе.
