Семен поднялся. Вышел в трусах в ванную комнату. Облился холодным душем. Прислушался к своему телу. Прислушиваясь, снова бросил взгляд на синяк на бедре. Синяк приобрел темно-перламутровую окраску.
Вытерся насухо полотенцем и, проходя мимо вешалки в коридоре, опустил взгляд на венок.
– Ника! Убери его куда-нибудь, а то я вчера вечером чуть заикой не стал!
– Это ты про венок?! Его сегодня Дарья Ивановна заберет. Обещала к двенадцати зайти!
Семен нашел на кухне пакет супермаркета, сунул туда веночек и повесил его на вешалку.
Надел спортивный костюм, и сразу вспомнил вчерашних «лыжников». Подумал, что и сам он такой же «лыжник». Потому что никаким спортом, кроме ношения «адидасовского» костюма, не занимается. А ведь ему надо держать форму!
«Летом поплаваем и в футбол поиграем», – мысленно успокоил он себя.
Съел на завтрак банан. Выпил зеленого чаю. Подумал: «А не позвать ли Веронику куда-нибудь прогуляться? Ведь воскресенье на улице!»
Только зашел в спальню, как зазвонил телефон. Вероника сняла трубку, и Семену сразу по выражению лица жены стало понятно, что разговор продлится не меньше четверти часа. Вернулся в кухню и услышал, как звонит его мобильный, оставленный вчера в кармане куртки. Звонил Володька.
– Слышишь, Сеня, давай на полчасика встретимся! – предложил он. – Я тут недалеко, в «МакСнэке».
– Сейчас подойду! – ответил на предложение Семен.
Набросил куртку. Заглянул в спальню. Помахал рукой, привлекая к себе внимание Вероники, увлеченной телефонным разговором.
– Через полчаса вернусь! – сказал он негромко.
Жена кивнула.
В кафе «МакСнэк» было пусто. Только одна девчушка сидела, разложив на столе свой лэптоп. Володька устроился за колонной у боковой прозрачной стенки. Поэтому Семен его сразу и не увидел.
Заказав себе фрэш из морковки, Семен уселся за столик напротив приятеля.
– Ну, рассказывай!
Володька выглядел уставшим. Лицо показалось Семену бледным, болезненным.
– Ну, ты мне и ночку устроил! – сказал он.
Семен непонимающе посмотрел на Володьку.
– Ты же просил за тобой ночью последить! – напомнил Володька шефу.
– Да, – кивнул Семен. – Просил. Я думал, что следующей ночью….
– Какая разница. Мне прошлой не спалось. Так что…
– Подожди, – Семен задумался. – А разве я этой ночью куда-то уходил?
Володька кивнул.
Семен вспомнил утро. Вспомнил относительную свежесть своего тела. Вспомнил мирную, добрую атмосферу и даже воркование голубей за окном. И Вероника никаких ему претензий не предъявляла, и венок в коридоре он только два раза видел – когда вернулся домой в половине двенадцатого и утром после душа.
– И куда же я ходил? – спросил Семен растерянно.
– В час двадцать ночи ты вышел из дому. Дошел до угла Стрелецкой и Ярославова Вала. Прогулялся вдоль «Рэддиссона». Потом вернулся к началу Франко и спустился вниз на Хмельницкого. Я тебе могу на карте весь маршрут нарисовать. Это не самое интересное!
– А что самое? – с опаской спросил Семен.
– Самое интересное, что тебя ждали. На углу Чеховского переулка и улицы Гончара. Красивая высокая блондинка в длинной шубе…
– Ты шутишь! – выдохнул изумленный Семен. – И что потом?
– Вы поцеловались. Почти не разговаривали. Ты провел ее вверх по Чеховскому. Постояли минут пять под ее парадным, и все. Она пошла домой, и ты тоже домой. Вверх по Гончара.
Семену стало не по себе. Он посмотрел по сторонам. Увидел паренька, несущего ему морковный фрэш. Возвратил взгляд на Володьку.
– А где эта блондинка живет?
Володька ухмыльнулся. Протянул Семену листик бумажки с записанным адресом.
– А как ее зовут? – спросил шепотом Семен.
– Я с ней не разговаривал. Это ты с ней разговаривал и целовался!
За столом возникла пауза.
– Ты сходи к врачу! – прошептал Володька, наклонившись над столом.
– К какому?
– Может, к психиатру?! – предположил приятель.
– Я же не псих! – Семен мотнул головой. – Я в основном нормальный…
– Ты лунатик, – снова прошептал Володька. – А я тебе еще кое-что скажу. За тобой один парень следил, но потом заметил меня и исчез.
У Семена заболела голова. Он вдруг почувствовал в теле внезапную неприятную тяжесть.
– Пойди отоспись! – проговорил он Володьке.
– Смотри, могу еще разок за тобой присмотреть! – сказал приятель.
– Хорошо, – Семен кивнул.
Дома на кухонном столе он нашел записку: «Я у Дарьи Ивановны. Вернусь к двум. Ника».
Покрутив перед глазами бумажку с адресом блондинки в шубе, Семен улегся прямо в спортивном костюме на кровать поверх одеяла. И сразу заснул.
24
Казалось, радости Вали не будет предела. Дима стоял у кухонного окна и с кривоватой ухмылкой наблюдал за своей женой, которая кружилась в домашнем сиреневом халате с серым котом на руках.
«Посмотрел бы я, как бы ты с ним кружилась, если б он не посидел недельку на диете в гараже!» – подумал Дима.
Похудевший и старательно измазанный гаражной грязью и пылью кот теперь уж точно ничем не отличался от покойного Мурика.
Валя просто остолбенела, когда муж внес его в «родной» дом. Ни слова вымолвить не могла. Стояла так минут пять, наверное. Потом слезы с глаз вытерла. Подошла. Взяла кота из мужниных рук, как младенца. И в ванную комнату понесла.
Кот после принудительного голодания утратил не только энергию, но и всякое желание сопротивляться. Он вел себя, как сорванный со старого пальто воротник. Дима высыпал в угол гаража полный совок мусора, сметенного обрезком веника. Вываливал в этом мусоре кота старательно и долго. А кот даже не реагировал. Только оглядывался иногда на Диму, и взгляд его был тупым, как у беременной женщины. Это первое, что Диме в голову пришло, когда он кошачьи глаза увидел.
Но теперь, после того как Валя его помыла и расчесала, кот, несмотря на очевидную худобу, приобрел вид ухоженного домашнего животного. И глаза у него теперь были не глупые, а хитрые. И смотрел он ими вниз, на покрашенный деревянный пол, разыскивая, по-видимому, свою миску, наполненную «Кити-кэтом» или чем-то в этом роде.
Ждать ему пришлось не долго.
– Вот, Мурик, ложись на свое любимое место! – проговорила Валя, опуская его возле батареи под окном. – Сейчас мы тебе покушать дадим!
Диме надоело наблюдать комедию, в главных ролях которой играли его жена и кот-аферист. И это притом, что ощущал он все-таки негромкую гордость в душе. Гордость за свою выдумку, ставшую реальностью. Хотя ничего тут особенного не было. Просто надоел ему этот смехотворный траур по коту.
